Ивлин Во - Черная беда

Бэзил молча протянул ему резкое, до неприличия короткое письмо — ответ Коннолли на вежливое, тщательно продуманное послание Бэзила, которое начиналось словами: «Министр модернизации рад засвидетельствовать свое почтение Главнокомандующему императорской армии и, в соответствии с полномочиями, каковыми наделил его императорский указ, настоятельно рекомендует…»

На вырванном из записной книжки клочке линованной бумаги карандашом было нацарапано следующее: «Пусть министр вместе со своей модернизацией катится к чертовой матери. В сапогах мои люди и шагу ступить не смогут. Советую в следующий раз вместо сапог всучить Сету цилиндры и трости. Герцог».

— Цилиндры, говорите? — переспросил, ненадолго задумавшись, господин Юкумян. — Это можно.

— Ты не понял — это генерал так шутит.

— Шутит?! Он, значит, шутит, а я — оставайся с тысячью пар кожаных сапог на руках, так? Ха, ха, ха. Хороши шутки. Да во всей стране не найдется сотни человек, которые бы носили сапоги. И потом, такие сапоги никто не купит. Они же армейские. Вы меня поняли?

— Не волнуйся, — успокоил его Бэзил. — Мы найдем им применение. В крайнем случае продадим духовенству. — Он снова, нахмурившись, перечитал записку генерала, подколол ее к остальной корреспонденции и бросил на армянина свой обычный дерзкий, угрюмый и в то же время наивный взгляд. Мне кажется, — добавил он, — Коннолли зарывается. Надо бы его проучить.

— Говорят, у генерала роман с мадам Байон.

— Не верю.

— И напрасно. Мне об этом под большим секретом рассказал парикмахер, который бреет все французское посольство. В городе об этом только и разговоров. Даже госпожа Юкумян слышала. А все потому, — господин Юкумян самодовольному улыбнулся, — что мадам Байон пьет. С этого у них с Коннолли все и началось.

Через четверть часа Бэзил в господин Юкумян занялись более важными делами.

Утром в Министерстве модернизации, как всегда, кипела работа.

— Послушайте, мистер. Говорю вам, как обстоит дело. Мы должны защищать интересы его величества. Вы меня поняли? Вы считаете, что в горах Нгумо есть большие залежи олова. Такого же мнения придерживаемся и мы. Такого же мнения придерживаются и другие компании. Думаете, вы один хотите концессий? Только сегодня ко мне с аналогичной просьбой приходили два джентльмена. «Устрой, говорят, — нам концессии». А я им говорю, что концессии мы можем предоставить только той компании, которой доверяем. Послушайте, а почему бы вам не включить в совет директоров кого-нибудь, кто пользуется в стране репутацией хорошего финансиста? Кому доверяет его величество?.. Вы меня поняли?.. И чтобы у него тоже были свои акции… Такой человек защищал бы интересы его величества и интересы компании… Вы меня поняли?

— Ваша идея мне нравится, господин Юкумян, но ведь найти такого человека совсем не просто. Мне, например, в данный момент никто в голову не приходит.

— Неужели не приходит? А вы подумайте.

— Разве что вы сами, господин Юкумян… Признаться, вашу кандидатуру я не рассматривал. Вы же такой занятой человек.

— Послушайте, мистер, для интересного дела я всегда найду время, можете не сомневаться…

За перегородкой Бэзил беседовал с американским коммерческим атташе:

— Вот какая ситуация, Уокер. Я… император хочет потратить в этом году четверть миллиона на строительство дорог. Налогами таких денег не соберешь, поэтому я намереваюсь, чтобы накопить нужную сумму, выпустить акции. Вы, насколько мне известно, представляете здесь две компании, нефтяную «Космополитен ойл траст» и автомобильную «Стетсон карз». Каждая миля азанийского асфальта обеспечит вам пятьсот лишних машин в год, а уж сколько галлонов нефти — и не подсчитать. Если ваши компании согласятся приобрести мои акции, я готов предоставить им монополию на десять лет…

