Ивлин Во - Черная беда

— Обо всем этом мне ничего не известно, — сказал Али. — Но на базаре говорят, что гвардейцы вашего величества перешли на сторону принца Сеида. Помните, я докладывал, что им уже несколько месяцев не платили жалованья?

— Они получат причитающиеся им деньги. Это говорю тебе я. Как только война кончится, им заплатят. Кроме того, я повысил их в знании. Все солдаты по моему приказу произведены в капралы. Неблагодарные свиньи. У этих придурков устаревшие представления о жизни. Ничего, скоро у нас не будет больше солдат. Только танки и аэропланы. Как сейчас принято. Я сам видел. Да, кстати. Ты передал мои распоряжения о медалях?

Али перелистал бумаги:

— Ваше величество заказывали пятьсот «Больших крестов Азании» первого класса, столько же — второго, семьсот — третьего, а также эскиз медали «Звезда Сета»: позолоченное серебро и эмаль на разноцветной ленте…

— А что с «Медалью победы»?

— Относительно «Медали победы» я никаких указаний не получал.

— В таком случае пиши.

— Приглашение королю Англии?

— Король Англии подождет. Записывай, как должна выглядеть «Медаль победы». На лицевой стороне — голова Сета, для этого можно использовать мою оксфордскую фотографию — ты же понимаешь, у меня должен быть современный вид, европейский: цилиндр, очки, стоячий воротничок, галстук. И подпись: «SETH IMPERATOR IMMORTALIS» [4] Сет, бессмертный император (лат.). . Скромно и со вкусом. А то многие медали моего деда чересчур вычурны. На обратной стороне — женская фигура, символ Прогресса. В одной руке у нее аэроплан, в другой — какой-нибудь небольшой предмет, олицетворяющий высокий уровень современной технологии. Что это будет конкретно, пока не знаю… Подумаю… Возможно, телефон… Посмотрим. А теперь пиши:

«В ювелирный магазин „Маппин энд Уэбб“, Лондон. Мы, Сет, император Азании, верховный вождь племени сакуйю, повелитель племени ванда и гроза морей, бакалавр искусств Оксфордского университета, приветствуем Вас, мистер Маппин, и Вас, мистер Уэбб. Да будет мир вашему дому…»

Вечер. Стало прохладнее. На минарете муэдзин сзывает мусульман на молитву. «Аллах велик. Нет Бога кроме Аллаха и Мухаммед пророк Его». В часовне при доме миссионера звонят колокола. Молитва Пресвятой Богоматери: «Ecce ancilla Domini: fiat mihi secundum verbum tuum» [5] «Се, раба Господня; да будет Мне по слову твоему» (лат.). . Господин Юкумян, владелец универсального магазина и кафе «Амурат», зашел за стойку, налил себе греческой водки и разбавил ее водой.

— Я хочу знать только одно: мне за бензин заплатят?

— Поймите, господин Юкумян: я стараюсь изо всех сил. Мы же с вами друзья, и вы это знаете. Но, к сожалению, сегодня император занят. Я и сам только что освободился. Работал весь день. Сделаю все возможное, чтобы получить ваши деньги.

— Ты ведь мне многим обязан, Али.

— Знаю, господин Юкумян. И надеюсь, что в долгу не останусь. Если бы я мог просто попросить у императора ваши деньги, вы получили бы их сегодня же.

— Но эти деньги мне нужны именно сегодня. Я уезжаю.

— Уезжаете?

— Да, я уже все устроил. Ты мой друг, Али, а от друзей у меня секретов нет. — И господин Юкумян настороженно окинул глазами пустой бар. Разговор шел на сакуйю. — Неподалеку от гавани, за деревьями, возле старого сахарного завода у меня припрятана моторная лодка. Больше того, в ней есть одно свободное место. Только имей в виду, это секрет. В ближайшие две-три недели в Матоди будет неспокойно. Сет разбит — об этом все знают. Я отправляюсь на материк — у меня там брат. Но перед отъездом я бы хотел получить деньги за бензин.

— Благодарю вас за ваше предложение, господин Юкумян, но едва ли император захочет заплатить за то, что у него украли моторную лодку.

— Я тут ни при чем. Вчера вечером приходит ко мне в магазин господин Маркс и говорит, что хочет заправить бензином моторную лодку императора. Пришлось дать ему бензина на восемьдесят рупий. Господин Маркс ведь и раньше обращался ко мне, если императору нужен был бензин. Откуда я знал, что он собирается украсть у императора лодку? Неужели ты думаешь, что тогда бы я дал ему горючее?

Со свойственной людям его национальности экспрессией господин Юкумян всплеснул руками:

— Я бедный человек. Со мной нехорошо обошлись. Несправедливо. Но тебе, Али, я верю. Ты — честный человек, и ты мне многим обязан.

Верни мне мои восемьдесят рупий, и я возьму тебя с собой в Малинди к своему брату. А когда беспорядки на острове прекратятся, мы сможем вернуться сюда или поехать куда-нибудь еще — как сам пожелаешь. Ты же не хочешь, чтобы арабы перерезали тебе глотку. Я о тебе позабочусь.

— Спасибо вам за ваше предложение, господин Юкумян. Я сделаю все, что в моих силах. Больше пока ничего обещать не могу.

— Я знаю тебя, Али. И доверяю тебе как собственному отцу. Только смотри, про лодку никому ни слова, хорошо?

— Конечно, господин Юкумян. Можете не беспокоиться. Я к вам еще загляну попозже вечером.

— Вот и отлично. Спасибо тебе. Au revoir [6] До свидания (франц.). и помни: о лодке — никому ни слова.

Стоило Али покинуть кафе «Амурат», как жена Юкумяна выглянула из-за занавески, за которой стояла все это время.

— Что ты выдумал? Мы не сможем взять с собой в Малинди этого индийца.

— Мне нужны мои восемьдесят рупий. И вообще, дорогая, не вмешивайся не в свое дело.

— Но ведь в лодке есть место только для нас двоих. Она и так уже перегружена. Сам знаешь.

— Да. Знаю.

— Крикор, ты что, с ума сошел? Ты хочешь, чтобы мы все утонули?

— Не волнуйся, цветок души моей. Я все улажу. Никуда Али с нами не поедет, можешь не беспокоиться. Просто я хочу получить назад свои восемьдесят рупий. Ты все уложила? Учти, мы уезжаем, как только Али принесет деньги.

— Крикор, а ты… ты меня не бросишь? Не уедешь без меня?

— Надо было бы — уехал бы. Иди укладывай вещи, женщина. Не плачь. Иди укладывай вещи. Ты поедешь в Малинди. Даю слово. Собирай вещи. Я честный человек. Честный и мирный. Сама знаешь. Но во время войны надо думать о себе и о своей семье. Да, о своей семье, слышишь? Али принесет нам деньги. Но мы его с собой в Малинди не возьмем. Поняла? А если он устроит скандал, я ударю его по голове палкой. Ну, что рот разинула? Иди собирайся.

Солнце уже село. По дороге в форт Али обратил внимание на то, как возбуждены на улицах люди. Одни бежали в сторону набережной, другие стояли перед своими домами и о чем-то взволнованно переговаривались. «Сеид», «победа», «армия» — доносилось до него. На берегу собралась большая толпа; стоя спиной к воде, люди смотрели на вздымавшиеся над городом горы. Али подошел и тоже стал всматриваться в темноту: отроги гор были усыпаны многочисленными огоньками, издали похожими на мерцающие точки. Али выбрался из толпы и зашагал в сторону старого форта. Во дворе стоял командующий охраной майор Джоав и изучал горы в полевой бинокль.