Л Н. Толстой - Полное собрание сочинений. Том 17

Хозяинъ, средняго роста, статный красавецъ лѣтъ сорока, безъ однаго сѣдаго волоса, съ высоко поднятой головой и выставленной грудью (Ему неловко было сгорбиться) и съ пріятной свободой и спокойствіемъ въ движеньяхъ и свѣтомъ и ясностью на округломъ лицѣ, соблюдалъ всѣхъ гостей, но особенно и чаще обращалъ свою всегда складную, неторопливую рѣчь звучнымъ волнистымъ голосомъ къ Францу Яковличу.

1.

Изъ Воронежа, къ Черкаску на корабляхъ, на стругахъ, на бударахъ, внизъ по Дону бѣжало царское войско. Войско съ запасами хлѣбными и боевыми шло въ походъ подъ Азовъ. <���На страстной начали въ Воронежѣ грузить на суда пушки, ядра, бомбы, порохъ, свинецъ, кули съ овсомъ, мукой, крупой, рыбу, соль, водку, сбитень, а послѣ Святой стали подходить войска. Садились на суда и плыли внизъ по Дону.> 195 195 Против слов: по Дону. кончая: два полка на полях написано: говорятъ о томъ, что онъ строилъ флотъ, палатка. А ты самъ достань. Сейчасъ поищу, видитъ какъ надо отвѣчать, вина дай. Петръ не пьянъ,

Всѣхъ струговъ съ войсками и запасами было 1300. Если бъ всѣ струги шли въ нитку одинъ за другимъ, они бы вытянулись на 50 верстъ; а такъ какъ они шли въ 3 части и далеко другъ отъ друга, то передніе ужъ близко подходили къ Черкаску, а задніе недалеко отошли отъ Воронежа. Впереди всѣхъ шли солдатскіе полки на 111 стругахъ; за ними плыли потѣшные два полка 196 196 Против слов: по Дону. кончая: два полка на полях написано: говорятъ о томъ, что онъ строилъ флотъ, палатка. А ты самъ достань. Сейчасъ поищу, видитъ какъ надо отвѣчать, вина дай. Петръ не пьянъ, съ Головинымъ Генераломъ, въ третьихъ плылъ Шейнъ бояринъ, надъ всѣми воевода, со всѣми войсковыми запасами.

Позади всѣхъ, на недѣлю впередъ пустивъ войска на стругахъ, плылъ самъ Царь въ 30 вновь построенныхъ корабляхъ съ приказами, казною и начальными людьми.

Въ Николинъ день, 9-го Мая, на половинѣ пути у Хопра, Царь догналъ и обогналъ середній караванъ, — тотъ самый, въ которомъ плыли его два любимые потѣшные полка, Преображенскій и Семеновскій. Въ караванѣ этомъ было 77 струговъ. Впереди всѣхъ шли 7 струговъ съ стрѣлецкимъ Сухарева полкомъ по 130 человѣкъ въ каждомъ, позади — Дементьева, Озерова, Головцына, Мокшеева, Батурина стрѣлецкіе полки на 29 стругахъ; за ними шелъ Семеновскій полкъ на 8 стругахъ, а за ними съ казною 2 струга, 2 судейскихъ, 1 дьячій, 1 духовницкій, 2 бомбардирскихъ, 1 дохтурскій, 3 Нѣмца Тимермана съ разрывными запасами, за ними — съ больными 9 струговъ, за ними генеральскіе 2 струга и, позади всѣхъ, 13 струговъ Ѳ амендина полка, и на нихъ по 100 человѣкъ Преображенскаго полка, всѣхъ 1200.

Въ Преображенскомъ полку большая половина была новобранцы. — Собрали ихъ на святкахъ въ Москвѣ изъ всякихъ людей, <���и женъ и дѣтей ихъ поселили въ Преображенскомъ, а самихъ,> одѣли въ мундиры темнозеленые и обучили солдатскому строю. Новобранцы были больше боярскіе холопы, но были и посадскіе люди и дворяне бѣдные. Прежніе солдаты прозвали новобранцевъ обросимами, и на плыву отпихнули обросимовъ на особые струги. Обросимы плыли позади всѣхъ. 197 197 Зачеркнуто: Въ тотъ самый послѣдній наборъ Преображенскихъ солдатъ записался въ Преображенскомъ поповъ сынъ Алексѣй, изъ села Всесвятскаго. Отецъ хотѣлъ его на свое мѣсто поставить, но Алешка, хоть и понятливъ былъ къ грамотѣ, не захотѣлъ быть попомъ, убѣжалъ отъ отца и задался въ холопство къ Боярину Шереметеву по знакомству съ дворецкимъ боярскимъ. И, бывши въ холопствѣ, попался въ воровствѣ и былъ пытанъ, но очистился огнемъ и отпущенъ. А въ этомъ году записался въ Преображенское и прозванъ Щепотевымъ, за то, что у него походка мелкая, съ перевальцемъ. Щепотевъ плылъ на послѣднемъ стругѣ. Щепотевъ съ двумя товарищами поутру стоялъ на рулю. 24 пары гребли, стоя, по 12 веселъ на каждой сторонѣ. Остальные солдаты, кто спалъ, кто перебувался, кашевары варили кашу.

