Толстой Л.Н. - Полное собрание сочинений. Том 79

Любящий вас брат.

Печатается по дубликату подлинника.

1Письмо Х.-М.-Г. Ваисова к С. Д. Николаеву неизвестно.

21 марта 1909 г. Ваисов был арестован и предан суду, как «аферист, присвоивший себе звание верховного главы мусульман с целью извлечения материальных выгод». Предание Ваисова суду было вызвано опубликованием бывшим его последователем Абдуллой Кильдишевым брошюры: «Западня Гинана Ваисова» (Казань, 1908, на татарском языке). См. еще Список писем, написанных по поручению Л. Н. Толстого, № 288.

1909 г. Мая 20. Я. П.

Ясная Поляна,

20 мая 1909.

Я писал свои книги не для того, чтобы за них арестовывали людей, а, напротив, затем, чтобы никого не арестовывали. Если человек дает другому хлеб, а третий человек отнимет хлеб и побьет того, кто получил хлеб, то разве будет виноват тот, кто дал хлеб. Во всяком случае сожалею о вашей племяннице 1и желал бы помочь ей. О том же, что несправедливо преследовать тех, у кого находят мои книги, а надо преследовать того, кто составлял их, т. е. меня, я уже неоднократно заявлял правительству.

Печатается по дубликату подлинника. Сверено с черновиком-автографом, написанным на конверте письма адресата.

Ответ на письмо Б. Вольфсон (сведений о ней не имеется) из Брянска от 10 мая, в котором она сообщала об аресте ее племянницы Сарры Гальнер в связи с тем, что у нее нашли «несколько книжек» сочинений Толстого, и передавала вопрос своего малолетнего сына: «Почему Толстой пишет свои сочинения, чтобы за них наказывали людей?»

1В АТ сохранилось письмо С. Гальнер от 28 мая (почт. шт.) из Брянской уездной тюрьмы, которая писала, что она арестована за то, что дала солдату прочитать статью Толстого «Не убий».

1909 г. Мая 20. Я. П.

Милая Танечка,

Сейчас приехал Душан. 1Я еще не видал его, но через Илью Ва[сильевича] 2знаю, ч[то] пока хорошо, как в сущности и всегда со всеми нами, пока. Пока и с старухой и с ребенком. Кажется, ч[то] это дурно. А это хорошо, даже оч[ень] хорошо, только надо уметь пользоваться этим хорошеством и тебе надо уметь, и ты можешь уметь. Помогай бог. В этом больше чем дело этой жизни, ты понимаешь меня. Болезнь Танички, к[оторую] жалко саму по себе, жалко и за вас обоих, болезнь эта вызвала во мне много разных мыслей. По словам Ил[ьи] Ва[сильевича], Душану «оч[ень] понравилось имение».

У нас всё хорошо. Я думаю, нечего писать тебе о том, чтобы ты извещала ежедневно. Ты понимаешь, как это необходимо мама и мне желательно. Сейчас пишу в саду, где записываю приходящие мысли. Вместо того чтобы писать в книжке, 3напишу то, ч[то] хотел записать, тебе в письмо, тем более, что это касается женщин. А именно. Женщины кокетничают преимущественно телом, мужчины преимущественно умом. Женщина, кокетничающая (запутался в щ) умом, смешна, а мужчина — кокетничающий телом.

О Чертк[ове] всё нет ничего решительного. Замечаю по письмам, что людей, близких мне, оч[ень] начинают гнать.

Прощай, душечка, целую тебя, Мишу и last but not least 4Таничку.

Твой, мало что отец, друг

Л. Т.

20 мая.

1Душан Петрович Маковицкий (1866—1921), яснополянский врач, словак, живший в доме Толстых с декабря 1904 г. по день ухода Толстого. В середине мая Д. П. Маковицкий ездил к T. Л. Сухотиной в Кочеты, Новосильского уезда Тульской губ., у которой в то время болела дифтеритом дочь Танечка.

2Илья Васильевич Сидорков (1858—1940), слуга у Толстых.

3Имеется в виду Записная книжка.

4[последнюю, но не менее важную]

1909 г. Мая 21? Я. П.

10 мая текущего года в деревне Золотухине у Василия Егоровича Савельева 2был произведен обыск, причем были отобраны 10 книжек моего сочинения. Считаю нужным заявить вам, что эти книги даны были Савельеву мною в бытность его в нашей местности. Поэтому полагаю справедливым всю ответственность за эти книги возложить на меня, а не на Василия Савельева.

Печатается по дубликату подлинника. Датируется по содержанию (см. следующее письмо).

1Далее оставлено место для указания стана. В Новосильском уезде было три стана. В 1909 г. становым приставом первого стана был Василий Николаевич Грущецкий; второго — Алекс. Николаевич Шаталов; третьего — Дмитрий Кондратьевич Виноградов.

2См. прим. к письму № 242.

1909 г. Мая 21. Я. П.

Ясная Поляна, 21 мая

09 года.

Василий Егорович,

Желаю всеми силами помочь вам и посылаю заявление становому приставу, которое вы подайте ему, если преследования против вас будут продолжаться. В заявлении этом я пишу о том, что считаю справедливым за найденные у вас книги судить не вас, а меня. Может быть, это заявление поможет вам; а если не поможет, то старайтесь нести гонения с терпением и верой в то, что страдаете не за худое, а за правду.

Пишите, что будет.

Печатается по дубликату подлинника. Сверено с черновиком-автографом, написанным на конверте письма адресата.

Ответ на письмо крестьянина деревни Золотухино, Новосильского уезда, от 11 мая, сообщавшем Толстому о бывшем у него по доносу священника обыске, при котором было отобрано несколько книжек Толстого и составлен протокол; просил помощи.

1909 г. Мая 22. Я. П.

22-го вечером.

Письмо это передаст С. В. Гаврилов, 1молодой человек, пришедший из Симбирской губернии пешком, без копейки денег. Религиозный человек, умный, и, как я знаю, хорошо пишущий. Кроме того, что он человек хороший и вам интересно будет познакомиться с ним, может быть, он и вам может быть полезен в ваших работах, в наших.

Всего вам хорошего.

Л. Т.

Месяц и год в дате письма определяются по записи в Дневнике Толстого 21 мая о пребывании С. В. Гаврилова в Ясной Поляне (см. т. 57, стр. 71).

1Сергей Васильевич Гаврилов, крестьянин Симбирской губ., бывший волостной писарь; был в переписке с Толстым с 1908 г. О своем свидании с Толстым рассказал в своей книжке «Бродяга» (М. 1912), где он фигурирует под именем неизвестного. См. также H. Н. Гусев, «Два года с Л. Н. Толстым», М. 1912, стр. 283.

1909 г. Мая 22. Я. П.

Ясная Поляна.

22 мая, 09 г.

Владимир Николаевич,

Очень сожалею, если те лица, о которых вы пишете, оставили веру в бога и в учение Христа, как оно выражено в евангелии в нагорной проповеди Матфея. Но если они исповедуют христианское учение так, что понимают, что спасение человека в любви к богу и ближнему, то тогда не только не жалею о них, но только радуюсь.

О том же, что вы верите иначе, я судить не берусь. Каждый имеет ту веру, какая ему свойственна и как он может понимать бога и его закон. Я не осуждаю никого, кто не верит так же, как я, и желаю только одного, чтобы так же относились и ко мне.