Л Н. Толстой - Полное собрание сочинений. Том 17

Этот интерес к философским вопросам получает у Толстого новый толчек в конце 1860 гг., повидимому, в связи с его работой над «Войной и миром»; в этом произведении, как известно, включен целый ряд философско-моральных размышлений (о силах, руководящих движениями народов, о свободе воли, о фатализме и тому под.), имеющих характер отдельных экскурсов, не связанных непосредственно с ходом действия самого романа. О своем увлечении философией сам Толстой говорит в письме к Фету от 30 августа 1869 г.: «Знаете ли, что было для меня нынешнее лето? Неперестающий восторг перед Шопенгауером и ряд духовных наслаждений, которых я никогда не испытывал. Я выписал все его сочинения и читал и читаю (прочел и Канта), и верно ни один студент в свой курс не учился так много и столь многого не узнал, как я в нынешнее лето». 1294

Об этом увлечении Толстого философскими вопросами свидетельствует и Софья Андреевна в своих заметках (14 февр. 1870 г.): «Все лето прошлое он читал и занимался философией; восхищался Шопенгауером, считал Гегеля пустым набором фраз. Он сам много думал и мучительно думал, говорил часто, что у него мозг болит». 1295 К Шопенгауеру же он возвращается неоднократно в своих письмах к друзьям, к Фету и Страхову, с которым он познакомился лично в конце лета 1871 г. и с которым он сблизился на почве общих интересов и симпатий.

Хотя Страхов, по своему образованию, был естественник и математик, однако интересы его охватывали обширный круг вопросов, в числе которых входила и философия, с ее родственными дисциплинами: этикой, психологией и др. После личного знакомства со Страховым, Толстой сразу оценил, как нравственный его характер, так и его высокие умственные способности. В одном из первых писем к Страхову (Ясная поляна, 13 сентября 1871 г.) Толстой писал ему: «Я уверен, что вы предназначены к чисто философской деятельности. Я говорю: «чисто» в смысле отрешения от поэтического, религиозного объяснения вещей. Ибо философия чисто умственная есть уродливое, западное произведение, и ни грек Платон, ни Шопенгауер, ни русские мыслители не понимали ее так». 1296 После первого свидания с Толстым Страхов ежегодно приезжал к нему и иногда по месяцам гостил в летнее время в Ясной поляне, проводя целые часы в беседах с гостеприимным хозяином. 21 июля 1876 года Толстой писал Фету: «У меня неделю тому назад был Страхов, с которым, беспрестанно поминая вас, я нафилософствовался до устали». 1297

Личное сближение Толстого со Страховым привело их к многолетней переписке, продолжавшейся до смерти последнего (умер 24 января 1896 г.). Переписка эта дает нам понятие о характере тех интересов, которые в данное время особенно занимали обоих писателей. В частности в первые годы их сближения интересы эти нередко касались вопросов философского порядка (см. письма от 10 марта 1872 г., 12 нояб. 1872 г., 4 дек. 1872 г., 8 янв. 1873 г., 15 апр. 1873 г., лето-осень 1873 г., 7 дек. 1873 г., 13 дек. 1873 г., 24 июля 1874 г., 1 янв. 1875 г., 7 нояб. 1875 г., 16 нояб. 1875 г., 25 дек. 1877 г. и след.).

В своих письмах к Страхову и в личных беседах с ним Толстой нередко касался общих вопросов: о жизни и смерти, о свободе воли, о цели человеческой жизни и т. п. Этот постоянный обмен мнений привел Толстого к мысли изложить свои взгляды в форме философского рассуждения. Первое из этих философских рассуждений, сохранившееся среди архивных материалов Толстого, мы находим в заметке, озаглавленной: «О будущей жизни вне времени и пространства», помеченной автором: «Ноября 17, 1875». Это рассуждение имеет характер предварительного наброска, относящегося к задуманной Толстым философской работе; на это ясно указывает отметка: «Къ послѣдующему», сделанная автором ниже внесенной им в рукопись даты. Однако, замысел автора получил затем иное течение, значительно изменившее его содержание; повидимому, именно к этому новому замыслу относится философский трактат Толстого: «О душе и жизни ее вне известной и понятной нам жизни», начатый им 25 декабря 1875 г. (см. ниже).

Заметка «О будущей жизни вне времени и пространства», автограф Толстого, написана на четвертке, небрежно оторванной от полулиста сероватой писчей бумаги фабрики Говарда. Текст написан с обеих сторон листа, почти без помарок и дополнений. На обороте имеются небольшие поля (в 1/ 4страницы). Почерк довольно крупный и разборчивый. Начало (после заглавия): «О будущей жизни...»

Рукопись хранится в ГТМ (AЧ).

Заметка печатается впервые.

————

Отрывок <���«О душе и жизни ее вне известной и понятной нам жизни»> относится к числу философских писаний Толстого и содержит в себе его рассуждение о сущности явлений жизни, в котором он старался точнее установить понятия живого и мертвого, органического и неорганического. Вопросы эти очень интересовали Толстого, и эти интересы нашли себе отражение в его переписке со Страховым и в его беседах с ним. В письме к Толстому от 10 марта 1872 г. Страхов говорит между прочим: «Теперь я задумал написать общую статью о природе организмов». Этого же вопроса коснулся он и в своей книге: «Мир как целое», которая, по выражению К. Н. Бестужева-Рюмина, представляет собой «стройный, изящный и цельный трактат о философии природы». Книга Страхова вышла в свет в конце 1872 г. и самим автором была вручена Толстому при их свидании в Ясной поляне. Книга эта произвела на Льва Николаевича очень сильное впечатление, и он немедленно и с увлечением занялся ее изучением. 12 ноября он писал Страхову: «Всё время после вашего отъезда (4 дня) занимался исключительно вами, читал вашу книгу. И хотя, может быть, вовсе вам не нужно мое мнение, она произвела на меня такое сильное действие, что я чувствую потребность написать вам о ней. Я читал ее и не мог оторваться, я читал внимательно, с карандашом — делал отметки там, где был поражен, и перечитывал те места». 1298 В этом большом письме, Толстой касается различных вопросов, входящих в состав поднятых Страховым проблем; между прочим он отмечает, что в 4-й главе книги Страхова «прекрасно проведено понятие организма из совершенствования», и что в этой главе мы находим «гениальное определение основ деления на неорганическое, органическое и животное».

Поднятые Страховым вопросы дали Толстому толчек для дальнейших размышлений и вызвали в нем желание изложить накопившиеся в нем мысли в связной форме. Об этом он сам говорит в письме к Страхову от 2 января 1876 г.: «Получил ваше письмо, дорогой Николай Николаевич, и сейчас же отвечаю кратко по первому впечатлению. На днях же пришлю вам длинное переписанное письмо. Пожалуйста, и вы делайте тоже. Та переписка сама собой, а дружеская и быстрая сама собой.... В третьих, наше умственное родство поразило меня еще тем, что вы говорите о разумности, несомненности и тщете законов мира неорганического. Почти тоже я писал в это же время в отрывке, который пришлю вам в следующем письме. Впрочем, эта мысль ваша. Она несколько раз выражается и чувствуется в вашей книге, которую я вновь перечитал и перечитал как новое. Как бы я хотел читать эту книгу с вами, спрашивая вас и делая свои возражения. Вопросы, поднятые и решаемые в ней теперь особенно занимают меня, в особенности о различии органического и неорганического».