Стефан Цвейг - Легенда одной жизни

Стук в дверь.

Мария.

Кто там? Войдите!

Горничная,с визитной карточкой.

К вам один господин…

Мария.

Что за чудеса? Долгие годы я жила, как в гробу и вдруг меня вырывают теперь из могилы. Сегодня утром здесь уже был Иоган, принес эти розы, добрый старик, а теперь… Где мой лорнет?

Читает карточку и гневно восклицает.

Ах! Второй посол!.. Ну, и торопится же она! Как я рада ее испугу! Наконец-то, и она, она тоже!

Бюрштейну.

Вы говорили мне, что пришли без ее ведома? Я почти поверила вам, легковерная дура, но теперь вижу, что одного посла было мало.

Горничной.

Просите!

Бюрштейн.

Я не понимаю вас…

Фридрихвходит также с цветами в руках.

Я, сударыня…

Замечает Бюрштейна. Оба смущены.

Я не предполагал…

Бюрштейн.

Фридрих… ты… какими судьбами?..

Мария,недоверчиво.

Вы не сговорились?

Фридрих.

Нет… Нисколько… напротив… если бы я мог предположить…

Он, снова смущается. Потом, словно решившись уйти, кладет цветы на стол.

Простите, что помешал… Я вижу, что пришел некстати… Я не предполагал… Я позволю себе еще раз наведаться, если разрешите… Может быть, завтра…

Мария.

Нет… пожалуйста, оставайтесь… Завтра вы бы меня уже не застали: я буду уже далеко… и навсегда… Доктор Бюрштейн и я уже обо всем переговорили… Между нами, кажется, нет больше никакой недоговоренности…

Смотрит на Бюрштейна.

Бюрштейн.

Конечно… конечно… Мне приходится вас только еще теплее поблагодарить за то, что вы меня так благосклонно приняли… Совсем не по заслугам благосклонно…

Неуверенно взглянув на Фридриха.

Фридрих… ты ведь придешь сегодня?.. Гровик хотел быть…

Фридрих.

Нет, я не приду. У меня есть неотложные дела передайте об этом, пожалуйста, маме…

Бюрштейн,нервно.

Хорошо… хорошо…

Ищет свою шляпу.

Я… благодарю вас еще раз, сударыня… Мне может быть, не вполне удалось выразить свои мысли… Я позволю себе еще написать вам… Прошу вас только…

Совладав с собою.

Премного вам благодарен…

Быстро уходит.

Фридрих,глядит ему с изумлением вслед.

Странно… Таким я его еще никогда не видел… Он был ведь всегда так самоуверен, так изворотлив… Неужели он?.. Простите, это нескромно с моей стороны… Простите… я… я…

Мария.

Садитесь, пожалуйста. Не хотите ли чаю?

Фридрих.

О, благодарю вас, благодарю! Я не собираюсь долго вас задерживать, сударыня, и, прежде всего, должен просить вас не сердиться на меня за этот неожиданный визит… Я почувствовал только… потребность поблагодарить вас за то, что вы лично пожаловали на мое чтение.

Мария.

Нет… благодарить должна я. Это был для меня исключительный вечер, до которого я и не надеялась дожить. Когда состаришься, то всякую неожиданность принимаешь, как подарок… а тут я оказалась вдруг в старом доме и слушала вашу поэму… Теперь же, здесь, когда я сознаю себя забытой и затерянной на свете, ко мне в гости приходите вы, Фридрих Франк… Не могу выразить, как это все мне странно и как радостно в то же время…

Фридрих.

Да… меня влекло… Я хотел вам…

Порывисто встает и говорит твердым голосом.

Выслушайте меня. Пусть это вам покажется даже смешным, но я должен быть откровенен. Вы только что сказали, когда здесь был Бюрштейн, что у вас такое чувство, словно я пришел с каким-то намерением… Это смутило меня… У меня… у меня нет никакого определенного намерения: меня привело к вам известное беспокойство, какая-то потребность, которую… которую я сам не могу себе вполне объяснить. Может быть, с моей стороны дико, что я говорю это так откровенно…

Мария.

Напротив, ничто не могло бы мне быть приятнее, Фридрих Франк. Я, действительно, на мгновенье заподозрила, что между вашим визитом и миссией Бюрштейна есть связь…

Фридрих.

Нет… нет… Прошу вас не смешивать нас… Я не имею понятия о том, зачем приходил Бюрштейн… Я ничего об этом не знаю… Я знаю только, я впервые узнал, что тут есть вещи, которые от меня скрывают… есть тайна, к которой меня не подпускают… И поэтому я хочу узнать, узнать от вас… что у вас общего с ними… узнать, кто вы.

Мария.

Кто… я?… не бог весть кто, дитя мое! Старая женщина. Кусок прошлого. Нечто, уже живущее не столько в этом мире, сколько в ином.

Фридрих.

Нет, в вас есть сила, живая власть. Вас боятся, вас любят… Таким я еще никогда не видел Иогана. таким он был только в тот день, когда стоял у гроба отца… И мать я такою никогда не видел: она всегда умеет собою владеть… А как ушел отсюда Бюрштейн!.. Над всеми этими людьми вы имеете власть, и она исходит, я чувствую это, от моего отца; и эту власть вы уже простерли и на меня, ибо меня к вам потянуло… ибо его жизнь как-то сплетена с моею, больше чем вы предполагаете… Кто вы?.. Кем вы были?.. Я знаю вас и все-таки не знаю… Едва вы вошли, меня поразило ваше лицо: оно всплыло передо мною, как детское воспоминание… сначала, как сон, а потом — отчетливо и ясно…

Мария.

Но, дитя мое, как могли бы вы меня помнить?.. Больше двадцати лет живу я там, за океаном…

Фридрих.

И все-таки я вас узнал. Я вспомнил вас по портрету, который видел ребенком. Это была фотография в золотой рамке, уже потускневшая. Вы там в кринолине, с темными волосами. Я помню ваше лицо. Портрет стоял у отца на письменном столе… Как часто, как часто я видел его!

Мария.

Стоял… на его столе, сказали вы… Этого… я не знала… не надеялась…

Фридрих.

До последнего дня его жизни! Как часто я видел его.

Мария,взволнованно.

Все-таки, значит… Спасибо, спасибо вам, Фридрих Франк, за эти слова.

Фридрих.

Потом он исчез… Потом и я утратил память о вас… Но вчера, когда вы пришли и я вас узнал, то увидел самого себя снова на коленях у отца… почувствовал такую близость к нему… не зная почему… ничего не зная про вас… только ваше имя…

Мария.

Они вам ничего не сказали?

Фридрих.

Ничего… Ничего… ни слова!

Мария.

Никогда не говорили вам обо мне?.. А он, говорите вы, до последнего дня хранил мой портрет?..

Фридрих.

Ничего не говорили… И поэтому я смотрю на их молчание, как на вызов. Я знаю, что она мне нужна, необходима, эта правда… необходима, чтобы понять того, кем я сам себя ощущаю, и… не ощущаю, в то же время… Скажите, скажите мне, кем были вы моему отцу?

Мария.

Кем я была вашему отцу?.. Как это выразить?.. Разве знает человек, что он составляет для другого… Иногда, пожалуй, бремя, любовь, гнет и тормоз… Ведь все так перемешано в жизни двух людей… Сами они едва ли знают… И вот приходит ребенок, и поднимает руки, и спрашивает: кем были вы моему отцу?.. Кем я была ему? Иногда, быть может, многим, иногда — ничем… Было время…