Л Н. Толстой - Полное собрание сочинений. Том 17

————

Судить людей я не буду. Я буду описывать только 251 251 В подлиннике: тольку борьбу между похотью и совѣстью какъ частныхъ лицъ, такъ и лицъ государственныхъ, которыхъ мнѣ необходимо описывать для того, чтобы составить болѣе полную картину жизни всего народа, но для того, чтобы описывать ихъ дѣйствія, выражающіяся въ этой борьбѣ, я долженъ устранить сужденія уже готовыя о большинствѣ государственныхъ лицъ. —

И для того, чтобы описаніе этихъ лицъ не представилось ложнымъ, одностороннимъ, мнѣ необходимо устранять 252 252 Не зачеркнуто: составившiяся и <���почти> всегда ошибочныя сужденія, составившiяся о государственныхъ лицахъ, которыхъ мнѣ придется описывать. Я не желаю опровергать сужденія, составившагося о нихъ, если оно хорошее, не желаю доказывать противное, но желаю только указать на причины, вызывающія къ составленiю преждевременныхъ необдуманныхъ сужденій о лицахъ государственныхъ, облеченныхъ властью, желаю только, чтобы люди воздержались отъ 253 253 В подлиннике: о составленія сужденія о нихъ, желаю, такъ сказать, чтобы та бумага, на которой мнѣ придется писать, была бы бѣлая, чтобы на томъ мѣстѣ, на которомъ мнѣ придется писать портреты историческихъ лицъ, не было бы впередъ уже положено 254 254 В подлиннике: положены опредѣленныхъ красокъ. Если бы я не попытался устранить этихъ впередъ составленных сужденій, мнѣ бы пришлось, составляя свое описаніе лицъ только по отношенію той борьбы, о которой я говорилъ, — между похотью и совѣстью, спорить, отрицать или утверждать противное тому, что утверждается описывавшими уже тѣхъ же лицъ; 255 255 В подлиннике: тѣ же лица — пришлось бы судить ихъ, на что я считаю себя не имѣющимъ право. Я прошу только моихъ читателей откинуть на время тѣ сужденія, которыя составились у нихъ о лицахъ, и, вмѣстѣ со мной, воздерживаясь отъ сужденія о нихъ, слѣдить за ними въ ихъ борьбѣ между похотью и совѣстью, въ которой они намъ представляются. —

Причины, побуждающія насъ составлять преждевременныя и всегда ложныя сужденія объ историческихъ дѣятеляхъ, троякія, и всѣ ведутъ къ одной и той же цѣли, къ преувеличенному и ложному значенію, придаваемому нами этимъ лицамъ. 256 256 Против слов: этимъ лицамъ. на полях написано: 1) Герои — власть 2) Приближенные историки выгоды 3) государственное

1-я причина есть присущее человѣку, въ особенности первобытному, свойство приписывать значеніе и даже достоинство силѣ и власти. Человѣкъ имѣетъ власть. Онъ можетъ жечь, убивать, лишать свободы и имущества, и первобытный человѣкъ естественно дѣлаетъ разсужденіе: если онъ имѣетъ власть, то онъ 257 257 Не зачеркнуто: имѣлъ имѣетъ особенное значеніе, силу, достоинство, чтобы пріобрѣсти эту власть.

Несмотря на очевиднѣйшіе примѣры пріобрѣтенія власти по наслѣдству, по любовнымъ интригамъ, по случайности, разсужденіе такъ естественно, что нетолько первобытный человѣкъ, но и образованный человѣкъ легко впадаетъ въ это заблужденіе, какъ только способъ пріобрѣтенія власти хотя нѣсколько скрытъ отъ глазъ наблюдателя, когда власть пріобрѣтается не однимъ, двумя, тремя очевидно случайными событіями, но когда случайностей этихъ много, и условія болѣе усложняются. —

Въ возвышеніи Мазарини, 258 258 В подлиннике: Мазарина Потемкина еще видятъ случайность и не приписываютъ его возвышеніе одному достоинству, но успѣхъ Бисмарка, 259 259 Зачеркнуто: Аракчеевъ уже опре[дѣленно] пpя[мо] Наполеона III ужъ объясняются достоинствомъ.

