Виктор Гюго - Отверженные

— Надо узнать и проверить достигнутые результаты и рассчитать, на кого мы можем положиться. Кто хочет иметь бойцов, тот должен уметь их создать. Надо иметь и то, чем бьют, — это не повредит. Идя по дороге навстречу стаду, легче попасть на рога, чем идя по пустой дороге. Подсчитаем. Сколько нас? Нельзя откладывать это дело на завтра. Берегись неожиданности каждый! Не дадим застать себя врасплох. Разгладьте швы, попробуйте — прочно ли сшито! Сегодня же! Курфейрак, повидай политехников. Среда: они в отпуску! Фейи, это вы? Идите к товарищам в Лагласьер. Комбферр, иди в Пиктос. Там все бурлит. Багорель — в Эстрападу. Прувер — к каменщикам. Ты принесешь новости из Гренеля. Жоли, иди в клинику Дюпюнтерна, пощупай пульс товарищей медиков. Боссюэт ко дворцу — поболтай с канониками. Я сам — в Лозу.

— Вот все устроено! — воскликнул Курфейрак.

— Нет.

— А что еще?

— Серьезное дело!

— Ну? — спросил Курфейрак.

— Мэнская застава! — ответил Анжолрас; подумав с минуту, он продолжал. — У Мэнской заставы много мраморщиков, живописцев, практикантов по скульптурным мастерским. Это все народ легко увлекающийся, но так же легко и охладевающий. Не знаю, что с ними сделалось в последнее время. Они думают совсем не о том, о чем следует. Начали уже остывать. Проводят время за игрой в домино. Нужно бы пойти к ним и посерьезнее поговорить с ними. Они собираются у Ришфе. Их там можно застать между полуднем и часом. Надо постараться раздуть посильнее этот огонь. Я рассчитывал в этом деле на Мариуса. Он малый порядочный; но я больше не вижу его здесь. Мне бы необходимо кого-нибудь для Мэнской заставы, но никого нет.

— А я-то, — сказал Грантэр. — Разве я не гожусь?

— Ты?

— Я.

— Тебе наставлять кого-нибудь?! Тебе разогревать во имя принципов эти охладевшие сердца?!

— Почему же нет?

— Да разве ты годишься на что-нибудь?

— Осмеливаюсь думать, что гожусь, — ответил Грантэр.

— Да ведь ты ни во что не веришь.

— Я верю в тебя.

— Грантэр, хочешь сослужить мне службу?

— С удовольствием! Если нужно, я и сапоги тебе вычищу.

— Этого не нужно. Будь только добр, не суйся в наши дела. Потягивай себе свой абсент и успокойся на этом.

— Ты неблагодарный, Анжолрас!

— И ты серьезно воображаешь себя способным идти к Мэнской заставе?

— Что ж тут мудреного? Спущусь по улице Грэ, перейду площадь Святого Михаила, пройду насквозь по улице Принца, заверну в улицу Вожирар, миную Кармы, обогну улицу Ассас, дойду до улицы Шерш-Миди, миную Военный совет, пройду по улице Старого Тюильри, перебегу бульвар, выйду на Мэнское шоссе, доберусь по нем до заставы, а там зайду к Ришфе. Я на это вполне способен… способны и мои сапоги.

— А знаешь ли ты хоть немного тех, которые собираются у Ришфе?

— Немного знаю. Мне приходилось говорить с ними.

— Что же ты им теперь скажешь?

— Потолкую с ними о Робеспьере, черт возьми! Можно, пожалуй, и о Дантоне и о принципах.

— Это ты-то?!

— Ну да, я! Меня не умеют ценить, а между тем я в деле — прямо зверь. За какую ты скотину меня принимаешь, однако!.. У меня лежит в ящике старая прокламация. Я даже немного гебертист {433} 433 Гебертист — приверженец Гебера, знаменитого арабского врача и алхимика, которого Кардан причислял к величайшим гениям мира. Ошибка комментатора: Жак-Рене Гебер (Jacques-Réné Hébert, 1755–1794) — деятель Великой французской революции; издавал площадную якобинскую газету «Отец Дюшен» («Le Père Duchesne»), где пропагандировал анархию, был членом городского совета Парижа и прокурором Коммуны, обвинял Дантона и Робеспьера в посягательстве на свободу. Вместе с Г. Шометтом стоял во главе гебертистов, требовавших отмены христианского богослужения и введения культа разума. Гильотинирован. ( прим. верстальщика ). . Если понадобится, могу битых шесть часов подряд разглагольствовать о самых прекрасных вещах…

— Главное, будь посерьезнее, — перебил Анжолрас.

— Я не только буду серьезен, а даже прямо свиреп, если понадобится, — произнес Грантэр.

Анжолрас подумал немного, потом сделал движение, доказавшее, что он принял какое-то решение.

— Грантэр, — торжественно проговорил он, — я готов испытать тебя. Ступай к Мэнской заставе.

Грантэр жил в меблированных комнатах рядом с кафе Мюзен. Он вышел и вскоре вернулся. Оказалось, что он сходил домой, чтобы надеть жилет а-ля Робеспьер.

— Вот я и красный, — сказал он, пристально глядя на Анжолраса. Потом, сильно хлопнув ладонями рук по сторонам жилета, он подошел к Анжолрасу и шепнул ему на ухо:

— Будь спокоен.

Затем энергичным движением нахлобучил себе на лоб шляпу и ушел.

Четверть часа спустя задняя комната в кафе Мюзен опустела. «Друзья Абецеды» разбрелись в разные стороны, каждый по своему делу. Анжолрас, взявший на себя Лозу, ушел последним.

Члены Лозы в Париже собирались в то время на равнине Исси, в одной из покинутых каменоломен, которых там было тогда довольно много.

Направляясь к этому месту, Анжолрас мысленно анализировал положение дел. Важность событий была очевидна. Когда факты, эти предвестники скрытой социальной болезни, только-только начинают проявляться, то малейшее изменение может их осложнить и запутать. Этим явлением и обусловливаются все разрушения и возрождения. Анжолрас смутно ощущал светлый подъем под темным покровом будущего. Он был доволен. Горнило начинало пылать. В эту самую минуту порох, в лице его друзей, рассыпался по всем концам Парижа. Анжолрас мысленно сопоставлял философское убедительное красноречие Комбферра с космополитическим энтузиазмом Фейи, с пылкостью Курфейрака, с грустью Жана Прувера, со смехом Багореля, с научностью Жоли и с сарказмами Боссюэта. Из этой смеси получится такой состав, который зажжет все, к чему бы он ни прикоснулся. Это было хорошо. Теперь все при деле. И результат, наверное, будет соответствовать приложенному труду. Вдруг он вспомнил о Грантэре.

«Постой, — подумал он, — ведь Мэнская застава мне почти по пути. Что, если я пройду к Ришфе? Не мешало бы взглянуть, что там делает Грантэр и каковы результаты его деятельности».

На колокольне Вожирар пробил час, когда Анжолрас достиг табачной Ришфе. Он толкнул дверь и, скрестив на груди руки, вошел в нее. Дверь сама затворилась за ним, толкнув его в спину. Остановившись у порога, он оглянул залу, наполненную столами, людьми и табачным дымом. Среди волн сизого дыма слышался громкий голос, то и дело прерывавшийся другим. Это Грантэр вел с кем-то разговор.

Грантэр сидел со своим собеседником за мраморным столом, усеянным хлебными крошками и костями домино. Грантэр стучал кулаками по мрамору и громко кричал. Вот какого рода лаконичную беседу услыхал Анжолрас:

— Двойная шестерка!