Эдвард Форстер - Говардс-Энд

— Мисс Шлегель! — Голос его был тверд. — Я вызвал вас в город под ложным предлогом. Я хочу поговорить с вами о гораздо более серьезном деле, чем дом.

Маргарет чуть было не сказала: «Я знаю…»

— Мог бы я вас убедить разделить со мной… возможно ли, чтобы вы…

— О, мистер Уилкокс! — прервала она его, держась за пианино и отведя глаза. — Я понимаю, понимаю. Я напишу вам потом, если можно.

Он начал запинаться:

— Мисс Шлегель… Маргарет… вы не понимаете.

— Понимаю! Правда, понимаю! — ответила Маргарет.

— Я прошу вас быть моей женой.

Ее симпатия к нему была столь глубокой, что, когда он сказал: «Я прошу вас быть моей женой», — она заставила себя слегка вздрогнуть. Нужно же было изобразить удивление, раз он этого ждал. На нее нахлынула огромная радость, которую невозможно описать. Эта радость не имела ничего общего с человечеством и больше всего напоминала всепроникающее счастье, какое бывает при хорошей погоде. Хорошую погоду делает солнце, но в ту минуту Маргарет не могла найти никакого источника света. Она стояла, счастливая, посреди гостиной мистера Уилкокса и хотела сама дарить это счастье. Уходя, она поняла, что этим источником света была любовь.

— Вы не обиделись на меня, мисс Шлегель?

— Как я могу обижаться?

Последовала секундная пауза. Ему захотелось, чтобы она поскорее ушла, и она это понимала. Она обладала слишком развитой интуицией, чтобы стоять и наблюдать, как он изо всех сил пытается приобрести то, чего не купишь за деньги. Он желал получить дружбу и любовь, но боялся их, а она, которая научила себя только желать и вполне могла бы прикрыть свою борьбу за счастье изящными манерами, глядя на него, отпрянула и заколебалась.

— До свидания, — сказала она. — Я вам напишу… Завтра возвращаюсь в Суонидж.

— Спасибо.

— До свидания. И… это я вас благодарю.

— Могу ли я заказать вам автомобиль?

— Будет очень любезно с вашей стороны.

— Жаль, что я вам не написал. Мне следовало написать?

— Вовсе нет.

— Только один вопрос…

Маргарет покачала головой. Он посмотрел на нее слегка озадаченно, и они расстались.

Они расстались без рукопожатия: ради мистера Уилкокса Маргарет оставила их разговор в приглушенно-серых тонах. Однако по дороге домой она трепетала от счастья. В прошлом к ней испытывали любовь другие мужчины, если можно употребить такое весомое слово для описания их минутных желаний, но эти другие были «никчемными» — молодыми людьми, которым больше нечем было заняться, или стариками, которые не могли найти никого лучше. И она тоже часто кого-то «любила», но лишь в том смысле, в котором того требовало ее женское естество: это была острая тоска по мужскому началу, желание с улыбкой отказаться от себя ради того стоящего, что в них было. Но никогда прежде это не касалось ее личности. Она была немолода и не очень богата, и ее поразило, что человек, имеющий вес в обществе, воспринял ее серьезно. Сидя у себя в пустом доме и пытаясь заниматься расчетами среди красивых картин и возвышенных книг, она ощущала, как в ней бьются волны эмоций, словно прилив страсти хлынул к ней сквозь ночной воздух. Тряхнув головой, она попыталась сосредоточиться и не смогла. Напрасно она повторяла: «Но со мной ведь такое уже было». Такого с ней никогда не было. Пришла в движение огромная машина, совсем не похожая на более мелкие механизмы, и мысль о том, что мистер Уилкокс ее любит, захватила Маргарет целиком, прежде чем она смогла полюбить его в ответ.

Она еще не приняла окончательного решения. «О, сэр, это так неожиданно». Известная жеманная фраза в точности выражала ощущения Маргарет, когда пришел ее черед. Предчувствия — это не подготовка. Она должна лучше разобраться в себе и в нем; она должна все подробно обсудить с Хелен. Странная это была любовная сцена — главный источник света так и не был обозначен с начала и до конца. На месте мистера Уилкокса она сказала бы: «Ich liebe dich», [32] Я тебя люблю (нем.). — но, возможно, не в его привычках было открывать даме свое сердце. Он, наверное, мог бы пойти на это, если бы она настояла, — пожалуй, из чувства долга. В Англии у мужчин принято хотя бы однажды открыть свое сердце, но это насилие над собой было бы ему неприятно, и никогда — если ей удастся избежать такой ситуации — он не должен утратить те бастионы, которыми предпочитает отгораживаться от мира. Не надо его раздражать разговорами о чувствах или проявлением симпатии. Он уже пожилой человек, и пытаться его изменить — бессмысленная дерзость.

Миссис Уилкокс то появлялась, то исчезала, но ее призрак, наблюдавший за этой сценой, неизменно был желанным, подумала Маргарет, и от него не исходило ни капли горечи.

Если кто-то желает показать Англию иностранцу, пожалуй, наиболее разумным будет отвезти его туда, где кончаются Пурбекские холмы, и подняться на одну из вершин в нескольких милях к востоку от замка Корф. Тогда под его ногами один за другим развернутся все ландшафты нашего острова. Прямо под ним окажется долина реки Фром и все невозделанные земли, спускающаяся вниз от Дорчестера, черные и золотые, чей утесник, как в зеркале, отражается на просторах Пула. Дальше пролегает долина Стаур, удивительной реки, мутной в Блэндфорде и прозрачной в Уимборне, — Стаур вытекает из тучных полей, чтобы слиться с Эйвоном под башней Крайстчерча. Долину Эйвона не видно, но дальше на север, если приглядеться, можно различить охраняющее ее древнее городище Клирбери-Ринг, а потом воображение, возможно, перенесет вас дальше, на равнину Солсбери, и еще дальше, к великолепным холмам центральной Англии. Вы увидите и лондонские предместья. Непрезентабельное побережье Борнмута уходит, съеживаясь, вправо, предвещая появление сосен, которые, хоть и образуют красивый вид, означают близость красных домов и Лондонской фондовой биржи и доходят до самых городских ворот. Столь длинен шлейф лондонского Сити! Но он никогда не дотянется до скал Фрешуотера, [33] Город на о. Уайт. и этот малый остров будет блюсти чистоту большого до скончания времен. Если глядеть с запада, остров Уайт прекрасен вне всяких законов прекрасного. Словно кусочек Англии выплыл вперед встретить иностранца — мел от нашего мела, дерн от нашего дерна, это то, что вам еще предстоит, только созданное в миниатюре. За этим кусочком лежат Саутгемптон, радушный хозяин для всех народов, и Портсмут, скрытое пламя, а вокруг, дважды и трижды сбиваясь течениями, бурлит море. Сколько поселений можно увидеть! Сколько замков! Сколько церквей, разрушенных и процветающих! Сколько кораблей, железных и автомобильных дорог! Какое невероятное разнообразие людей, работающих под этим прозрачным небом и ради какой конечной цели! Разум отступает, как волна на побережье Суониджа; воображение растет, расправляет крылья, уходит в глубину, пока не становится фактом географии, охватывая всю Англию.