Никос Казандзакис - Христа распинают вновь

— Какие новости, Манольос? — спросил Яннакос.

— Плохие, дорогой Яннакос! Товарищи, которые работают в соседних селах, принесли немного хлеба, но разве этого хватит на всех! Мы послали людей в Ликовриси. «Чтоб вы подохли!» — ответил нам дед Ладас. «Пусть сотворит чудо ваш поп Фотис!» — ответил нам поп Григорис. И только Димитрос, мясник, прислал немного мяса, да Костандис ограбил свой бедный амбар. Но этого мало; даже по кусочку не достанется каждому ребенку.

— Где священник?

— Вот он!

Вошел поп Фотис и молча сел на землю. Он только что похоронил скончавшихся с голоду двух братьев-малышей; они умерли, обняв друг друга. Отец принес их в корыте, прикрыв травой, — у него не было полотна, чтобы сшить для них саван. Священник осторожно, чтобы не разъединить умерших, поднял их, положил на землю и прочел над ними молитвы. Тем временем немного поодаль отец выкопал небольшую яму.

Все молчали. Первым заговорил священник.

— Горе тому человеку, — сказал он, — который хочет мерить бога по своей мерке! Он пропащий человек! Он может с ума сойти, может начать проклинать всех, отречься от бога…

Он снова умолк, его устрашили слова, сорвавшиеся с языка, но он не мог больше сдерживаться.

— Что это за бог, который равнодушно смотрит, как умирают дети? — закричал вдруг поп и встал.

— Дорогой отче, — сказал Яннакос, — я сужу не бога, я сужу людей. Я осудил ликоврисийцев. Да, осудил, и сегодня вечером я спущусь в село и силой возьму то, в чем нам отказали.

Священник задумался на минуту: перед ним снова промелькнули два обнявшиеся ребенка.

— С моего благословения, — сказал он. — Я беру на себя этот грех.

— Нет, я беру его на себя, дорогой отче, — запротестовал Яннакос. — Я тебе не позволю.

— Ребята ждут меня, — добавил он, — это наши воины!

— Идите с богом! Скоро спустимся все вместе, открыто!

— Я тоже пойду! — неожиданно сказал Михелис.

— Пойдем, Михелис, развеешь немного свою печаль.

Он взял его за руку, и они пошли вперед, осторожно ступая в темноте. Яннакос чувствовал теперь необычайный душевный подъем.

— С хорошим началом, дорогой Михелис! Давай встряхнемся немного, брат! До сих пор ты говорил: упади пирог, я его съем! Но разве пирог сам упадет? Рехнулся он, что ли? Протяни же свою руку и хватай его! Давай не будем все сваливать на бога. Он хороший, я против него ничего не имею, но у него много забот, разве ему за всем уследить! Нам надо самим приложить руку. «Почему, волк, у тебя такой толстый загривок?» — «Потому что я сам хожу на охоту!» Давайте и мы выйдем сегодня на охоту… Эй, друзья, пошли! — обратился он к своим товарищам, которые в ожидании сидели вокруг небольшого костра в пещере. Все вскочили на ноги.

— С богом! — сказал Яннакос. — Нас благословил священник. Пошли! Не надевайте ваших туфель на толстой подошве и сапог — от них много шума, он выдаст нас.

Все засмеялись: у них и в помине не было такой обуви! Они обмотали ноги тряпками.

— Ты захватил с собой карманный фонарик, Лукас?

— Разве бывает великий пост без марта? Вот он!

Яннакос посмотрел и засмеялся.

— Его нам подарил бедный капитан Фуртунас, — сказал он. — Теперь он увидит из ада свой подарок и посмеется от всего сердца.

Впереди шли Яннакос с Лукасом, за ними два друга-товарища, Михелис замыкал шествие.

— Вы делайте свое дело, ребята, — сказал он, — а меня оставьте одного, я хочу пройтись по селу.

