Толстой Л.Н. - Полное собрание сочинений. Том 78

1См. письмо № 329.

1908 г. Декабря 20. Я. П.

Александр Аркадьевич,

Прочел то, что вы написали 18 декабря.

Стыдно, гадко.

Пожалейте свою душу.

Я любил вашего отца, 1и мне больно за вас.

Лев Толстой.

20 дек. 1908.

Александр Аркадьевич,

Прочел то, что вы написали 18 декабря. Одно должен сказать вам, сыну своего отца:

Стыдно, гадко.

Пожалейте свою душу.

Лев Толстой.

20 дек. 1908.

Печатается по копировальной книге № 8, л. 388. Впервые опубликовано в «Литературном наследстве», № 37-38, стр. 328. Черновое печатается по фотокопии с автографа, хранящегося в библиотеке Национального музея в Праге.

Александр Аркадьевич Столыпин (р. 1863) — брат министра П. А. Столыпина, журналист. С 1902 г. сотрудничал в «С.-Петербургских ведомостях», с 1904 г. постоянный сотрудник «Нового времени».

По поводу комментируемого письма есть запись в ЯЗ 21 декабря 1908 г.

1Об Аркадии Дмитриевиче Столыпине (1821—1899) см. т. 60, стр. 428. А. А. Столыпин Толстому не ответил.

1908 г. Декабря 20. Я. П.

Ясная Поляна, 20 декабря 1908 г.

Вам надо благодарить бога за то, что вы не попали в гимназию. И учиться вам в школе нечему. Всем нам нужно одно: учиться жить всегда в любви со всеми. А для этого не нужна школа.

Печатается по копировальной книге № 8, л. 393, куда вклеен дубликат подлинника, написанного и датированного на машинке. Сверено с черновиком-автографом, написанным на конверте письма адресата.

Алина Пихельгас (р. 1880) — эстонка. Окончила городское училище в Ревеле (Таллине).

В письме из Херсона от 13 декабря 1908 г. А. Пихельгас писала о тяготившем ее положении бонны. Причину своей тяжелой жизни она видела в том, что по бедности родителей не могла учиться в гимназии и не получила никакого образования и спрашивала Толстого, поступить ли ей в открывающуюся в Ревеле гимназию для взрослых.

1908 г. Декабря 21. Я. П.

Ясная Поляна, 21 декабря 1908 г.

Дмитрий

Получение таких писем, как ваше, составляет одну из лучших радостей моей жизни. Вы хотите знать мое мнение о том, идти ли вам по дороге учительства, или вернуться к первобытному земледельческому труду. Не могу дать вам совета в этом деле. То, что лучшее в нравственном отношении, наиболее твердое положение есть положение земледельца, вы знаете так же, а может быть, и лучше, чем я, и поэтому, с одной стороны, не может быть и вопроса о том, какое из двух положений желательнее. То, что жизнь учителя более чистая и внешне материально более обеспечена, чем жизнь крестьянина, это соображение не могло бы удержать вас и многих и многих людей, находящихся в том же положении, от отказа от интеллигентной жизни и от избрания земледельческого труда. Но знаю и по опыту и по наблюдению, что главное препятствие в таком выборе представляют отношения, в которых уже находится человек тогда, когда ему предстоит выбор: отношения, при которых, избирая лучшее для себя, приходится нарушить другие нравственно-обязательные отношения. Вот эти соображения, вероятно, стоят и перед вами, и так как по письму вашему я вижу, что главный двигатель вашей деятельности есть сознание ваших обязанностей перед богом, а не желание получить одобрение людей, то думаю, что, делая выбор, вы будете руководиться только тем, чтобы не нарушить эти высшие обязанности.

Книги, какие у меня есть, с радостью посылаю вам. Братски приветствую вас.

Ваш друг

Печатается по копировальной книге № 8, л. 389, куда вклеен дубликат подлинника, написанного и датированного на машинке.

В письме из Белгорода Курской губ. от 3 декабря 1908 г. воспитанник учительского института, сын крестьянина, Дмитрий Кондратьев, писал о том, что книги Толстого помогли ему выработать правильное, по его мнению, мировоззрение, и спрашивал, не на ложный ли путь он встал, избрав педагогическую деятельность, не сделается ли он благодаря этому паразитом того трудящегося народа, из которого он вышел. Не лучше ли вернуться к скромному труду своих отцов и, совершенствуясь, выводить окружащих из церковного заблуждения. На конверте помета Толстого: Прекрасн[ое] письмо. Отвечать.

1908 г. Декабря 21. Я. П.

Ясная Поляна, 21 декабря 1908 г.

Николай Иванович,

Получил ваше интересное и для меня глубоко трогательное письмо. Думаю, что понимаю всё, что вы пережили, и всей душой сочувствую вам. Прочел и вашу брошюру. 1В первой статье высказана глубоко верная мысль о том, что бог во всех верах один и тот же. Но мало того, что один и тот же бог во всех религиозных учениях; во всех одно и то же учение о любви к нему, т. е. к добру и к ближним. Неверующие ищут доказательств истинности религии; нет более сильного доказательства, как то единое во всех религиозных учениях и в сердце каждого человека, когда он добросовестно сравнит между собою все религиозные учения и заглянет в свое сердце.

Вторая же статья (я настолько уважаю вас, что не боюсь быть несогласным с вами и высказать это несогласие) меня не удовлетворила. Я не думаю, чтобы нужен был руками человеческими воздвигнутый храм. 2Храм этот воздвигнут богом. Это весь мир живых существ и в особенности людей, по отношению которых мы всегда можем проявлять свою веру.

Очень рад общению с вами.

Любящий вас

Печатается по копировальной книге № 8, л. 390, куда вклеен дубликат подлинника, написанного и датированного на машинке.

В письме из Луганска от 25 ноября 1908 г. Николай Иванович Стефанович рассказывал о своей жизни. Окончив семинарию, уже не веря в некоторые догматы, он стал священником, но затем под влиянием «ошеломивших» его религиозных произведений Толстого он совсем отошел от православия и отказался от духовного сана. На конверте помета Толстого: Замечательное письмо и брошюра.(Письмо опубликовано в журнале «Голос Толстого и Единение» 1917, 5, стр. 6—7.) Об этом письме есть запись в ЯЗ 5 декабря 1908 г.

1Н. Стефанович, «I. Верую во единого бога. II. Неведомому богу», Луганск, 1908.

2И. И. Стефанович, напоминая, что в древней Греции был воздвигнут жертвенник «неведомому богу», во второй статье проводил ту мысль, что храмы различных религий должны быть заменены храмом для поклонения «единому неведомому богу».

1908 г. Декабря 21. Я. П.

Ясная Поляна, 21 декабря 1908 г.

Милый друг Иван Михайлович,

Таких ненапечатанных рассказов, которые бы я считал нужным напечатать, у меня нет, и поэтому не могу исполнить в этом ни вашего желания, ни желания редактора «Руси». 1

Почему я исключил то, что было в прежнем «Кратком евангелии», я не помню, но могу сказать, что, когда я его готовил к изданию, то всеми силами обдумывал, что включить, что выключить и где поместить. Поэтому передумывать теперь не могу и оставляю его, как оно есть, также и в детском евангелии. 2Если же вы хотите издать его так, как оно в той копии, какая у вас, то я, как и против всякого издания моих сочинений, ничего не имею.