Эдит Уортон - Риф, или Там, где разбивается счастье

— Свое влияние? Какое такое влияние?

— Он не говорит.

Дарроу обдумал факты, которые она привела ему. Лицо его оставалось серьезным, но без малейшего следа беспокойства.

— А что говорит мисс Вайнер?

— Она говорит, это совершенно естественно, если она иногда разговаривает с моими друзьями, когда она у меня в доме… и отказывается дать ему какие-то иные объяснения.

— По меньшей мере совершенно естественно!

Анна ответила, чувствуя, что краснеет:

— Да… но есть кое-что…

— Кое-что?..

— Должна же быть какая-то причина, почему она вдруг решила расторгнуть помолвку. Я могу понять чувство Оуэна, хотя сожалею о его несдержанности. Девушка должна дать какое-то объяснение, а пока она отказывается от этого, он будет воображать невесть что.

— Несомненно, она все объяснит, если он попросит другим тоном.

— Я не оправдываю тон Оуэна… но она знала об этом до того, как согласилась выйти за него. Она знает, насколько он возбудим и несдержан.

— Ну, она преподала ему маленький урок сдержанности… возможно, это лучшее, что могло случиться. Почему бы не оставить все как есть?

— Оставить Оуэна с мыслью, что ты был причиной расторжения?

Он встретил вопрос легкой улыбкой:

— Что до этого… пусть думает обо мне что хочет! Но во всяком случае оставь его в покое.

— В покое? — удивленно повторила она.

— Просто пусть все идет своим чередом. Ты же сделала для него и мисс Вайнер все, что могла. Если они не поладили, это их дело. Какое у тебя может быть основание вмешиваться сейчас?

Глаза ее расширились от изумления.

— Но… естественно, это то, что он говорит о тебе!

— Меня ничуть не заботит, что он говорит обо мне! В такой ситуации влюбленный мальчишка будет искать самое нелепое объяснение, лишь бы не признавать той унизительной истины, что женщина может просто устать от него.

— Ты не совсем понимаешь Оуэна. Он все переживает глубже и дольше. Много времени ушло на то, чтобы он пришел в себя после прошлой неудачной любви. Он романтик и максималист — он не может жить только на проценты со своих чувств. Он боготворит Софи, и она как будто любит его. Если ее отношение переменилось, то это произошло очень неожиданно. И если они разойдутся вот так, злясь друг на друга и не объяснившись, это ужасно ранит его — ранит саму его душу. Но это, как ты говоришь, сугубо их дело. Беспокоит меня здесь то, что он связывает их ссору с тобой. Оуэн мне как родной сын — если б ты видел его, когда я впервые приехала сюда, ты бы понял почему. Мы были как два узника, которые перестукиваются через стенку. Он это не забыл, я тоже. Разойдется он с Софи или же они помирятся, я не могу позволить ему думать, что ты как-то причастен к этому.

Она умоляюще посмотрела Дарроу в глаза и прочитала в них терпеливое выражение человека, вынужденного обсуждать несуществующую проблему.

— Я сделаю все, что ты хочешь, — сказал он, — но пока не понимаю, что от меня требуется.

Его улыбка, казалось, обвиняет ее в противоречивости, и уязвленная гордость заставила ее продолжить:

— В конце концов, не так уж странно, что Оуэн, зная, что ты и Софи почти незнакомы, заинтересовался, о чем вы разговаривали, когда увидел, как вы беседуете наедине.

Говоря это, она почувствовала дрожь, будто некий инстинкт, более глубокий, чем разум, предостерегал ее. Но лицо Дарроу осталось невозмутимым, кроме промелька слегка удивленной улыбки.

— Что ж, дорогая… а не могла бы ты рассказать ему?

— Я? — пробормотала она, порозовев.

— Ты, наверное, забыла, ты и остальные, в какое положение меня поставила, когда я приехал сюда: и свою просьбу поддержать Оуэна забыла, и как ты обещала ему, что я это сделаю, и попытку мадам де Шантель привлечь меня на свою сторону; и прежде всего, мое собственное ощущение того факта, о котором ты только что мне напомнила: как важно для нас обоих, чтобы я понравился Оуэну. Мне казалось, что первым делом я должен как можно лучше понять всю ситуацию; и очевидным способом сделать это было попытаться лучше узнать мисс Вайнер. Разумеется, я беседовал с ней наедине… беседовал так часто, как мог. Прилагал все усилия, чтобы выяснить, права ли ты, поощряя желание Оуэна жениться на ней.

Она слушала с растущим чувством спокойствия, стараясь отделить абстрактный смысл его слов от убедительности, какой их облекали его глаза и голос.

— Понимаю… да, понимаю, — пробормотала она.

— Ты еще должна понимать, что я вряд ли мог сказать об этом Оуэну без того, чтобы не оскорбить его еще больше и, возможно, увеличить дистанцию между ним и мисс Вайнер. Как бы я выглядел, если бы признался, что пытаюсь выяснить, достоин ли его выбор? В любом случае совершенно не мое дело предлагать объяснение того, что, как она справедливо говорит, не нуждается в объяснении. Если она отказывается говорить, значит явно по причине того, что намеки Оуэна нелепы; и это обязывает меня молчать.

— Да, да! Понимаю, — повторила Анна. — Но я не хочу, чтобы ты что-то объяснял Оуэну.

— Ты еще не сказала, что ты хочешь от меня.

Анна помедлила, сознавая, как непросто объяснить такую просьбу; затем сказала:

— Я хочу, чтобы ты поговорил с Софи.

Дарроу скептически рассмеялся:

— И это учитывая, к чему привели мои предыдущие попытки!..

Она быстро взглянула на него:

— Они, во всяком случае, не привели ведь к тому, что она тебе разонравилась, что твое мнение о ней изменилось к худшему по сравнению с прежним?

Ей показалось, что он слегка нахмурился.

— Зачем возвращаться к этому?

— Я хочу быть уверена — беру пример с Оуэна. Не мог бы ты подробней рассказать, какое впечатление она произвела на тебя.

— Я уже говорил — мисс Вайнер мне нравится.

— Как думаешь, она еще любит его?

— Ничто в наших кратких разговорах не позволяет сказать это с определенностью.

— Тем не менее, как по-твоему, есть причина, по которой ему не следует жениться на ней?

Лицо его снова выдало сдерживаемое нетерпение.

— Что я могу ответить, не зная причин, по которым она порывает с ним?

— Именно это я и хочу чтобы ты выяснил у нее.

— И почему, черт возьми, она должна рассказать мне?

— Потому, что, какие бы у нее ни были претензии к Оуэну, ко мне у нее, безусловно, претензий нет. Она не может желать, чтобы Оуэн мысленно связывал меня с этой ужасной ссорой, и она должна видеть, что он будет связывать до тех пор, пока не убедится, что ты тут ни при чем.

Дарроу отошел от камина и, беспокойно пройдясь по комнате, остановился перед ней.

— Почему ты не скажешь ей этого сама?

— Разве не понимаешь?

Он пристально посмотрел на нее, а она не отступала:

— Должен был бы догадаться, что Оуэн ревнует к тебе.

— Ревнует ко мне? — Сквозь загар было видно, как он покраснел.