Следующим посетителем был редактор «Courier d'Azanie». На вид — как, впрочем, и по сути — мсье Бертран был человеком незначительным. Его «Курьер» выходил раз в неделю на одном листке небольшого формата. Своих немногочисленных подписчиков, которых в Матоди и в Дебра-Дове было меньше тысячи, газета знакомила с событиями в стране (дипломатические приемы, официальные встречи, дворцовые циркуляры, программы кинотеатров), а также с теми сообщениями из-за рубежа, которые передавались по местному радио. Впрочем, на газету мсье Бертран тратил всего один день в неделю, а остальное время выпускал меню, пригласительные билеты, свадебные и похоронные объявления, работал в местном отделении европейского агентства новостей, корреспондентом которого он по совместительству являлся, а также торговал канцелярскими товарами в своем маленьком офисе. В Министерство модернизации мсье Бертран пришел по приглашению Бэзила, надеясь получить выгодный заказ на фасонную почтовую бумагу.

— Доброе утро, мсье Бертран. Спасибо, что пришли. Давайте, если не возражаете, сразу же перейдем к делу. Я хочу купить вашу продукцию.

— Разумеется, мсье Сил. У меня есть очень хорошего качества кремовая конторская бумага, а также глянцевая, с лазоревым оттенком, которая стоит чуть дороже. Полагаю, вы хотите, чтобы на бумаге был выбит гриф вашего министерства?

— Боюсь, вы меня не поняли. Я имел в виду не бумагу, а газету. «Курьер Азании».

По лицу мсье Бертрана видно было, что он разочарован и даже обижен. Неужели ради того, чтобы приобрести номер газеты, нужно было вызывать к себе ее владельца и главного редактора? Не слишком ли много этот молодой человек на себя берет? Непростительная наглость.

— Я поставлю в известность своего секретаря. Вы желаете подписаться на год?

— Нет, нет, речь не об этом. Я хочу приобрести вашу газету — стать ее владельцем. Сколько вы за нее просите?

Только теперь мсье Бертран наконец понял, чего от него хотят.

— Нет, это исключается. «Курьер» я продавать не собираюсь.

— Полно, газета же большой выгоды вам не приносит, а я готов заплатить за нее хорошие деньги.

— Дело не в деньгах, мсье, а в престиже — как вы не понимаете? — со всей серьезностью заявил мсье Бертран. — Видите ли, владелец и редактор «Курьера» — это человек с определенным положением. Два раза в год мы с мадам Бертран обедаем во французском посольстве, раз в год нас приглашают на прием в английское посольство, мы бываем при дворе и в поло-клубе. А ведь это немало. Если же я буду просто печатником Бертраном, никто в мою сторону даже не посмотрит. Мадам Бертран мне этого не простит.

— Понятно, — сказал Бэзил. «Человек с определенным положением» в Дебра-Дове… Скромные притязания, ничего не скажешь. Нехорошо лишать мсье Бертрана его положения… — Понятно. А как вы смотрите на то, чтобы остаться редактором и номинальным владельцем? Меня бы это вполне устроило. Дело в том, что мне хочется расширить рамки вашей газеты. Я хочу, чтобы в «Курьере» публиковались передовицы, политические обзоры… Слушайте… — И в течение четверти часа Бэзил делился с мсье Бертраном своими обширными издательскими планами: шесть страниц вместо двух… реклама европейских фирм и правительственных служб, которая будет покрывать возросшую стоимость издания… большой тираж… статьи на сакуйю и на арабском… продуманная поддержка политики правительства… Из кабинета Бэзила мсье Бертран вышел совершенно сбитый с толку; в одной руке он держал чек на круглую сумму, а в другой — набросанный Бэзилом план передовицы, где прогнозировались изменения в уголовном кодексе… исправительные колонии должны были прийти на смену тюрьмам… Странные темы для «Курьера»!