Элизабет Гаскелл - Жены и дочери

Вечером приехал мистер Хендерсон. Молли было любопытно посмотреть на него, и увидев его, она не была уверена, нравится ли он ей или нет. Он был красив без самодовольства, держался с достоинством, без глупого чванства. Он легко вел беседу и не произносил глупостей. Он был прекрасно одет, и все же казалось, что не задумывался о своем платье. Он был добродушен и, кажется, по настоящему добр, не без некоторого веселого легкомыслия, которое свойственно его возрасту и профессии, и которое люди его возраста и профессии склонны принимать за остроумие. Но в глазах Молли ему чего-то недоставало — во всяком случае, при первом разговоре, в глубине сердца она посчитала его довольно обычным. Но конечно, ничего этого она не сказала Синтии, которая, насколько могла, была счастлива. Миссис Гибсон тоже пребывала на седьмом небе от счастья и мало разговаривала. Но то, что она говорила, выражало высокие чувства самым прекрасным языком. Мистер Гибсон не пробыл с ними долго, но пока он был там, он изучал ничего не подозревающего мистера Хендерсона темными проницательными глазами. Мистер Хендерсон вел себя так, как ему должно было вести себя со всеми: уважительно с мистером Гибсоном, почтительно с миссис Гибсон, дружелюбно с Молли и любяще с Синтией.

Следующий раз, застав Молли одну, мистер Гибсон начал разговор с вопроса:

- Ну, и как тебе нравится новый будущий родственник?

- Трудно сказать. Думаю, он очень хороший во всех отношениях, но… довольно скучный в целом.

- Я считаю его совершенством, — ответил мистер Гибсон к удивлению Молли; но через мгновение она поняла, что он говорит иронически. Он продолжил: — Не удивительно, что она предпочла его Роджеру Хэмли. Такой аромат! Такие перчатки! А потом его прическа и галстук!

- Папа, ты не справедлив. В нем намного больше всего этого. Любой заметит, что он очень доброжелателен, красив и очень привязан к ней.

- Как и Роджер. Тем не менее, я должен признаться, что буду только рад, если она выйдет замуж. Она — девушка, у которой всегда наготове какая-нибудь любовная история, и которая всегда будет склонна ускользать сквозь пальцы мужчины, если он не будет казаться суровым. Как я говорил Роджеру…

- Ты видел его после того, как он побывал здесь?

- Встретился с ним на улице.

- Как он?

- Не думаю, что он пережил самые приятные моменты в жизни, но он скоро их преодолеет. Он говорил со здравым смыслом и смирением, и сказал мало. Но можно было заметить, что он очень остро переживает. Вспомни, у него было три месяца, чтобы обдумать случившееся. Сквайр, я полагаю, выказывает больше возмущения. Он выходит из себя из-за того, что кто-то мог отказать его сыну! Кажется, что прежде чудовищность греха не казалась ему столь явной, когда теперь он видит, как это затронуло Роджера. В самом деле, я больше не знаю ни одного благоразумного отца, кроме себя самого, да, Молли?

Каким бы ни был мистер Хендерсон, он был нетерпеливым влюбленным. Ему хотелось, чтобы Синтия вышла за него немедленно — на следующей неделе… неделю спустя; во всяком случае, до летних каникул в суде, чтобы они могли сразу же уехать за границу. Приданое и подготовительные церемонии он отбросил. Утро или два спустя после помолвки, мистер Гибсон, как обычно щедрый, отозвал Синтию в сторону и вложил ей в руку стофунтовую банкноту.

- Вот! Это чтобы оплатить твои расходы в России и вернуться. Надеюсь, твои ученики будут послушными. К его удивлению, а скорее к замешательству, Синтия обвила его руками за шею и поцеловала:

- Вы самый добрый человек, которого я знаю, — сказала она, — я не знаю, какими словами вас благодарить.

- Если ты снова помнешь мои воротнички подобным образом, я заставлю тебя их стирать. И именно сейчас, когда мне доставляет столько труда быть опрятным и элегантным, как твой мистер Хендерсон.

- Но он вам нравится, ведь так? — умоляюще спросила Синтия. — Вы так ему нравитесь.

- Конечно. Сейчас мы все ангелы, а вы — архангелы. Надеюсь, он оденется так же хорошо, как Роджер.

Синтия выглядела серьезной:

- Это был очень глупый поступок, — сказала она. — Мы оба не подходим друг другу…

- Все кончено, и этого достаточно. Кроме того, я не могу больше терять время, твой элегантный молодой человек спешно едет сюда.

Мистер и миссис Киркпатрик прислали все возможные поздравления, и миссис Гибсон, в личном письме заверила миссис Киркпатрик, что ее несвоевременное признание о Роджере должно считаться совершенно секретным. Но как только мистер Хендерсон появился в Холлингфорде, она написала второе письмо, умоляя не упоминать ни о чем из того, что говорилось в первом. Которое, она сказала, было написано в таком волнении после того, как открылась истинная привязанность ее дочери, что она едва ли помнит, о чем писала, и преувеличила некоторые вещи и неправильно поняла другие. Все, что ей было известно теперь, это то, что мистер Хендерсон сделал предложение Синтии, и оно было принято, и что они на редкость счастливы и («извините за материнское тщеславие») составили самую прекрасную пару. Поэтому мистер и миссис Киркпатрик написали в ответ в равной степени любезное письмо, восхваляя мистера Хендерсона, восхищаясь Синтией, и настаивая вдобавок, что свадьба должна состояться в их доме на Гайд Парк стрит, и что мистер и миссис Гибсон, и Молли должны приехать и навестить их. В конце была небольшая приписка. «Конечно, вы не имеете ввиду известного путешественника Хэмли, открытиями которого так восхищаются все наши научные мужи. Вы говорите о нем, как о молодом Хэмли, который ездил в Африку. Ответьте, прошу, на этот вопрос, Хелен очень не терпится узнать» . Этот постскриптум был сделан рукой Хелен. Ликуя по поводу благоприятного исхода и желая получить сочувствие, миссис Гибсон прочитала части этого письма Молли, среди них и постскриптум. Он произвел на Молли более глубокое впечатление, чем предложение приехать в Лондон.

Состоялось несколько семейных совещаний, и в результате было решено, что следует принять предложение Киркпатриков. Для этого имелось много незначительных причин, которые открыто признавались, но было одно общее и невыраженное желание, чтобы церемония прошла как можно дальше от тех двух мужчин, которым Синтия прежде… отказала. Именно теперь это слово применялось к ее отношениям с ними. Поэтому Молли приказывали, предписывали и умоляли выздороветь как можно быстрее, чтобы состояние ее здоровья не могло препятствовать ее присутствию на свадьбе. Сам мистер Гибсон, хотя и считал, что это его долг ослабить ликующие предвкушения жены и дочери, вовсе не питал неприязни к перспективе поехать в Лондон и повидаться с полудюжиной друзей, посетить многие научные выставки, независимо от весьма изрядной симпатии, которую он испытывал к хозяину, самому мистеру Киркпатрику.