Маргарет Митчелл - Унесенные ветром. Мировой бестселлер в одном томе

«Я не поеду домой, — подумала она. — Я останусь здесь и заставлю их пожалеть о том, что они тут наговорили. И ничего не скажу маме. Никому не скажу, никогда». Она собралась с духом и повернулась, чтобы возвратиться в дом, подняться по лестнице и зайти в какую-нибудь другую спальню.

И в эту минуту она увидела Чарлза, входившего в дом с противоположной стороны. Заметив ее, он быстро направился к ней. Волосы у него растрепались, лицо стало пунцовым от волнения.

— Вы слышали, что произошло? — еще издали крикнул он. — Слышали, какую новость привез нам Пол Уилсон? Он только что прискакал из Джонсборо.

Он с трудом перевел дыхание и шагнул к ней. Она молчала и смотрела на него во все глаза.

— Мистер Линкольн поставил под ружье солдат — я имею в виду волонтеров. Семьдесят пять тысяч!

Опять этот мистер Линкольн! Неужели мужчины так-таки не в состоянии думать ни о чем по-настоящему важном? И этот дурак, по-видимому, ждет, что она будет страх как взволнована выкрутасами мистера Линкольна, когда сердце ее разбито, а репутация висит на волоске!

Чарлз смотрел на нее с удивлением. Он заметил, что она бледна как мел, а в ее чуть раскосых зеленых глазах бушует пламя. Такого горящего взора, такого пылающего внутренним жаром девичьего лица ему еще никогда не доводилось видеть.

— Простите мое недомыслие, — произнес он. — Я должен был подготовить вас. Я не подумал о том, как женщины чувствительны. Простите, что я вас так расстроил. Вам дурно? Принести воды?

— Не надо, — сказала Скарлетт и изобразила подобие улыбки.

— Пойдемте, посидим на скамейке, — предложил он и взял ее под локоть.

Она кивнула, и он бережно помог ей спуститься по ступенькам веранды и повел через газон к чугунной скамье под огромным дубом напротив входа в дом. «Какие неясные, хрупкие создания женщины! — думал Чарлз. — При одном упоминании о войне, о жестокости они могут лишиться чувств». Эта мысль усилила в нем сознание собственной мужественности, и он с удвоенной заботливостью усадил Скарлетт на скамью. Ее странный вид поразил его, и вместе с тем ее бледное и какое-то исступленное лицо было так красиво, что у него жарко забилось сердце. Неужели ее взволновала мысль, что он может уйти на войну? Нет, он слишком много возомнил о себе. Но почему же она так странно смотрит на него? Почему так дрожат ее пальцы, теребя кружевной платочек? И густые темные ресницы трепещут — совсем как в его любимых романах, — словно от смущения и затаенной любви.

Три раза он откашливался, хотел заговорить и не мог. Он опустил глаза — ее пронзительный взгляд, казалось, прожигал его насквозь зеленым огнем, и вместе с тем она смотрела на него, словно бы его не видя.

«Он очень богат, живет в Атланте, родители умерли, никто не будет мне докучать, — пронеслось у нее в голове, и тут же начал созревать план. — Если я сейчас соглашусь стать его женой, то тем самым сразу докажу Эшли, что нисколько он мне не нужен, что я просто дурачилась, хотела вскружить ему голову. А Милочку это, конечно, убьет. Больше ей уже не удастся подцепить себе поклонника, и все умрут со смеху, глядя на нее. И Мелани тоже не очень-то обрадуется — она ведь так любит брата. И я насолю этим Стю и Бренту…» Почему ей хотелось им насолить, она и сама не очень понимала — может быть, потому, что у них такие противные сестры. «То-то я утру им всем нос, когда приеду сюда в гости в элегантном ландо с кучей новых туалетов и у меня будет собственный дом. Больше им уж никогда, никогда не удастся посмеяться надо мной».

— Конечно, предстоят бои, — произнес наконец Чарлз после еще двух-трех неудачных попыток заговорить, — но вы не тревожьтесь, мисс Скарлетт, война закончится в один месяц, услышите, как они взвоют! О да, они взвоют! И я ни за какие блага в мире не хочу остаться от этого в стороне. Боюсь только, что бал сегодня может сорваться, поскольку в Джонсборо назначен сбор Эскадрона. Тарлтоны поехали оповестить всех. Дамы, конечно, будут огорчены.

— О! — проронила Скарлетт, не сумев подыскать ничего более вразумительного, но ее собеседник удовлетворился и этим.

Самообладание начинало возвращаться к ней, мысли прояснялись. Странный холод сковал ее душу, и ей казалось, что отныне уже ничто не согреет ее вновь. Почему бы ей не выйти замуж за этого красивого, пылкого мальчика? Он не хуже других, а ей теперь все равно. Ничто уже никогда не будет ей мило, доживи она хоть до девяноста лет.

— Я только еще никак не могу решить, вступить ли мне в Южно-Каролинский легион мистера Уэйда Хэмптона или в сторожевое охранение Атланты.

— О! — снова пролепетала она, их глаза встретились, и взмах ее ресниц решил его судьбу.

— Вы согласны ждать меня, мисс Скарлетт? Это было бы неизъяснимым счастьем для меня — знать, что вы ждете моего возвращения домой с победой! — Затаив дыхание, он ожидал ответа, видел, как улыбка шевельнула уголки ее рта, заметил в первый раз тень какой-то горечи в этой улыбке, и его потянуло прикоснуться губами к ее губам. Ее рука, чуть влажная и липкая от пота, скользнула в его ладонь.

— Я не хочу ждать, — сказала она, и взор ее затуманился.

Он сидел, сжимая ее руку, приоткрыв от изумления рот. Искоса, украдкой наблюдая за ним, Скарлетт холодно подумала, что он похож на удивленного лягушонка. Он что-то пробормотал, запинаясь, закрыл рот, снова открыл и опять стал пунцовым, как герань.

— Могу ли я этому поверить — вы любите меня?

Она ничего не ответила, просто опустила глаза, и Чарлза охватил восторг, тут же сменившийся невероятным смущением. Наверное, мужчина не должен задавать девушке таких вопросов. И девушке, наверное, не пристало на них отвечать. По свойственной ему робости он еще ни разу не отваживался на такие объяснения и совсем растерялся, не зная, как поступить. Ему хотелось петь, кричать, прыгать по газону, сжать Скарлетт в объятиях, хотелось броситься рассказывать всем, что она любит его. Но он только еще крепче сжал ее руку, отчего кольца больно впились ей в пальцы.

— Мы поженимся сейчас, мисс Скарлетт?

— Угу, — пробормотала она, перебирая складки платья.

— Мы можем сыграть свадьбу в один день с Мел…

— Нет, — быстро сказала она, сердито сверкнув на него глазами.

Чарлз понял, что снова попал впросак. Ну конечно, для каждой девушки свадьба — это большое событие, и она не захочет делить свой триумф с кем-то еще. Как она добра, что прощает ему все его промахи! Ах, если бы уже стемнело и он под покровом благодатных сумерек мог осмелиться поцеловать ее руку и сказать ей все те слова, что жгли ему язык.

— Когда вы позволите мне поговорить с вашим отцом?

— Чем скорее, тем лучше, — ответила она, думая лишь о том, чтобы он оставил в покое ее руку, прежде чем она будет вынуждена его об этом попросить.