Элизабет Гаскелл - Север и Юг

Но правда состояла в том, что мистер Торнтон испытывал большие затруднения. Он отчетливо сознавал свое самое уязвимое место — гордость за свою безупречную коммерческую репутацию, которую он создал собственным трудом. Хозяин собственной судьбы, он приписывал заслуги не особым достоинствам или собственным качествам, а силе, которую, как он верил, коммерция придает каждому предприимчивому, честному и настойчивому человеку, чтобы тот смог подняться с колен, увидеть и понять великий замысел земных свершений и честно и благоразумно пользоваться большей властью и влиянием, чем позволяет любой другой образ жизни. Повсюду, на Востоке и на Западе, где никто его лично не знал, его имя было уважаемо, его просьбы исполнялись, а его слово ценилось на вес золота. Именно эту цель поставил когда-то перед собой мистер Торнтон, начиная жизнь коммерсанта. «Купцы ее были князьями», [67] Книга пророка Исаии, 23: 8. — прочитала его мать вслух, словно это был звук трубы, призывающий ее мальчика на борьбу. Он, в отличие от многих других — мужчин, женщин и детей, — был обращен вдаль и чужд и закрыт для ближнего окружения. Он добился, чтобы его имя приобрело вес в чужих странах за далекими морями, стал главой фирмы, о которой будет знать не одно поколение. Долгие безмолвные годы ушли у него на то, чтобы достичь первых проблесков нынешнего положения здесь, в его родном городе, на его фабрике, среди его рабочих. И он, и они жили параллельными жизнями — очень близкими, но никогда не пересекающимися — пока случай, или так казалось, не свел мистера Торнтона с Хиггинсом. Однажды столкнувшись лицом к лицу, как мужчина с мужчиной, как личность с личностью, они оба признали, что «в каждом из нас есть душа», [68] Из А. Теннисона. что было совсем не в характере как хозяина, так и рабочего. Это было первым шагом. И только теперь, когда опасение утратить отношения, сложившиеся в последнее время между ним и двумя-тремя рабочими, из-за планов — дорогих его сердцу экспериментов, которые так грубо отвергли, даже не испытав, добавляло новых мучений тому едва уловимому страху, что время от времени охватывал его. Только теперь мистер Торнтон понял, сколь значительную пользу принесло ему его положение, которого он достиг в последнее время, просто потому, что он сблизился с рабочими и обрел такую сильную власть среди породы людей странных, рассудительных и невежественных одновременно, но, помимо всего, обладающих характером и способностью сильно чувствовать.

Мистер Торнтон размышлял над своим положением милтонского промышленника. Забастовка, происшедшая полтора года назад или больше (сейчас стояла поздняя весна с непривычно холодной погодой), та забастовка, случившаяся, когда он был молод (а теперь он стар), помешала ему выполнить несколько крупных заказов. Он вложил большую часть капитала в новые и дорогие станки, а также закупил много хлопка для выполнения заказов по контракту. Мистер Торнтон не смог их выполнить из-за полного отсутствия практического опыта у тех ирландских рабочих, которых он привез. Большая часть продукции была испорчена и непригодна для отправки торговому дому, который гордился тем, что предлагал только превосходный товар. Долгие месяцы затруднений, вызванных забастовкой, стали препятствием на пути мистера Торнтона. И часто, когда его взгляд останавливался на Хиггинсе, он мог гневно заговорить с ним без всякой видимой причины, просто осознавая всю серьезность ущерба, причиненного забастовкой, в которой участвовал Хиггинс. Но когда мистер Торнтон стал замечать свою вспыльчивость, он решил сдерживать гнев. Он бы не почувствовал удовлетворения, если бы стал избегать Хиггинса. Он должен был убедиться, что он хозяин своему собственному гневу, позволив Хиггинсу приходить к нему всякий раз, когда это дозволялось жесткими условиями труда или у мистера Торнтона появлялась свободная минута. И со временем он с удивлением заметил, что его негодование ушло. Как получилось, что два таких человека, как он и Хиггинс, занятые одним и тем же делом, стремившиеся — каждый по-своему — к общей цели, смотрели на положение и обязанности друг друга совершенно по-разному? С тех пор и зародились их взаимоотношения, которые хотя и не смогут предотвратить будущих разногласий во взглядах и поступках, если таковые возникнут, но, во всяком случае, дадут возможность обоим — и хозяину, и рабочему — смотреть друг на друга с большим пониманием и симпатией и относиться друг к другу с большей добротой и терпением. Кроме того, улучшение отношений между мистером Торнтоном и его рабочими выявило их незнание реального положения дел каждой из сторон.

Но сейчас наступил один из тех периодов спада торговли, когда падение цен на рынке обесценило все крупные состояния. У мистера Торнтона капитал уменьшился почти вполовину. Заказы не поступали, и он потерял доход с капитала, вложенного в станки. Более того, получить уплату за выполненные заказы было трудно. Постоянно увеличивались расходы на обслуживание фабрики. Затем нужно было оплатить счета за хлопок, который он закупил. Денег было недостаточно, он мог взять в долг только под непомерный процент и к тому же не мог ничего продать из своей собственности. Но мистер Торнтон не отчаивался, день и ночь он прилагал все силы, чтобы предугадать и предусмотреть все неожиданности. Он по-прежнему держался с домочадцами спокойно и мягко. С рабочими фабрики он был немногословен, но к тому времени они уже хорошо его узнали. И эти краткие и точные ответы они выслушивали скорее с сочувствием к довлевшим над ним заботам, чем с прежней едва подавляемой враждебностью, которая некогда тлела, готовая разгореться при случае грубыми словами и претензиями. «Хозяину за многим надо присматривать», — сказал как-то Хиггинс, услышав краткий, резкий вопрос мистера Торнтона, почему не выполнили его приказание, и услышал подавленный вздох, что вырвался у хозяина, когда тот проходил по цеху, где работало несколько человек. Хиггинс и еще один рабочий остались сверхурочно в этот вечер, не сказав никому, чтобы доделать оставшуюся работу. И мистер Торнтон никогда бы об этом не узнал, если бы не надсмотрщик, которому он отдавал приказание в первую очередь, сам не рассказал об этом.

«Думаю, я знаю, кто огорчился бы, увидев нашего хозяина в таком мрачном настроении. Доброе сердце старого священника не выдержало бы, если бы он увидел тот угрюмый взгляд нашего хозяина, что видел я», — думал Хиггинс, в один из дней догоняя мистера Торнтона на Мальборо-стрит.

— Хозяин, — сказал он, останавливая своего нанимателя, шедшего быстрым, решительным шагом; тот от неожиданности вздрогнул и недовольно посмотрел на Хиггинса, словно мыслями он был далеко. — Вы что-нибудь слышали о мисс Маргарет в последнее время?