Толстой Л.Н. - Полное собрание сочинений. Том 83

8[повергните меня к стопам графини,]

1865 г. Июля 27? Орел.

Бумажку я захватилъ отъ Новосильцевыхъ. 1—

Пишу еще нѣсколько словъ изъ Орла, откуда я сейчасъ ѣду. Пріѣду я въ Шаблыкино, 2должно быть, за полночь и предполагаю, что придется переночевать на постояломъ дворѣ. Здоровье мое ни то, ни се, хотя одно ухо пренепріятно заложило. 3Ѣзда скучна, но время, проведенное у Новосильцевыхъ, было очень пріятно — интересно. —

Ботинки сейчасъ иду покупать, но едва ли успѣю отправить. Да ежели и отправить, то едва ли они пріѣдутъ раньше меня. Мнѣ все больше и больше становится скучно и грустно, и страшно. — Киреевскаго я, вѣроятно, не застану и 28 проведу въ погонѣ за нимъ.

Стало быть, ежели придется поохотиться 29, 30 и 31, я буду совершенно удовлетворенъ и могъ бы пріѣхать 2-го; но это только предположенія.

Вышло же, что вмѣсто того, чтобы пріѣхать утромъ нынче, я пріѣду утромъ завтра. 4Во всякомъ случаѣ 5 я буду дома, a надѣюсь и желаю, что раньше.

Никогда мы передъ разлукой не были такъ равнодушны, какъ этотъ разъ, и потому мнѣ все объ тебѣ щемитъ. 5Прощай, душенька. Пиши все дневникомъ поподробнѣе, хоть по пріѣздѣ прочту.

Л. Толстой.

На четвертой странице: Ея Сіятельству Графинѣ Софьѣ Андревнѣ Толстой. Въ Чернь. Въ сельцо Покровское Графини Толстой.

Печатается по автографу, хранящемуся в АТБ. Впервые опубликовано по копии, сделанной С. А. Толстой, в ПЖ, стр. 44. Датируется на основании следующего письма, в котором Толстой пишет: «Я приехал утром 28, потому что переночевал на дороге»; в настоящем же письме Толстой пишет о предстоящей ночевке на постоялом дворе. Отсюда датировка 27 июля. Почтовый штемпель: «Орел. 28 июль».

1В левом углу первой страницы почтового листа штемпель «Воин».

2Имение Н. В. Киреевского Карачевского уезда, Орловской губернии.

3В письме от 27 июля С. А. Толстая писала: «Ради бога береги свое здоровье. У меня из головы не выходит твой шум в ухе и твоя боль в желудке».

4В письме от 24 июля Толстой писал А. Е. Берсу: «К 25 июля меня звал к себе Киреевский в отъезд, но нездоровье (у меня после вод 2 недели расстройство желудка) задержало меня, и я завтра отвезу всех к Машеньке и попаду к Киреевскому не раньше 27».

5В письме от 29 июля из Покровского С. А. Толстая писала: «с чего ты взял, что мы были равнодушны друг к другу перед разлукой. Я не была равнодушна; мне было грустно, что ты едешь, и, главное, едешь больной. А твое равнодушие я считала за желчное, нездоровое расположение, в котором ничто не мило и ничто не трогает». (ПСТ, стр. 58.)

В ответном письме от 29 июля С. А. Толстая писала: «Никак не ожидала я себе такого счастия, милый мой Левочка, что ты пришлешь мне еще письмо. Только нынче встала, Душка подает мне маленькое письмецо. Я удивилась, от кого бы это? И вдруг опять от тебя..... До купанья всё списывала [роман «1805 год»], но дело идет тихо. Начну списывать, — то дети помешают, то мухи кусали ужасно; а то станет интересно, и я читаю дальше и начинаю думать и судить сама себе о всех лицах и действиях твоего романа. Мне очень Долохов нравится. Но я чувствую себя всё-таки действительно пошлой, читающей публикой».

1865 г. Июля 28. Шаблыкино.

Пишу тебѣ отъ Киреевскаго 1подъ звуки органа, играющаго увертюру Донъ Жуана, 2и въ столовой, гдѣ пропасть разнаго приживающаго народа. Я пріѣхалъ утромъ 28, потому что переночевалъ на дорогѣ. Киреевской не уѣзжалъ еще, все ожидая дождя. Въ первый свой отъѣздъ онъ ничего не убилъ и, почти какъ Фетъ, смотритъ безнадежно на воду, изчезающую вмѣстѣ съ дичью. Что за муаровый жилетъ. 3Очень любезенъ, учтивъ, ровенъ со всѣми и простъ во всѣхъ смыслахъ; но, видно, честный, добрый, здравомыслящій человѣкъ, которому и по характеру и по положенію, и по богатству легко было быть честнымъ. Онъ не хотѣлъ еще ѣхать, ожидая дождей, но для меня, зная, что я пріѣхалъ на три дня, ѣдетъ завтра. Укладываются вина и провизіи въ огромный подвезенный къ дому фургонъ, собираютъ ружья, собаки и человѣкъ 6 охотниковъ, изъ к[отор]ыхъ внушающій мнѣ страхъ и уваженіе Костецкій, 4съ к[отор]ымъ Киреевскій познакомилъ меня, какъ съ первымъ стрѣлкомъ въ мірѣ.

