Толстой Л.Н. - Полное собрание сочинений. Том 78

1В первом письме к Толстому от 7 июня 1908 г. Н. Анучин излагал «те главные основы учения богочеловека Иисуса Христа, которые [он] познал в жизни своей». На конверте помета Толстого: H. Н. написать, ч[то] совершенно так понимаю жизнь.На конверте же H. Н. Гусев стенографически записал под диктовку. Лев Николаевич точно так же понимает жизнь, и ему было очень приятно ваше письмо.И послать книг самых основных. Ответил H. Н. Гусев 25 июня.

1908 г. Августа 17—20. Я. П.

Ясная Поляна, 17-го августа 1908.

Просьба ваша, милый Михаил Петрович, только могла бы быть приятна мне, если бы предвиделась какая-нибудь возможность ее исполнения. Но я думаю, что, пиша письмо, вы и сами вперед знали, что это ваше и мое желание не исполнится. Главное же дело, о чем я и хочу писать вам, в том настроении, которое проникает всё ваше письмо, и чувстве, которое мне было очень тяжело. Верьте мне, не за себя, а за вас.

Помню того милого, высокого, красивого солдата, который в мою низенькую комнату на верху московского дома пришел с поразившими меня своей глубиной и искренностью вопросами. 1Тогда занимали вас вопросы вашей души и потому вопросы общечеловеческие. Не только боюсь, но вижу из ваших писем, что теперь это не так. Теперь главное чувство, проникающее почти каждое слово вашего письма, есть чувство — простите меня — зависти и вытекающей из нее ненависти к достаточным классам. Вы говорите, например, что мои мысли — не мои, а те вечные, божеские мысли, которые, может быть, проходят через меня, — не могут произвести никакого воздействия на людей достаточного круга, как бы предполагая, что все они лишены самого первобытного человеческого свойства — совершенствования. Едва ли можно найти среди этой, как вы сами знаете, с моей точки зрения, развращенной среды такого хоть одного человека, который бы так относился к какому-то ни было целому сословию людей, не допуская в нем ничего хорошего, — то самое, что вы делаете по отношению людей достаточных классов. Как старый человек молодому и любящий любимому говорю вам: оглянитесь на себя и подумайте об этом, милый Михаил Петрович. Состояние души человека, ненавидящего хоть одного брата, ужасно; каково же состояние души человека, ненавидящего целое сословие. Откровенно скажу вам, что, если бы мне предоставлен был выбор из двух положений: хоть того, в котором я нахожусь теперь, т. е. жизни в развращающей и незаконной роскоши, хотя бы я и осуждал ее, как я и делаю, чему многие очень естественно не верят, или даже жизни человека, живущего в этой развращенной и развращающей среде богатых, каждым шагом жизни своей пользующихся трудами угнетенных и задавленных людей и не чувствующего этого и добродушно веселящегося в привычных ему условиях, — или жизни самого трудового человека, едущего хлеб своих трудов и не только не пользующегося чужими, но отдающего свои в пользование другим, но вместе с тем исполненного зависти и ненависти, возбуждаемой в нем и частым общением с теми людьми, которые угнетают его, — я бы ни минуты не задумался избрать первое. Хорошо быть эксплуатируемым, но не эксплуататором, но хорошо это тогда, когда совершается это во имя покорности воле бога и любви к людям; но когда это же совершается помимо покорности воле бога, во имя ненависти к людям, удерживаемой только невозможностью приложить ее, то положение эксплуатируемого в тысячу раз хуже. Всё дело не во внешних условиях, а в том духовном отношении к тем или иным условиям. Дороже всего любовное отношение ко всем, всем, такое состояние, которое получается при любви к богу. Вот этого-то я желаю вам.

Знаю, что вы со своим большим умом и горячим сердцем в состоянии понять меня, и потому смело пишу это вам. Надеюсь, что вы простите меня, если я сказал то, что сказал, недостаточно мягко и добро. Во всяком случае руководился я одним чувством любви к вам, с которым и остаюсь любящий вас брат

Лев Толстой.

1908, авг. 20.

Подлинник написан и датирован на машинке, подпись и нижняя дата собственноручные. Верхняя дата — дата написания письма, нижняя — дата подписи. Впервые опубликовано под датой: «21 августа 1908 г.» в ПТС, II, № 515.

О Михаиле Петровиче Новикове (1871—1939) см. т . 53, стр. 446—447.

Ответ нa письмо М. П. Новикова от 11 августа 1908 г. Новиков приглашал Толстого провести день 80-летия в его трудовой семье, куда не дойдет «никакая поздравительная телеграмма», а не в кругу «господского класса», для которого мировоззрение Толстого «служит пока только предметом теоретических споров и приятных бесед». Резко отзывался о «передовой либеральной интеллигенции», которая мало чем отличается от «прочих выкормков бюджета и тех заурядных владельцев мертвых душ, кои берут с мужика арендную плату и тогда, когда у мужика нет хлеба».

1Зимою 1894 г., будучи военным писарем, М. П. Новиков впервые навестил Толстого.

1908 г. Августа 20. Я. П.

Ясная Поляна. 20 августа 1908.

Михаил Осипович,

Я прочел вашу статью «Толстой и власть» и, к большой и неожиданной радости моей, не испытал не только неприятного чувства, но, напротив, одно из самых желательных и дорогих мне чувств — не просто доброжелательства, а прямо любви к вам — той самой любви к обижающим, к которой я давно стремлюсь и только изредка испытываю. То чувство, которое лежит в душе каждого человека и только потому, что оно лежит в душе каждого человека, как высшая истина, открыто предписано учением Христа, — чувство это — любви без возможности всяких исключений, любви к ненавидящим, обижающим, гонящим есть то же самое, как и то, которое вызвало во мне не только доброжелательство, но и любовь к вам. Не знаю, почему: по прежнему ли нашему общению, или по особенности вашей личности, по отношению к вам мне не нужно было даже вызывать это чувство в себе: оно само собой естественно возникло и побуждает меня сообщить вам о нем и просить вас постараться вызвать в себе то же чувство.

Чувство это, по-моему, до такой степени свойственно человеку, что я могу только удивляться, как могут люди не признавать его и лишать себя этого высшего, не передаваемого словами блага. Для меня ясно тоже, что это — дело только времени, что очень скоро будет казаться странным, что люди, как вы, могут защищать казни.

Письмо это мое к вам остается неизвестным всем моим домашним и друзьям, за исключением помощника моего в письменных работах, которого я просил не говорить о нем. Прошу вас точно так же не показывать этого моего письма и не говорить о нем. Если захотите отвечать мне в том духе; о котором я пишу вам, буду рад.

Любящий вас Лев Толстой.

P. S. Лев Николаевич просит приписать, что если вы пожелаете ответить ему, то он просит прислать письмо в конверте без штемпеля «Нового времени».