Элизабет Гаскелл - Север и Юг

— Возможно, меня неверно информировали. Но мне рассказывал его преемник в приходе — умный, здравомыслящий человек, очень деятельный священник, — что у мистера Хейла не было необходимости поступать таким образом — оставлять приход и отдавать свою семью на милость частных уроков в промышленном городе. Епископ предложил ему другой приход, это правда, но если он начал питать определенные сомнения, он мог бы остаться при них, и не было причины подавать в отставку. Но правда в том, что эти сельские священники живут так обособленно — я имею в виду, не общаются с людьми равного ума, на которых они могли бы равняться и знать, где они слишком спешат, а где слишком медлят, — поэтому они весьма склонны волноваться из-за надуманных сомнений в отношении символов веры или из-за собственных сомнительных иллюзий упускают настоящие возможности делать добро.

— Я не согласен с вами. Я не думаю, что «они» склонны поступать, как мой бедный друг Хейл. — Мистер Белл был сильно рассержен.

— Возможно, я использовал слишком общие выражения, говоря «весьма склонны». Но несомненно, их образ жизни очень часто порождает либо чрезмерную независимость, либо болезненное состояние сознания, — ответил мистер Леннокс совершенно невозмутимо.

— Например, вы не встретите независимость у юристов? — спросил мистер Белл. — И редко, как я полагаю, встретите болезненное сознание. — Он все больше и больше раздражался, забыв о своем недавно разыгранном трюке с хорошими манерами.

Мистер Леннокс заметил, что рассердил своего собеседника. И так как он говорил преимущественно только для того, чтобы говорить что-то во время их совместной прогулки, то ему было безразлично, насколько точно он понял вопрос, поэтому он спокойно согласился, сказав:

— Несомненно, есть что-то прекрасное в человеке возраста мистера Хейла, оставившего свой дом спустя двадцать лет, оставившего привычный уклад жизни ради идеи, которая, возможно, ошибочна — но это не имеет значения — и непостижима. Им нельзя не восхищаться, но в этом восхищении есть примесь жалости, что-то подобное можно испытывать к Дон Кихоту. Он был таким джентльменом! Я никогда не забуду благородного гостеприимства, которое он оказал мне в тот последний день в Хелстоне.

Немного успокоенный, но по-прежнему недовольный, мистер Белл, чтобы убаюкать угрызения совести, поскольку он тоже подумывал, что в поступке мистера Хейла была толика донкихотства, проворчал:

— Да! А вы не знаете Милтона. Он совсем не похож на Хелстон! Я не был в Хелстоне уже много лет, но ручаюсь, он все еще стоит на месте… каждая палка и каждый камень… что и в прошлом веке, не то что Милтон! Я езжу туда каждые четыре-пять лет… я родился там… и все же уверяю вас, я часто теряюсь… среди множества складов, что построены на месте фруктового сада моего отца. Расстанемся здесь? Что ж, доброй ночи, сэр. Я полагаю, завтра утром мы увидимся на Харли-стрит.

Мысль посетить Хелстон возникла у мистера Белла после разговора с мистером Ленноксом, и всю ночь она не давала ему покоя даже во сне. Он снова стал младшим преподавателем в колледже, в котором теперь был профессором. У него снова были длинные каникулы, и он проводил их со своим недавно женившимся другом — гордым мужем и счастливым викарием Хелстона. Они совершали невероятные прыжки через журчащие ручьи, отчего казалось, что парят в воздухе целый день. Времени и пространства не существовало, хотя все вокруг выглядело совсем как настоящее. Каждое событие измерялось движением души. Деревья были великолепны в своем осеннем одеянии, теплый аромат цветов и трав сладко одурманивал… молодая жена занималась домом, досадуя на слишком скромный достаток и гордясь своим красивым и любящим мужем. Сон был так похож на явь, что, когда мистер Белл проснулся, его настоящая жизнь показалась ему сном. Где он находится? В тесной, прекрасно обставленной комнате лондонского отеля! Где те, что говорили с ним, двигались рядом с ним, дотрагивались до него всего мгновение назад? Мертвы! Погребены! Потеряны навек, навсегда, пока суждено существовать земле. Он уже старик, который совсем недавно еще был полон сил. Невыносимо думать о том, что в этой жизни он остался совершенно одиноким. Мистер Белл поспешно поднялся, стараясь забыть о том, что уже никогда не повторится, и поторопился одеться к завтраку на Харли-стрит.

Он не мог уследить за всеми юридическими тонкостями, от которых глаза Маргарет расширялись, а губы бледнели по мере того, как по воле судьбы самые незначительные факты, которые помогли бы оправдать Фредерика, один за другим превращались в ничто. Даже хорошо поставленный, профессиональный голос мистера Леннокса смягчился, когда он сообщил своей клиентке, что последняя надежда угасла. Нельзя сказать, что Маргарет совершенно об этом не догадывалась. Но история, полная все новых и новых разочарований, преподносилась с такой безжалостной точностью, лишая всех надежд, что несчастная девушка просто не выдержала и расплакалась. Мистер Леннокс перестал читать.

— Мне лучше не продолжать, — сказал он встревоженно. — С моей стороны было глупо это предлагать. Лейтенант Хейл… — Даже это упоминание воинского звания, которого его так жестоко лишили, было для Маргарет утешением. — Лейтенант Хейл сейчас счастлив, более уверен в своем счастливом будущем, чем когда он служил на флоте, и, без сомнения, принял родину жены как свою собственную.

— Так и есть, — ответила Маргарет. — С моей стороны слишком эгоистично сожалеть об этом, — она попыталась улыбнуться, — и все же он потерян для меня, и я так одинока.

Мистер Леннокс вернулся к своим бумагам. Мистер Белл прочистил нос, но тоже хранил молчание. И Маргарет через минуту-другую, по всей видимости, пришла в себя. Она очень вежливо поблагодарила мистера Леннокса за его труды, поскольку поняла, что из-за ее слез он мог вообразить, будто причинил ей лишнюю боль. И все же это была боль, без которой она себя не представляла.

Мистер Белл подошел к ней попрощаться.

— Маргарет! — сказал он, теребя в руках перчатки. — Я завтра собираюсь поехать в Хелстон, взглянуть на старые места. Вы бы не хотели поехать со мной? Или это причинит вам много боли? Скажите, не бойтесь.

— О мистер Белл, — произнесла Маргарет, не в силах продолжить.

Она взяла его старую подагрическую руку и поцеловала ее.

— Ну хватит, хватит. Достаточно, — сказал он, краснея от неловкости. — Я полагаю, ваша тетя Шоу доверяет мне. Мы отправимся завтра утром и, думаю, будем там около двух часов. Мы перекусим и закажем обед в маленькой гостинице… «Леннард Армз», как обычно бывало… а сами пойдем и нагуляем аппетит в лесу. Вы это выдержите, Маргарет? Я знаю, это будет испытанием для нас обоих, но, по крайней мере, для меня это будет удовольствием. И там мы пообедаем… это будет всего лишь оленина, если мы сможем ее достать… затем я немного вздремну, а вы тем временем сходите и проведаете старых друзей. Я доставлю вас в целости и сохранности, но, чтобы исключить железнодорожные случайности, я застрахую вашу жизнь на тысячу фунтов перед поездкой и тем самым успокою ваших родственников. Но так или иначе, я верну вас миссис Шоу к ланчу в пятницу. Итак, если вы скажете «да», я поднимусь наверх и сообщу ей об этом.