Указывая на это, я не хочу сказать, что пріобрѣтеніе власти всегда исключаетъ достоинство, но я только прошу о томъ, чтобы не попадать въ обычную ошибку сужденія. —

— Человѣкъ властвуетъ надъ другими, стало быть онъ имѣетъ что то особенное, давшее ему власть. И это особенное есть его достоинство — сила характера, умъ, геніальность, высота душевная и т. д. Я прошу помнить только то, что власть есть таинственнѣйшее изъ таинственныхъ явленій, о которой сказано, поэтому, что она отъ Бога. И что обладаніе властью есть одно явленіе, а достоинство — другое и что одно вовсе не вытекаетъ изъ другаго и не имѣетъ даже ничего, связующаго ихъ. Люди съ огромными достоинствами теряютъ власть, люди безъ достоинства пріобрѣтаютъ и удерживаютъ ее, и на оборотъ. Я прошу только о томъ, чтобы наблюдать оба явленія отдѣльно. Человѣкъ имѣетъ власть — хорошо. Теперь, независимо отъ власти, посмотримъ, имѣетъ ли онъ достоинство. Я только прошу помнить, что не все то золото, что блеститъ.

Эта причина — ошибка логическая.

2-я причина — психологическая. Люди, находящіеся около человека, имѣющаго власть, и раздѣляющіе ея выгоды, суть тѣ самые, черезъ которыхъ однихъ переходятъ въ массы и въ потомство свѣденія о владыкѣ. Люди эти должны складывать все черное и выставлять одно бѣлое, вопервыхъ для того, чтобъ оправдать передъ самимъ собой тѣ выгоды, которыми они пользуются, во 2-хъ, для того, чтобы оправдать свое подчиненіе и униженiе. Эти то люди передаютъ свѣденія и пишутъ исторію.

3-я причина — всегда ложнаго и преувеличенно похвальнаго сужденія о владыкахъ состоитъ въ томъ, что сами люди, облеченные властью, въ особенности, если они тщеславны, какъ Людовикъ XIV, Наполеонъ, Петръ, Екатерина, и при продолжительныхъ царствованіяхъ, сами пишутъ свою исторію или подготавливаютъ для нея матерьялы, старательно устраняя все невыгодное и разглашая очень часто ложное въ свою пользу. Чему очевидно содѣйствуютъ, пересаливая въ своемъ усердіи, ихъ льстецы. Какъ ни старается потомъ историческая критика разобрать истину, она не можетъ этаго сдѣлать, ибо очень часто оставшіеся матерьялы для исторіи всѣ прошли черезъ руки владыкъ или ихъ льстецовъ. При Петрѣ не велѣно было давать бумаги и чернилъ монахамъ.

4-ю причину ложнаго восхваляющаго сужденія о достоинствахъ владыкъ я назову причиной діалектической. Пишутъ о владыкахъ люди науки исторической. Мнимая наука эта имѣетъ своимъ предметомъ изслѣдованіе жизни народовъ и государствъ, и потому мѣрило достоинства, прилагаемое историками къ дѣятельности правителей, есть совсѣмъ не то, которое прилагается всѣми людьми ко всѣмъ людямъ, т. е. мѣрило борьбы между похотью и совѣстью, но совсѣмъ другое, мѣрило большаго или меньшаго содѣйствія извѣстнымъ государственнымъ или народнымъ цѣлямъ, которыя предположилъ себѣ историкъ. Не говоря уже о томъ хаосѣ мнѣній, который существуетъ въ сужденіяхъ историковъ о задачахъ исторіи и томъ мѣрилѣ, которое должно прикладываться къ изслѣдованію историческихъ явленій, т. е., что должно считаться дурнымъ, что хорошимъ, несомнѣнно уже то, что мѣрило историческое не можетъ совпадать съ мѣриломъ человѣческимъ, что то, что хорошо <���и полезно> для процвѣтанія Германскаго народа, не можетъ быть хорошо для Франц[узовъ] и т. п.