На заднемъ стругѣ плыли прапорщикъ Нѣмецъ, сержантъ Бухвостовъ 198 198 В подлиннике: Бухвостововъ и 106 человѣкъ солдатъ обросимовъ. Всю ночь они плыли на греблѣ, чуть не утыкаясь носомъ въ корму передоваго струга.

Наканунѣ была первая гроза. Въ полденъ былъ громъ и молнія, и во всю короткую ночь прогромыхивало за горами праваго берега, и молонья освѣщала темную воду и спящихъ солдатъ въ повалку на новаго лѣса палубѣ и гребцовъ, стоя равномѣрно качавшихся и правильно взрывающихъ воду. Въ ночь раза два принимался накрапывать дождь, теплый, прямой и рѣдкій. Къ утру на небѣ стояли прозрачныя тучи, и на лѣвой сторонѣ, на востокѣ, каймою отдѣлялось чистое небо, и на этой каймѣ поднялось красное солнце, взошло выше, за рѣдкія тучи, но скоро разсыпало эти тучи, сначала сѣрыми клубами, какъ дымъ, а потомъ бѣлыми курчавыми облаками разогнало эти тучи по широкому небу 199 199 В подлиннике: небо и свѣтлое, не горячее, ослѣпляющее, пошло все выше и выше по чистому голубому небу.

Дѣло было къ завтраку. Съ разсвѣта гребла все таже вторая смѣна 16 паръ по 8 веселъ со стороны. И ужъ намахались солдатскія руки и спины, наболѣли груди, налегая на веслы. Пора было смѣнить, и ужъ не разъ покрикивали гребцы лоцману. Лоцманъ былъ выборный изъ нихъ же, Обросимовъ, широкоплечій, приземистый солдатъ Алексѣй Щепотевъ.

— Пора смѣну, Алексѣй, что стоишь.

Но Алексѣй въ одной рубахѣ и порткахъ, въ шляпѣ, поглядывал, щуря на золотое солнце свои небольшіе глаза, казавшіеся еще меньше отъ оспенныхъ шрамовъ, опять впередъ, на загибъ Дона, на струги, бѣжавшіе впереди; и только всѣмъ задомъ чуть поворачивалъ руль, и не отвѣчалъ.

— Вишь чортъ, у его не бось жопа не заболитъ поворачивать то, — говорили солдаты, раскачиваясь, занося весла.

Изъ рубленной каюты на кормѣ <���вышелъ> Нѣмецъ капитанъ въ чулкахъ, башмакахъ, и зеленомъ [?] разстегнутомъ кафтанѣ. Оглядѣлся.

— Алексе, — сказалъ онъ, — которы смѣнъ.

— Вторая, Ульянъ Иванычъ.

— Надо смѣнить. А парусъ не можно? — спросилъ Нѣмецъ.

— Не возьметъ, Ульянъ Иванычъ, вонъ видишь — на Черноковымъ стругѣ пытались, да спустили опять, — сказалъ Щепотевъ, указывая впередъ на дальніе струги, загибавшіе опять впередъ по Дону.

— Ну смѣняй.

— Позавтракали чтоль? — спросилъ Алексѣй.

— А то нѣтъ, — отвѣчали съ носу, прожовавши хлѣбъ.

— Смѣна! — крикнулъ Алексѣй негромко, и сразу подняли веслы гребцы, и зашевелились на сырой палубѣ, потягиваясь, поднимаясь, застучали ноги, и 16 человѣкъ гребцовъ подошли на смѣну, и одинъ старшой подошелъ на смѣну лоцмана.

— Ну, разомъ, ребята! берись!

Стукнули глухо о дерево борта ясеновыя, ужъ стертыя, весла, ударили по водѣ, но заплескали не ровно.

— Но черти! заспались, разомъ!

Тихій голосъ запѣлъ: «Вы далече, вы далече... во чистомъ полѣ», — весла поднялись, остановились и разомъ стукнули по дереву борта, плеснули по водѣ, и дернулся впередъ стругъ, такъ что качнулся Ульянъ Иванычъ, закуривавшій трубку у выхода изъ каюты, и Алексѣй Щепотевъ, переходившій въ это время къ носу, скорѣе сдѣлалъ шагъ впередъ, чтобъ не свихнуться. Алексѣй съ смѣной, снявшейся съ гребли, прошелъ къ носу. И всѣ стали разуваться и мыться, доставая ведромъ на веревкѣ изъ подъ носа журчавшую воду.