Толстой Л.Н. - Полное собрание сочинений. Том 83

725 ноября 1864 г. в Малом театре была во второй раз дана драма в четырех действиях Н. И. и Н. Ю. Куликовых «Семейные расчеты». Спектакль начался представлением шутки-водевиля в одном действии Похвистнева «Билет на лоттерею, Шиманов и Сероки» и закончился шуткой в двух картинах «Прежде скончались, потом повенчались».

8От брата Софьи Андреевны — Александра Андреевича Берса. 20 ноября 1864 г. он писал Толстому из местечка Варки Варшавского уезда, где он служил в то время по окончании кадетского корпуса: «Ты пишешь, что настоящее счастье состоит в том, чтоб жить так, как я в глуши с товарищами, а мне так кажется наоборот, что гораздо приятнее жить так, как ты живешь, в своей деревне между своими».

9 В подлиннике : Каткову. — Михаил Никифорович Катков (1818—1887), публицист; первоначально — либерал, со времени польского восстания выразитель дворянско-монархической реакции. Был редактором «Московских ведомостей» и «Русского вестника». В Катковском «Русском вестнике» Толстым были опубликованы: «Семейное счастье», «Казаки», «Поликушка», «Тысяча восемьсот пятый год» («Война и мир») и «Анна Каренина».

В ответ С. А. Толстая писала Толстому 30 ноября: «Вчера не писала тебе, милый друг мой Левочка, и что-то так неловко на душе, точно я, как бывало, маленькая, богу не помолюсь. Вчера уже поздно вечером привезли мне твое письмо, грустное, неприятное, и вчера же получила самую приятную и утешительную телеграмму, что рука на месте и ты здоров. Ну, слава богу, мне, признаюсь, немного неприятно было, что ты останешься убогий, именно с той точки зрения, что это твое существование немного бы отравило и испортило. Но я до того удивилась, что и рассказать не могу. Особенно после письма, в котором ты с такими подробностями пишешь о том, как править нельзя, как уже пустое пространство заросло хрящем, и мускулы приведены в параличное состояние и проч. Что побудило тебя править руку? Кто советовал тебе, как правили? Не скоро узнаю я всё это. Давали ли тебе хлороформу? Завтра посылаю в Тулу за и с письмом. Но еще описания, как тебя чинили и правили, быть не может. Спасибо, душенька, что посылал мне такие частые и правдивые телеграммы. Вижу, что ты помнишь обо мне и понимаешь, как мне дорого знать всё, что до тебя касается. Это бы мне и писать не надо, Левочка, письмо твое от 25-го мне очень было грустно. О руке-то уж теперь прошло, а Таню бедную мне ужасно жаль. Видно, она только и дышит, что у нас, а там душно ей. Да, Кремлевским воздухом дышать теперь тяжело, особенно такими легкими, какие у Тани. Ей только бы теперь веселиться, развернуться. Два раза молод не будешь. Мне ее ужасно жаль. Утешай ее, Лёва, и зови к нам на лето, непременно. Отчего ты, глупый, скучаешь? Я уже писала тебе, чтобы ты рассеивался, нарочно старайся веселиться, а то что же, кой веки раз уехал, и то скучаешь. Я очень рада, что тебе пишется. Это всегда для меня радость. Готовь, готовь мне работы. Я уже соскучилась без переписывания» (ПСТ, стр. 33—34.)

1864 г. Ноября 27. Москва.

Вчера въ первый разъ не успѣлъ написать тебѣ вечеромъ въ тотъ же день и пишу теперь утромъ, еще всѣ спятъ, чтобъ поспѣть до 9 на почту. Посылай, пожалуйста, Кондратья 1или Сережку 2каждый день. 3Не успѣлъ я написать вчера отъ того, что зачитался Рославлевымъ. 4Понимаешь, какъ онъ мнѣ нуженъ и интересенъ. Вчерашній день: никуда не выѣзжалъ, ожидая гимнаста Фосса, и пробовалъ, было, писать, но негдѣ, мѣшаютъ, да и не въ духѣ былъ, должно быть. Невесело, совсѣмъ не весело въ Кремлѣ. А[ндрей] Е[встафьевичъ] только и говоритъ, что о своей болѣзни, к[отор]ую онъ видитъ въ кишкахъ. Лиза тихо сидитъ и шевелится по своимъ дѣламъ, а Таня плачетъ цѣлые дни, какъ вчерашнее утро. О чемъ? не добьешься, или все о томъ же, или о томъ, что ей скучно. Это правда. Года 3, 2 тому назадъ былъ вашъ цѣлый міръ твой и ея, съ влюбленьями разными и ленточками, и со всей поэзіею и глупостью молодости, а теперь вдругъ и послѣ нашего міра, ей очень полюбившагося, и всѣхъ передрягъ, т. е. чувства, испытаннаго ею, она, вернувшись домой, не нашла больше этаго міра, к[отор]ый у нея б[ылъ] съ тобою, а осталась добродѣтельная, но скучная Лиза, и поставлена она лицомъ къ лицу, т. е. ближе къ родителямъ, к[отор]ые вслѣдствіи болѣзни стали тяжелы. 5Ну, записались на коньки, сдѣлали шапочку мерлушечью, записались въ концертъ, но этаго ей мало.