Ночь была очень темная, лил дождь. Струи вились, как шелковые нити; соединяясь внизу, они разбивались о камни. Время от времени из какого-нибудь дупла раздавался звонкий птичий голос: птица скучала и ждала своего возлюбленного. А сверху, с вершины пророка Ильи, вдруг послышался протяжный вой. Четверо мужчин остановились.

— Волк, — сказал Яннакос, — он тоже голоден.

— А быть может, это пророк Илья, — заметил Лукас. — Ведь и он тоже голоден.

— Нам поможет Святой Волк! — сказал Яннакос. — Пошли, друзья, в селе нас ждут ягнята!

Они снова двинулись. Лукас взял за руку Яннакоса.

— А ты наметил, на кого нам напасть? — спросил он.

— Да! На самого богатого, на самого подлого, на самого скупого! На старика Ладаса. Мы наполним наши бурдюки и мешки до отказа! Пусть ест бедная Саракина, пусть ест и больше не воет.

Немного помолчав, он добавил:

— А однажды ночью мы спустимся и стащим керосин.

— Хлеб и керосин! Ты прав, Яннакос, эти две вещи необходимы человеку, чтобы жить и мстить. Потому что недостаточно только жить.

Они уже подходили к селу. Яннакос остановился и обернулся к своим товарищам.

— Я пойду впереди, — сказал он, — я знаю все закоулки; вы же идите за мной гуськом, держась подальше от меня. Я заберусь на стену первый.

Они вошли в один из пустынных переулков. Приближалась полночь, все село спало глубоким сном.

«Только бы не почуял мое присутствие Юсуфчик, не начал бы опять реветь… — подумал Яннакос, когда они подходили к дому Ладаса. — Дай бог, чтобы он спал…»

Он приблизился к стене и подождал своих товарищей; те подходили один за другим.

— Пошли кругом, через садик, — тихо сказал Яннакос, — стена там невысокая. Дай мне фонарик, Лукас… Пошли, только будьте осторожны!

— Собака у него есть? — спросил один.

— Какая собака у такого скряги! Собаку ведь надо кормить, — ответил Яннакос.

Он обернулся к Лукасу.

— Эй, громадина, — сказал он, — ты останешься на улице и будешь служить лестницей! Мы заберемся на твои плечи и спрыгнем в садик. Если появится опасность, крикни, как сова… Ну, готовы, ребята?

— Готовы!

Великан прислонился к стене, схватил Яннакоса и поставил его к себе на плечи.

— Во имя Святого Волка, — сказал он. — Прыгай!

Яннакос сел на стену, затем спрыгнул в сад. Он постоял у стены, ожидая товарищей; те, один за другим, перемахнули через стену с мешками и бурдюками на плечах.

— Идите за мной, я знаю дорогу… Осторожно!

Они пересекли садик; маленькая дверь была открыта, и все вошли в дом. В верхней комнате слышался храп хозяина.

— Спит, — сказал Яннакос, — нам повезло.

Он зажег фонарик, нашел дверь кладовой и толкнул ее. Они вошли. Пахло маслом, вином, сухим инжиром, гниющей айвой. Посветили фонариком — заблестели раздутые бурдюки и винные бочки на подставках.

— Побыстрее наполняйте мешки, ребята, — прошептал Яннакос.

Один повернул кран бочки и наполнил свой бурдюк вином; другой набрал мешок пшеницы. Яннакос налил в свой бурдюк масла, потом взял мешок и набил его зерном. Посмотрел кругом, увидел веревочную лестницу, висевшую на стене.

— Слава тебе, господи, — сказал он, — вот и лестница, а то трудненько было бы все это перебросить! Бог ворует вместе с нами! Ну, ребята, пошли!

Они взвалили бурдюки и мешки на плечи, взяли лестницу, снова пересекли садик, укрепили лестницу на стене и поднялись по ней со своим тяжелым грузом. Лукас принимал мешки, бурдюки и ставил их на землю. Потом все по очереди становились на плечи Лукаса и прыгали на землю. Только Яннакос задержался, усевшись на стене, — ему не хотелось спускаться.