Джордж Мур - Эстер Уотерс

— Я поеду с тобой, милочка, — сказала Эстер, но Уильям дернул ее за рукав.

— Зачем ты поедешь? Какой от этого прок?

Магистрат, как и следовало ожидать, направил дело в суд, и тридцать фунтов, которые Уильям пообещал Эстер, пошли на гонорар адвокату. Поначалу появилась кое-какая надежда, что доказать виновность Сары не представится возможным, но в ходе дела возникли новые улики ее причастности к исчезновению блюда, и в конце концов защита пришла к решению, что обвиняемой лучше не упорствовать и признать себя виновной. С этой минуты все усилия адвоката были направлены на то, чтобы добиться не слишком сурового приговора. Защита вызвала в суд Эстер и Уильяма, которые должны были засвидетельствовать безупречное поведение обвиняемой; защита долго распространялась о дурном влиянии, оказанном на подсудимую, и настойчиво упирала на то, что украсть блюдо, в сущности, никак не входило в ее намерения. Соблазненная посулами, она позволила уговорить себя заложить блюдо лишь для того, чтобы сделать ставку на лошадь, которая, как ее заверили, не могла не взять приза. Если бы лошадь действительно выиграла скачку, блюдо было бы выкуплено и водворено на положенное ему место в доме его обладателя, а подсудимая получила бы возможность выйти замуж. Впрочем, вполне вероятно, что этот брак, к которому так стремилась подсудимая, обернулся бы для нее еще большей бедой, чем имеющая место судебная процедура. У защиты не хватает слов, чтобы заклеймить безнравственное поведение человека, заставившего несчастную девушку рискнуть своей свободой ради его низких целей, а затем трусливо покинувшего ее в бедственный час. Защита призывала принять во внимание доверчивую натуру подсудимой, которая не только согласилась отдать в заклад блюдо своих хозяев, поддавшись подстрекательству подлого соблазнителя, но была к тому же настолько легковерна, что оставила ему на сохранение квитанцию. Так рассказывает об этом сама подсудимая, и защита утверждает, что это звучит вполне правдоподобно. Это очень печальная, но вместе с тем и очень трогательная история — история наивной, доверчивой и бесхитростной души, и защита надеется, что, приняв во внимание безупречную характеристику, которую дают подсудимой свидетели. Его Милость найдет для нее смягчающие вину обстоятельства.

Его Милость, любовные интрижки которого затянулись более чем на полвека, а азартная игра на скачках постоянно привлекала к себе внимание молвы, поджал старческие губы и уставил мертвенный взгляд остекленелых глаз на подсудимую. К его крайнему сожалению, заявил он, характер подсудимой представляется ему в несколько ином свете, нежели его ученому коллеге. Полиция приложила немало усилий к тому, чтобы установить личность некоего Ивенса, который, по словам подсудимой, является главным виновником содеянного преступления. Однако все усилия полиции оказались тщетными. Тем не менее полиции удалось напасть на след некоего Ивенса, который, вне всякого сомнения, действительно существует и едва ли может считаться завсегдатаем великосветских салонов. По залу прокатился небольшой смешок; ученый коллега с довольным видом оправил свою мантию и слегка наклонился вперед, дабы не пропустить ни слова. Можно было ожидать, что Его Милость блеснет юмором, а подсудимая отделается легким приговором. Однако угрюмая усмешка внезапно приобрела зловещий оттенок, и стало ясно, что Его Милость решил нагнать страху на всех нарушителей закона. Его Милость привлек внимание к тому обстоятельству, что, как было установлено на предварительном следствии, подсудимая в течение довольно долгого времени состояла в сожительстве с упомянутым Ивенсом, и в этот период им было совершено несколько краж; правда, прямых доказательств того, что подсудимая была замешана в этих кражах, нет. Подсудимая оставила Ивенса и устроилась на работу к своим теперешним хозяевам. Когда рекомендации, полученные ею от прежних хозяев, подверглись рассмотрению, подсудимая, утаив свое сожительство с упомянутым Ивенсом, заявила, что находилась в услужении в семье Лэтча, владельца пивной, дававшего здесь показания в ее пользу. Полиции стало также известно, что Ивенс был частым посетителем пивного заведения «Королевская голова», принадлежащего Лэтчам, и представляется вполне вероятным, что именно там подсудимая и свела знакомство с Ивенсом. Подсудимая, нанимаясь на работу, сослалась на Лэтчей, подтвердивших ее ложные показания, что она якобы прожила у них год, в то время как в действительности она состояла в это время в незаконном сожительстве с известным вором. Тут Его Милость разразился весьма суровой филиппикой против тех, кто, попустительствуя далеко не безупречным в моральном отношении лицам, помогает им устраиваться в услужение путем обмана, — явление, ставшее довольно обыденным и таящее в себе большую опасность для общества, опасность, от которой обществу следует всемерно себя оградить.

