Синклер Льюис - Бэббит; Эроусмит

В этот, пожалуй, наиболее «личный» из своих романов Льюис вложил много душевных сил. Он как-то заметил: «Бэббит» — моя лучшая книга, а «Эроусмит» — любимая». В Мартине Эроусмите он любил целеустремленность, неподкупность перед лицом материальных соблазнов, а главное, упорно оберегаемую посреди всеобщего мещанства и конформизма независимость.

Позднее, в 1941 году он даже написал шутливый автонекролог, названный им «Смерть Эроусмита». Не забудем особый интерес Льюиса к медицинской профессии: он был сыном провинциального врача и относился с огромным уважением к старшему брату Клоду, пошедшему по стопам отца.

В своих мемуарах Поль де Крюи вспоминал: «Поражала решительность, с которой Льюис разворачивал историю научной и духовной борьбы Мартина Эроусмита, упрямого молодого человека, охваченного дьявольским желанием стать микробиологом». Его конфликт с мещанско-собственнической средой глубок и неизбежен. Вообще же, мотив противоборства бэббитовского и эроусмитовского начал чрезвычайно характерен для творчества Синклера Льюиса в целом.

Почти все персонажи романа имели своих прототипов. Например, верная и мужественная Леора, подруга Мартина, была «списана» с Ри Барбарин, бывшей медицинской сестрой, жены Поля де Крюи. Прототипами для Макса Готлиба послужили два ученых — Джордж Нови, профессор Мичиганского университета, и знаменитый Жак Леб, биолог, выходец из Германии, оставивший свою родину в знак протеста против разгула милитаризма и шовинизма. Изображая Мак-Герковский институт, типичное учреждение, существующее на пожертвования крупного миллионера, он имел в виду знаменитый Рокфеллеровский институт экспериментальной медицины: в нем некоторое время работал Поль де Крюи, получивший отставку за то, что в своей книге «Люди нашей науки» (1920) нелестно отозвался о некоторых должностных лицах института.

Как и в других лучших своих романах, Синклер Льюис поднял тему актуальную, общественно-значимую.

В послевоенные годы состояние дел в американской науке и высшем образовании стало предметом острого внимания. Еще в книге статей «Бей, барабан» (1919) Драйзер писал о «ненормальном положении, в котором оказались искусство и свободная мысль в Америке, глубоко погрязшей в практицизме».

Эптон Синклер в своей известной публицистическо-социологической серии, озаглавленной «Мертвая рука», дал критический анализ положения дел в университетах и колледжах. Прежде всего, он констатировал унизительную зависимость высшего образования от большого бизнеса, который с помощью филантропических пожертвований, через совет попечителей к другие каналы воздействует на «образование нашего юношества», придавая ему весьма определенную направленность. В книге «Гусиный шаг» (1923) Э. Синклер сравнивает университеты с военным плацем, на котором солдаты подвергаются муштре: всесильные попечители, а также «фабриканты и оптовики», действующие за их спиной, расправляются с неугодной, строптивой, свободомыслящей профессурой, добиваясь от нее «лояльности». Не случайно Э. Синклер назвал свою книгу «протестом против классового контроля над мышлением».

В «Эроусмите» Льюис достоверен в изображении самой атмосферы подавления академических свобод в американской высшей школе. Еще в романе Льюиса «Полет сокола» социалист профессор Фрезер был затравлен и изгнан из колледжа. Также был подвергнут своеобразному остракизму и профессор Готлиб в «Эроусмите». Немало подобных фактов знает история американской высшей школы. «Никогда мысль и общественные взгляды ученого, — пишет американский либеральный философ Моррис Р. Коэн в книге «Американская мысль», — не подвергались такой унизительной слежке, как в Америке».

Гротескные льюисовские фигуры Таббза, Холаберда и других дельцов от науки служат отличной иллюстрацией к тезисам американского социолога Уильяма Уайта, который в книге «Организованный человек» прослеживает процесс «бюрократизации ученого». Вспомним, как, покинув университет, Готлиб, скрепя сердце, поступает в фирму Ханзикера. Такой поворот, достаточно типичный, вызывает у Уайта в упомянутой книге восклицание: «Как унизительны, как разрушительны подобные решения! Почему должен ученый ориентироваться на компанию?»

По выходе романа рецензенты были достаточно единодушны в своих положительных оценках. Дж.-Т. Кратч в «Нейшн» признал, что «Эроусмит» «совершеннее», «правдивее», чем «Главная улица» и «Бэббит». В глазах рецензента из «Атлантик мансли» писатель проявил себя не только мастером сатирических экскапад, но «художником искренним, сильным, сдержанным». Столь же единодушным было признание того, что Льюис достиг редкого единства в изображении жизненно-бытовой и научной сфер. Он сумел рассказать о труде ученого не только конкретно и увлекательно, но и сделать его глубоко понятным широкому читателю. Видный критик Роберт Морс Ловетт в журнале «Дайэл» писал, что защита Льюисом общественных принципов придала широту и значительность его «Эроусмиту». Авторитетный литературовед Генри Сейдел Кенби в рецензии, озаглавленной «Поразительный успех», писал, что «Эроусмитом» Льюис подтверждал свое право «стать национальным романистом», что это «истинно американский роман». Бостонская газета «Ивнинг транскрипт» писала о «подкупающей искренности», отмечающей книгу, «Таймс литератерери сапплмент» — о «впечатляющем эпическом размахе».

Роман имел большой успех в Европе; журнал «Ливинг эйдж» в мае 1926 года поместил специальную информацию, отражающую живой интерес, проявленный к книге в Германии.

В июле 1965 года в журнале «Сэтерди ревью» критик Джон Хатчинс справедливо писал об этом романе как о произведении, которое пережило свое время. «Впервые, — писал он, — сатирик создал роман, в центре которого человек, не лишенный слабостей, сомнений, опасений, но тем не менее настоящий герой». Он находил в писателе «диккенсовское пристрастие» — умение создавать характеры «чем-то реальные, чем-то гротескные». В заключение статьи Хатчинс приводил следующий эпизод. На один из званых вечеров, созванных Дороти Томпсон, известной журналисткой, женой Льюиса, была приглашена большая группа знаменитостей. Хозяин дома, Синклер Льюис, как-то потерялся в толпе. Он одиноко бродил среди гостей, пока, наконец, не подошел к одному из них и не взял его крепко за плечо. «Так знаете ли вы, кто я? — спросил он у него. — Я написал «Эроусмита».

К 1959 году общий тираж изданий романа в странах Запада составил 700 тысяч экземпляров. В 1968 году в США вышел под редакцией Дж. Гриффина сборник критических статей, специально посвященных этому роману.

На русском языке роман впервые увидел свет в 1925 году под названием «Мартин Арроусмит» в переводе М. П. Чехова. Через четыре года вышло новое издание: «Мартин Эрроусмит» (пер. Л. Л. Домера). В трех последующих изданиях (1936, 1956, 1965) печатался перевод Н. Вольпин. Перевод Н. Вольпин воспроизводится и в настоящем издании.