Бут Таркингтон - Великолепные Эмберсоны

— Тогда иди домой и поешь. — Он замолчал и серьезно добавил: — И на твоем месте я бы дедушке ни о чем таком не заикался.

— Я и не собирался с ним об этом говорить, — ответил Джордж. — Он мой дед, и я хочу оставаться вежливым, но сомневаюсь, что смогу, если речь зайдет о таком!

И горестно взмахнув рукой, просто показывая, что слишком быстро после счастливых лет в колледже ощутил всю трагедию жизни, Джордж повернулся и печально побрел в дом завтракать.

Дядя, склонив голову вбок, проводил его взглядом, не лишенным сочувствия, и вновь спустился на строительную площадку, с которой пришел. Будучи философом, он не удивился, когда во второй половине дня, во время поездки в старой карете с Майором, они встретили Джорджа, гонящего Пенденниса во весь опор и несущегося в своей двухместной коляске с Люси.

— Кажется, он оправился, — заметил Эмберсон. — Настроение у него отличнейшее.

— Что ты сказал?

— Ваш внук, — объяснил Эмберсон. — Сегодня утром он вздумал хандрить, но сейчас весело проскакал мимо.

— И почему хандрил? Неужели замучили угрызения совести из-за того, сколько денег он пустил на ветер в колледже? — Майор усмехнулся, но всё еще был мрачен. — Интересно, что он там обо мне думает, — проворчал он напоследок.

— Думает, что вы сделаны из золота, — предположил сын и мягко добавил: — И частично он прав, отец.

— То есть?

— Сердце у вас золотое.

Майор печально засмеялся.

— Наверное, поэтому у меня иногда так ноет в груди. Этот город давит на мое старое сердце, Джордж, давит, катится по нему и стремится похоронить под собой! А когда вспоминаю этих чертовых рабочих, роющихся на моем газоне и орущих во всю глотку…

— Забудьте, отец. Не думайте об этом. Когда что-то раздражает, лучше обо всем забыть.

— Я стараюсь о таком не забывать, — тихо произнес старик. — И еще помню, что недолго мне осталось помнить. — Он каким-то образом убедил себя, что это была веселая шутка, и расхохотался, ударяя себя по коленям. — Недолго мне осталось, мальчик мой! — Его усмешка была отзвуком приступа веселья. — Недолго. Так недолго!

Юный Джордж явился с визитом к деду на следующее утро, так как всё воскресенье был до ночи занят разнообразными делами и встречами. Они так и не заговорили на тему строительства и котлованов и довольно весело болтали, пока Джордж вскользь не коснулся своих планов. Он, как Майору известно, умелый возница и неплохо бы ему совершенствоваться в этом искусстве: хочется потешить самолюбие, научившись управлять четверкой лошадей. А когда удивленный Майор просто продолжил сидеть, не сказав ни слова, Джордж добавил, что он не собирается "ездить на четверке прям так сразу", даже, наверно, лучше будет начать с пары. Он уверен, что Пенденнис сможет стать коренником, и сейчас только остается докупить "новую двуколку, упряжь и пристяжную кобылу в пару Пенденнису — а это относительно недорого". Даже специально обученного конюха нанимать не надо, подойдет и обычный.

Вот тут Майор решил заговорить.

— Значит, обычный подойдет? — спросил он, не отводя широко раскрытых глаз от внука. — Это замечательно, потому что у нас как раз такой, один-единственный, и есть, Джордж. Один лишь толстый старый Том и остался. Разве ты не заметил, когда вчера забирал Пенденниса?

— А, это не проблема, сэр. Мама одолжит мне своего.

— А у нее есть? — Старик слабо улыбнулся. — Хотел бы я знать… — Он замолчал.

— Что, сэр?

— Не желаешь ли ты отправиться на обучение куда-нибудь в юридическую школу. Я бы с удовольствием выделил тебе определенную сумму на обучение.

Легкость, с которой впадающий в детство старик сменил тему, неприятно поразила Джорджа.

— Законы меня совсем не интересуют, — сказал внук. — Этого мне не надо, никогда не хотел начинать профессиональную карьеру. Насколько я знаю, никто из семьи этим тоже не занимался, с чего бы мне становиться первым? Так вот, я говорил о двуколке с парой…

— Я помню, о чем ты говорил, — спокойно сказал Майор.

— Извините, — обиженно сказал Джордж. — Конечно, раз вам идея не по душе… — И собрался уходить.

Майор провел дрожащей рукой по волосам и глубоко вздохнул.

— Я… я не люблю отказывать тебе, Джорджи. Даже не знаю, отказывал ли я тебе когда-нибудь… по причине…

— Вы всегда были более чем щедры, сэр, — поспешил уверить его Джордж. — Но раз уж покупка двуколки и лошади вам не нравится, то, конечно… — Он махнул рукой, показывая, что и он героически отказался от мысли.

Было очевидно, что Майор расстроен.

— Джорджи, я бы купил, но… но, по-моему, такая езда опасна, мама станет волноваться. Она…

— Нет, сэр, вряд ли станет. Она знает, что будет хорошо, если я начну… проводить много времени на свежем воздухе. Но если, допустим, вы не можете позволить себе купить…

— Это не такие большие деньги, — торопливо сказал старик. — Я даже об этом и не подумал. — Он натужно рассмеялся. — Вероятно, мы еще можем позволить себе пару лошадей, если вдруг…

— Но вы же сказали…

Майор беззаботно взмахнул рукой.

— А, мы просто сократили неважные расходы, зачем нам орава черных бездельников на конюшне, к тому же почему бы не заставить лишние земельные участки приносить доход. Раз уж тебе так хочется эту штуку…

— Да ладно, не так уж это и важно.

— Тогда подождем до осени, — с облегчением сказал Майор. — Если к тому времени не передумаешь, купим. Так гораздо лучше. Напомни мне в сентябре… или октябре. Поглядим, что сможем сделать. — Он радостно потер ладони. — Поглядим, что сможем сделать, Джорджи. Поглядим.

Джордж рассказывал матери об этом разговоре с печальной иронией:

— Да уж, старичок повеселел, словно у него гора с плеч свалилась. Он вообразил, что сумел так запудрить мне мозги, что я прям сейчас перед ним по библиотеке на этой двуколочке проедусь! Я знаю, что он не скряга, но всё равно мне кажется, что он где-то в бочках деньги солит. Ну да, цены выросли, но и он теперь тысячами, как раньше, не сорит, а мы сколько тратили, столько и тратим. Куда уплывают деньги? Дядя Джордж сказал, что дед продал кое-какую недвижимость, что само по себе подозрительно. Если уж дела плохи, давай и мы начнем экономить, чтоб ему помочь. Я даже от новой двуколки с парой лошадей откажусь, если теперь это для нас так дорого. Я готов жить потише, пока его банковские счета не станут его удовлетворять. Но я всё равно не могу не подозревать — не то, что он становится прижимист, вовсе нет, — что он на старости лет начал бояться тратить деньги. Сомнений нет, старик немножко чудит, мысли у него скачут. Прям посреди разговора может заговорить о чем-то другом. Хотя я не удивлюсь, что он еще очень хорошо соображает. Вполне возможно, что он продал недвижимость, чтоб накупить облигаций, или сейф где-нибудь завел. У одного моего дружка в колледже был такой же старенький дядя: убедил семью, что у него ни гроша, а потом оставил в наследство семь миллионов. Люди, когда стареют, иногда становятся чудными, и дедушка тоже не тот, что прежде. Сейчас он кажется абсолютно другим человеком. Например, заявил, что разъезжать на паре лошадей опасно…