Габриэле д'Аннунцио - Том 4. Торжество смерти. Новеллы

В 1851 году Анна в первый раз пришла в Пескару. Приближался день святого Розария, который праздновался в первое октябрьское воскресенье. Анна шла из Ортоны, пешком, исполняя данный Богу обет. Она шла вдоль морского берега, благоговейно сохраняя на груди своей маленькое серебряное сердечко, завернутое в шелковую ткань. Тогда еще не существовало хороших проселочных дорог, и ей нередко приходилось блуждать в сосновых лесах. Все вперед и вперед шла Анна, вся отдавшись мыслям о богоугодных подвигах. Как-то вечером, когда она приближалась к поселку Салине, стал накрапывать дождик, вскоре превратившийся в сильный ливень. Так как ей негде было укрыться, то все платье ее промокло насквозь. К тому же ей еще пришлось перейти вброд устье речки Аленто. Ливень прекратился лишь тогда, когда Анна подходила к Валлелонге. Сосновый лес освежился, и в воздухе словно запахло фимиамом. Анна, воздав в душе благодарность Господу, быстрей зашагала по приморской дороге, так как чувствовала, что в ее тело проникает нездоровая сырость и ее зубы стучат в лихорадке.

В Пескаре она внезапно свалилась от болотной лихорадки. Над ней сжалилась некая донна Кристина Базиле и приютила ее в своем доме. Лежа в постели, Анна слышала пение священной процессии и через окно видела верхушки волнующихся хоругвей. Она горячо молила Господа о даровании ей исцеления. Когда мимо окна проносили икону Пресвятой Девы, Анна видела только бриллиантовый венец, она стала было на колени на подушку, чтобы помолиться, но сейчас же силы изменили ей, и она снова упала в постель.

Через три недели она выздоровела. Донна Кристина предложила ей остаться в доме в качестве прислуги, и Анна согласилась. Ей отвели маленькую комнатку с окном во двор и выбеленными известкой стенами, в углу стояли старые ширмы, а потолок был весь заткан тонкой работой трудолюбивого паука. Под самым окном был небольшой навес, за ним был виден двор, на котором разгуливало множество домашних птиц. Навес был покрыт черепицами, между которыми, благодаря забившейся туда пыли, в изобилии рос табак. В течение двух-трех часов до и после полудня комнатка освещалась солнцем, а табак зеленел и цвел в течение всего года.

Мало-помалу Анна, зажив новой жизнью в новом доме, почувствовала, как укрепляются ее силы и здоровье. Она постепенно приучилась к порядку и аккуратности. Все свои обязанности она исполняла спокойно и беспрекословно. Вместе с тем в ней все усиливалась вера в сверхъестественное. С незапамятных времен из рода в род передавалось несколько легенд о двух или трех местах дома Базиле. Говорили, будто в желтой комнате нежилого второго этажа обитала душа донны Изабеллы. В одном укромном уголке, где поворачивала лестница, спускавшаяся к никогда неоткрывающимся дверям, жила душа дона Самуэля. Эти два имени вселяли мистическое чувство в души всех новых обитателей дома, превращая старинное здание в подобие монастырского скита. Внутренний двор был со всех сторон обнесен крытым навесом, под которым коты устраивали свои сборища. Их надоедливый концерт заставлял сердобольную Анну делиться с ними остатками скромного ужина.

В марте 1853 года муж донны Кристины скончался после продолжительной и мучительной болезни. Это был богобоязненный человек, большой домосед и добряк, он был главой местного духовного общества. Он почитывал труды ученых теологов и недурно наигрывал на клавесине простенькие арии и старинные неаполитанские песенки. Умирающего причащали с большой пышностью: к нему явилось множество священнослужителей, принесших с собой самые дорогие священные предметы. Анна встала у самых дверей на колени и громко молилась. Комната наполнилась фимиамом, среди которого ярко блестели дарохранительница и несколько кадил, испускающих колеблющийся свет. Анна, под впечатлением торжественного обряда причащения, утратила всякий страх смерти и с тех пор пришла к тому убеждению, что смерть христианина — это дивный и радостный переход в другой мир.

В течение целого месяца донна Кристина держала все окна дома закрытыми. Она продолжала оплакивать мужа и во время завтрака, и во время обеда, во имя спасения его души она щедро раздавала милостыню нищим, по нескольку раз в день она с глубоким вздохом стряхивала лисьим хвостом пыль с клавесина, точно это была святыня. Ей было тогда около сорока лет, она была склонна к полноте, но, благодаря бездетности, сохранила свежесть своих форм. Так как она унаследовала от покойного значительное состояние, то целых пять старых холостяков начали осаждать ее и склонять к вступлению в новый брак. Этими героями были: дон Игнацио Чеспа, слащавый господин, по внешнему виду которого невозможно было определить, какого он пола, с пошленькой старушечьей физиономией, испещренной оспой, и шевелюрой, лоснящейся от употребления косметических мазей, он носил чуть ли не на всех пальцах кольца, а в уши были продеты сережки, дон Паоло Нервенья, доктор прав, страшный болтун, хотя человек себе на уме, он вечно шевелил губами, словно жевал сардоническую траву, на лбу его красовалось что-то вроде красноватой морщины, придававшей ему вид глубокомысленного человека; дон Филено д’Амелио, новый глава духовного общества, человек в высшей степени елейный и вечно о чем-нибудь сокрушающийся, он был немного плешив, с покатым лбом и мутными овечьими глазами; дон Помпео Пепе, жизнерадостный мужчина, любитель вина, женщин, и большой бездельник, все тело его было покрыто волосами, в особенности лицо, которое вечно улыбалось; дон Фиоре Уссорио, субъект довольно воинственный, он любил читать политические статьи и при всяком споре с победоносным видом цитировал примеры из истории, лицо его было землисто-бледное, обрамленное маленькой заостренной бородкой. С ними заодно был и аббат Эджидио Ченнамеле, человек в высшей степени хитрый и льстивый, ему во что было ни стало хотелось сломить упорство донны Кристины, и он вел свою атаку в высшей степени искусно.

Это великое соперничество, о котором когда-нибудь со всеми подробностями расскажет историк, длилось довольно долго и с самыми удивительными превратностями. Главным театром военных действий была трапезная, прямоугольная зала, на стене которой висела французская карта с обозначениями морских скитаний Уллиса на остров Калипсо. Чуть ли не каждый вечер соперники собирались вокруг славной вдовы и играли в карты, разнообразя эту забаву игрой в любовь.

Анна была скромной свидетельницей этой атаки. Она открывала двери ежедневным визитерам, накрывала на стол скатерть и, спустя два-три часа, приносила рюмочки с бледно-зеленой наливкой, которую приготовляли монахини, настаивая ее на специальных травах.