Выѣзжаемъ мы завтра и, должно быть, будемъ въ ѣздѣ, потому что ѣдемъ за 30 верстъ. Стало быть, охоты для меня будетъ 30, 31 и 1; ежели 2-го я вернусь къ Киреевскому, 3-го выѣду, 4-го пріѣду. Здоровье мое хорошо. Садятся ужинать. Напишу завтра. Цѣлую тебя. Прощай, голубчикъ.

Л. Т.

Печатается по автографу, хранящемуся в АТБ. Впервые опубликовано по копии, сделанной С. А. Толстой, в ПЖ, стр. 45. Датируется 28 июля в виду следующих слов письма: «Выезжаем мы завтра и день [т. е. 29] будем в езде..... Стало быть, охоты для меня будет 30, 31 и 1». В соответствии с этим в следующем письме от 31 июля мы читаем: «29 мы поехали, после завтрака». В ПЖ датировано 28 июня.

1Николай Васильевич Киреевский. См. о нем прим. 4 к письму № 15.

2Опера Моцарта. Прокудин-Горский описывает так обстановку и зал Киреевского: «большие окна зала были уставлены горшками свежей зелени и цветов. В правой стороне от двери, у внутренней стены стояла большая музыкальная машина. А налево в простенке окон, выходящих на двор, другая, также хорошей работы, но меньшего объема. Эта последняя заводилась всегда после обеда» («Поездка в Карачевские болота», стр. 51).

3«Привычное Л. Н-чу изречение в смысле внешних качеств, благообразия, любезности и пр.» (н. п. С. А.).

4«Знакомый охотник Киреевского» (н. п. С. А.).

1865 г. Июля 31. Шаблыкино.

День пропустилъ, не писалъ тебѣ. Отъ тебя не получилъ ни однаго письма, 1и знаю отчего? Я самъ виноватъ, давъ тебѣ адресъ въ Орелъ, тогда какъ Киреевскому пишутъ въ Карачевъ. Теперь ужъ поздно эта поправка. Въ Орлѣ, Богъ дастъ, получу твой дневникъ. — Страшно. Но, пожалуйста, вышли 4-го числа лошадей съ письмомъ. — Теперь разказъ о себѣ. Пріѣхалъ я, какъ писалъ тебѣ, 28 утромъ къ Киреевскому. Онъ ужъ всталъ. Меня отвели, не спрашивая, кто я и зачѣмъ? — въ комнату, спросили, чего я хочу — чаю, кофею. Куча грязныхъ лакеевъ въ передней встаютъ всякій разъ, какъ ты проходишь. 2Онъ ограниченный, честный, твердый человѣкъ, исключительно охотникъ. Изъ всѣхъ его разсказовъ 3/ 4принадлежатъ охотѣ. Обходилъ я весь паркъ. Паркъ хорошъ, но деревья молоды, и все таки паркъ хуже тѣхъ подмосковныхъ, которые ты знаешь. 29 мы поѣхали послѣ завтрака въ 7 экипажахъ на скверныхъ упряжкахъ и лошадяхъ, но всѣ съ отличными собаками и ружьями, и съ такой важностью и степенствомъ, какъ будто мы ѣхали на важнѣйшее дѣло въ мірѣ. 3Пріѣхали за 40 верстъ, на границу Брянскаго уѣзда, 4того лѣснаго, дикаго мѣста, о которомъ я тебѣ говорилъ. На постояломъ дворѣ все устроено, какъ дома: палатки, кухни. На другой день мы поѣхали, т. е. мы, за исключеніемъ Киреевскаго, к[отор]ый остался дома бить мухъ (какъ онъ говоритъ), нѣкто Казаковъ, 5молодой, добрый малый, отставной гусаръ, Костецкій 5полякъ, отличный стрѣлокъ, Андреевъ, 5мелкопомѣстный дворянинъ — главный 6охотникъ, егерь Киреевскаго, 7и я. Мы убили 32 штуки, изъ коихъ я — 8. Дора 8была необыкновенна. Это признали всѣ. И я, стрѣляя по бекасу, убилъ бекаса и ранилъ Дору въ ухо. Ужасно жалко мнѣ ее было, но опаснаго ничего нѣтъ. — Усталъ я ужасно. И плохо выспался нынче, но здоровъ, и даже шума въ ухѣ нѣтъ. Нынче опять ѣдемъ, и, по правдѣ сказать, чего я здѣсь не скажу — совсѣмъ не хочется ѣхать, но дѣлать нечего; заѣхавши такъ далеко, надо воспользоваться, сколько можно. Правду сказать, мнѣ здѣсь дороже охоты, этотъ охотничій міръ и стариковскiй. Я не жалѣю, что я поѣхалъ, и не нарадуюсь. — Особенно когда пріѣду и увижу тебя и дѣтей, — тебя съ твоей улыбкой, и тебя, здоровую, счастливою и спокойною. Только чтобъ съ тобой ничего не случилось во все это время! Вотъ что: я не обѣщаю пріѣхать раньше 5-го, но лошадей вышли во Мценскъ , 9не въ Богусловъ, 10а во Мценскъ , и не 4-го, а 3-го. Пускай онъ скажется на почтовой станціи, гдѣ онъ стоитъ, чтобы мнѣ его сыскать. Лошадей закладываютъ, надо пойти убираться. Прощай, душенька, Христосъ съ тобой.