Вильям Хайнесен - Избранное

В маленькой часовне было светло, сестра Елизавета и еще одна молоденькая сестра только что закрыли гроб крышкой.

— Решайте сами, хотите ли вы видеть покойного, — сказала сестра Елизавета, — но я бы вам не советовала. Это тяжелое зрелище.

Но Лива хотела попрощаться с покойным, крышку с гроба сняли, и сестра Елизавета откинула с лица белую кисею. Лива вынуждена была собрать все свои силы, чтобы не задрожать при виде мертвого лица, оно было искаженное и совершенно незнакомое, в нем не осталось ничего от живого Юхана. Глаза, нос, рот — все чужое, рот скосился, обнажив часть верхних зубов в ужасной улыбке, нос невероятно увеличился и заострился, а глаза исчезли в голубоватых глазницах. Не изменилась лишь пышная шевелюра.

Лива дотронулась до лба мертвого, он был холоден как лед. И вдруг она разразилась неудержимыми рыданиями, она слышала свое хриплое, как у астматика, дыхание, ей больно было дышать.

Сестра Елизавета подошла и взяла ее за руку.

— Прочтем «Отче наш», — сказала она. Лива не могла сосредоточиться на молитве, но наконец ей удалось остановить свои судорожные рыдания.

Лива возвращалась медленно, не торопясь. Спешить было некуда. Она смотрела в небесную глубь, северное сияние кружило прямо над ее головой тревожными сполохами, колоссальным смерчем многоцветных лучей. Она остановилась, долго созерцала это потрясающее зрелище и сокрушалась оттого, что еще живет, дышит и мерзнет, одинокая, на этой земле.

Она сошла с дороги в невысокий черный кустарник на краю каменистого пустыря. Дрожа от холода, встала на колени, моля бога, чтобы он сократил ее земное ожидание.

Серый октябрь, мрак и ветер, беспрерывное наступление русских на Восточном фронте. Ужасно, ужасно. Чем все это кончится?

Поражение Германии на Востоке само по себе факт отрадный. Но с другой стороны, что хорошего, если орды азиатских пролетариев неудержимо обрушатся на Европу? Непонятно, как Черчилль может одобрять такой ход событий и почему он все еще не начинает наступления.

У редактора Скэллинга были и другие причины для огорчений. Иногда у него прямо-таки сосало под ложечкой от тоски по добрым, старым довоенным временам.

Да и здесь, на островах, дела тоже шли вкривь и вкось, сектантство, и религиозное, и политическое, расцветало без удержу. Новый общественный класс грубых выскочек и военных спекулянтов нетерпеливо рвался к власти. Высокая конъюнктура ударила людям в голову, и они уже не могут остановиться. Эти варвары жаждали всерьез сделать острова суверенным государством, где они могли бы хозяйничать, как им только вздумается! В столице высоко вздымались волны недовольства, а законные датские власти подвергались наглейшей критике. Полуобразованные бандиты, самонадеянные невежды и доморощенные пророки считали себя достаточно компетентными, чтобы занять места амтманов и судей.

И тут, в Королевской гавани, распространяется слоновая болезнь национализма. Молодежный союз «Вперед» сильно ею заражен, и к ним близок сам Саломон Ольсен. Поговаривали, что он обещал финансировать новую газету, редактором которой будет Бергтор Эрнберг. Ну-ну. Вообще-то это в высшей степени аморально со стороны Саломона Ольсена — кавалера Даннеброга!

Но, скорее всего, эти мыльные пузыри высокой конъюнктуры рано или поздно лопнут и в конечном счете победит старый здоровый консерватизм, пустивший глубокие корни в народе.

Однако существует угроза гораздо большей опасности, угроза истинной чумы, и тут есть все основания призывать к оружию. Коммунизм! Коммунистические идеи, которые, как известно, после большевистской революции стали распространяться по всему миру. Редактор обсуждал этот вопрос со своими добрыми друзьями — книготорговцем Хеймдалем и почтмейстером Линдескоу. Многие молодые социал-демократы в большей или меньшей степени заражены этой болезнью. Пока еще социал-демократическая партия в основном здорова. Она — убежденная сторонница парламентаризма, спокойно, с достоинством проводит свою политику в соответствии с социал-демократическими традициями в других странах. Ее политика известна. Социал-демократическая газета только что напечатала очень разумную передовицу, в которой недвусмысленно подчеркивает, что социализм должен основываться на эволюции, а не на революции.

Передовица появилась не зря. Она предупреждала беспокойные элементы в рядах социал-демократов, чтобы они держались подальше от революционной заразы. Хуже всего, что революционеры ушли в подполье, ведут свою работу исподтишка. Они здесь, наступают на тебя, но доказать это невозможно. Ты ощущаешь исходящий от них запах, грубый запах диких зверей.

Редактору Скэллингу прекрасно знаком этот запах, он его ощущает в своей собственной типографии. Ведь наборщик Енс Фердинанд Хермансен, несомненно, революционер. Он враг общественного порядка, об этом свидетельствуют его недвусмысленные высказывания. Нельзя верить его категорическим утверждениям, что он не состоит ни в какой тайной организации. Во всяком случае, он явный представитель царящего ныне духа возмущения и протеста. Эпизод в церкви говорит об этом со всей ясностью. Не стоит легкомысленно отмахиваться от него и считать его всего-навсего случайным припадком безумия, вызванным алкоголем. Наоборот, это было симптоматично.

Иметь дело с маленьким горбуном и держать его у себя на работе далеко не приятно, хотя он, бесспорно, во многих отношениях ценный для газеты работник, у него великолепная голова, он настоящий книжный червь, знает поразительно много почти обо всем на свете — от политики городского муниципалитета и регулирования цен до мировой истории и астрономии. К тому же, если не считать прискорбных периодов запоя, которые, к сожалению, все учащаются, он человек дисциплинированный, способный, изобретательный, и чертежник, и художник. Особенно хорошо он пишет вывески и рекламы для крупных предприятий, а карикатура на Бергтора Эрнберга, которую редактор случайно обнаружил в типографии, сделана поистине талантливо и с восхитительной злостью. Очень жаль, что Енс Фердинанд при всех своих достоинствах заражен опасными социальными идеями. И кто знает, может быть, однажды, в самый неожиданный момент, именно этот карлик подложит мину под общественное здание.

Вообще-то пока непосредственная опасность не грозит. Британские оккупационные власти вряд ли потерпят революционные беспорядки. Но можно ли без серьезных опасений думать о том дне, когда война наконец кончится и страна снова лишится своих теперешних хозяев? Ведь от остальной части государства вряд ли можно ждать добра. Там хозяйничают коммунистически настроенные борцы за свободу, борцы движения Сопротивления. Они наверняка вооружаются изо всех сил, чтобы взять власть в свои руки, когда песенка немцев будет спета. Если здесь плохо, то там еще хуже.