Далее Его Милость позволил себе заметить, что блюдо, как утверждают, было заложено, однако не имеется никаких доказательств того, что это соответствует истине, ибо закладную квитанцию подсудимая, по ее собственным словам, отдала все тому же Ивенсу. Она не может даже указать, где именно был произведен заклад, и утверждает только, что отправилась вместе с упомянутым Ивенсом в Уайтчепел и заложила блюдо где-то на Майл-энд-роуд. Однако она не помнит ни номера дома, в котором помещается контора ростовщика, ни каких-либо его примет, — единственное сделанное ею показание сводится к тому, что это находится где-то на Майл-энд-роуд. Все лавки ростовщиков на Майл-энд-роуд были проверены, но блюда, отвечающего описаниям украденного, обнаружить не удалось.

Ученый коллега пытался внушить мысль, что поступок этот был в некотором роде непредумышленным, что подсудимая действовала под влиянием мимолетного, но неодолимого соблазна. Ученый коллега взял на себя труд окутать это преступление некой романтической дымкой, он приписывал эту кражу страстному желанию подсудимой выйти замуж. Однако, заявил Его Милость, он не усматривает столь полного отсутствия корысти в действиях подсудимой. Нет никаких оснований предполагать, что у подсудимой вообще имелись какие-либо основания помышлять о браке; преступление явилось результатом не стремления к браку, а результатом порочной животной страсти. Что же касается утверждения, будто преступление было совершено непредумышленно, достаточно указать на то, что оно было совершено с весьма определенной целью и выполнено в сообщничестве с закоренелым вором.

— Остается еще одно обстоятельство, к которому я хотел бы привлечь ваше внимание: это утверждение, что подсудимая не имела намерения украсть блюдо, а хотела лишь получить под залог его деньги, дабы иметь возможность вместе со своим сообщником поставить их на лошадь, которая, по их мнению, была… — Тут Его Милость чуть было не обмолвился сочным словечком из скакового жаргона, однако вовремя спохватился и продолжал — …была… была… которая, по их мнению, имела шансы выйти победителем. Насколько я понимаю, речь идет о розыгрыше приза, носящего название Приза Цесаревича, а кличка лошади, если память мне не изменяет (Его Милость потерял на Бене Джонсоне триста фунтов), — Бен Джонсон (тут Его Милость немного порылся в бумагах), да, правильно, я не ошибся… Кличка лошади — Бен Джонсон. Исходя из этого, мой ученый собрат предполагает, что, если бы лошадь выиграла скачку, блюдо было бы выкуплено и водворено на свое место на полке буфета в кладовой. Позволю себе заметить, что это не более как гипотеза. Выигранные деньги с таким же успехом могли быть использованы для дальнейшей игры на скачках. Признаться, я не вижу никаких причин уменьшать меру ответственности подсудимой на основании того, что она совершила свое преступление, дабы иметь возможность играть на скачках. По правде говоря, на мой взгляд, это лишь усугубляет ее вину. Этот порок получает все большее распространение среди малоимущих слоев населения, и я полагаю, что закон отнюдь не должен потворствовать этому злу, а, наоборот, должен пресекать его, должен приложить все усилия к тому, чтобы его искоренить. Лично я совершенно не в состоянии усмотреть какого-либо элемента романтики в этом пороке. В его основе лежит стремление разбогатеть, не прилагая к этому труда, другими словами — даром; труд, приложенный в прошлом или прилагаемый в настоящем, — вот естественный источник богатства, и всякое богатство, приобретенное без труда, всегда в какой-то мере является преступлением против общества. Нищета, безделье, отчаяние — все эти пороки произрастают на почве азартных игр так же закономерно и в таком же изобилии, как сорняки на пустыре. А пьянство, в свою очередь, является надежнейшим сподвижником азарта.