Вчера же она ревѣла кромѣ того, потому, что черезъ Алексея 6она будто узнала, что Сережа женится на Машѣ. 7Поговорилъ я съ ней, но говорить и скучно и грустно. Потомъ пришелъ Любимовъ 8отъ Каткова. Онъ завѣдуетъ Р[усск]имъ В[ѣстник]омъ. Надо было слышать, какъ онъ въ продолженіи, я думаю, 2-хъ часовъ торговался со мной изъ-за 50 р. за листъ и при этомъ, съ пѣной у рта, по професорски смѣялся. Я остался твердъ и жду нынче отвѣта. — Имъ очень хочется, и вѣроятно согласятся на 300, а я, признаюсь, боюсь издавать самъ, хлопотъ и съ типографіей, и, главное, съ цензурой. Послѣ него пошелъ я гулять къ Фоссу. Какъ на бѣду, когда я хотѣлъ начинать, онъ два дня не былъ. За обѣдомъ позвонили, газеты, Таня все сбѣгала, позвонили другой разъ — твое письмо. Просили у меня всѣ читать, но мнѣ жалко было давать его. Оно слишкомъ хорошо, и они не поймутъ, и не поняли. 9На меня же оно подѣйствовало, какъ хорошая музыка и весело, и грустно, и пріятно — плакать хочется. Какая ты умница, что пишешь, чтобы я никому не давалъ читать романа; ежели бы даже это было не умно, я бы исполнилъ потому, что ты хочешь. — Между родителями не было столкновеній за солонину и т. п., и Таня послѣ обѣда развеселилась (молодость беретъ же свое), и было пріятно. Я собрался съ Петей 10и Володей 11въ баню, а Таня съ мама на Кузнецкой мостъ. Послѣ бани мнѣ дали Рославлева, и за чаемъ слушая, разговаривая и, слушая пѣнье Тани, все читалъ съ наслажденьемъ, к[отор]аго никто, кромѣ автора, понять не можетъ. — А[ндрей] Е[встафьевичъ] сварилъ какао и неотступно гонитъ меня пить. Прощай. Рука болитъ, но я надѣюсь. Мазалъ іодомъ, и нынче во что бы то ни стало съищу Фосса. — Прощай, милая; пиши и посылай въ Тулу каждый день.

Да, вотъ, подумай и объясни. 3-го дня б[ылъ] Саша Купфершмитъ, 12я съ нимъ часа 2 разговаривалъ объ охотѣ; и вчера сошелъ къ нянѣ и съ ней о дѣтяхъ и разныхъ казусахъ говорилъ; и повѣришь ли, что эти два разговора были пріятнѣе всѣхъ, к[отор]ые я имѣлъ во все время пребыванія моего въ Москвѣ, включая и Любимова, и Сухотина, и Тютчеву. 13— Чѣмъ больше я сталкиваюсь съ людьми теперь, вырасши большой, я убѣждаюсь, что я совсѣмъ особенный человѣкъ, и отличаюсь только тѣмъ, что нѣтъ во мнѣ прежняго тщеславія и мальчишества, к[отор]ое рѣдко кого оставляетъ.

Печатается по автографу, хранящемуся в АТБ. Впервые небольшой отрывок опубликован в Б, II, М. 1908, стр. 23. Почти полностью напечатано по копии С. А. Толстой, в ПЖ, стр. 20—21. Датируется на основании начальных слов: «Вчера в первый раз не успел написать тебе вечером» (не опубликовано).