Виктор Гюго - Ган Исландец

— Этотъ разбойникъ очень опасенъ, — замѣтилъ генералъ: — особенно въ виду броженія среди рудокоповъ. Надо объявить за его голову премію въ тысячу королевскихъ экю.

«7. Бенигнусъ Спіагудри, медикъ, антикварій, скульпторъ, минералогъ, натуралистъ, ботаникъ, юристъ, химикъ, механикъ, физикъ, астрономъ, теологъ, грамматикъ…»

— Но развѣ это не тотъ Спіагудри, который занимаетъ мѣсто смотрителя Спладгеста? — перебилъ генералъ.

— Онъ самъ, ваше превосходительство, — отвѣтилъ секретарь и продолжалъ: — «…смотритель, по волѣ Его Величества, учрежденія, именуемаго Спладгестъ, въ королевскомъ городѣ Дронтгеймѣ, считаетъ долгомъ поставить на видъ, что именно онъ, Бенигнусъ Спіагудри, открылъ, что такъ называемыя неподвижныя звѣзды не освѣщаются звѣздою, именуемою солнцемъ; itеm [8] Далѣе. , что настоящее имя Одина Фригге, сынъ Фридульфа; іtеm, что морская змѣя питается пескомъ; іtеm, шумъ народонаселенія отгоняетъ рыбу отъ береговъ Норвегіи, такъ что средства къ пропитанію уменьшаются пропорціонально возрастанію числа жителей; іtеm, что заливъ, называемый Отте-Сундъ, прежде извѣстенъ былъ подъ именемъ Лимфіорда и получилъ названіе Отте-Сунда, послѣ того какъ Отонъ Рыжій бросилъ въ него свое копье; іtеm, что по его указаніямъ и подъ его надзоромъ старая статуя Фрейя передѣлана въ статую Правосудія, украшающую главную площадь Дронтгейма, а Левъ, находившійся у ногъ статуи, въ дьявола — олицетвореніе преступленія; іtеm…»

— Ну, довольно объ его важныхъ заслугахъ. Что ему нужно?

Секретарь перелисталъ много страницъ и продолжалъ:

«…Принимая во вниманіе свои столь полезные труды въ наукахъ и искусствахъ, проситель рѣшается всеуниженно умолять его превосходительство увеличить таксу за каждый мужской и женскій трупъ на десять аскалоновъ, что не можетъ быть непріятно мертвецамъ, доказывая имъ…»

Въ эту минуту дверь кабинета отворилась и лакей доложилъ громкимъ голосомъ:

— Ея сіятельство, графиня Алефельдъ.

Въ кабинетъ вошла знатная дама, съ маленькой графской короной на головѣ, роскошно разодѣтая, въ платьѣ изъ краснаго атласа, обшитомъ горностаемъ и золотой бахромой. Пожавъ руку генерала, она опустилась возлѣ него въ кресло.

Графиня была женщина лѣтъ пятидесяти, но возрастъ не прибавилъ ей морщинъ, уже давно проведенныхъ на ея лицѣ заботами гордости и честолюбія. Она обратилась къ старому губернатору съ гордымъ взоромъ и принужденной улыбкой.

— Однако, генералъ, вашъ воспитанникъ заставляетъ себя ждать. Онъ долженъ былъ прибыть сюда еще до восхода солнца.

— Онъ и прибылъ, графиня, но тотчасъ же отправился въ Мункгольмъ.

— Въ Мункгольмъ! Надѣюсь не къ Шумахеру?

— Весьма возможно.

— Первый визитъ барона Торвика будетъ сдѣланъ Шумахеру!

— Отчего же нѣтъ, графиня? Шумахеръ несчастливъ.

— Какъ! генералъ, сынъ вице-короля имѣетъ сношенія съ государственнымъ преступникомъ!

— Фредерикъ Гульденлью, поручая мнѣ своего сына, просилъ меня, графиня, воспитать его какъ своего роднаго. Я полагалъ, что знакомство съ Шумахеромъ принесетъ пользу Орденеру, который современемъ достигнетъ такого же могущества. Въ виду этого, съ соизволенія вице-короля, я получилъ отъ моего брата Груммонда Кнуда пропускъ во всѣ тюрьмы и вручилъ его Орденеру. Онъ имъ воспользовался.

— А давно ли, генералъ, баронъ Орденеръ завелъ это полезное знакомство?

— Не болѣе года, графиня. Кажется, общество Шумахера пришлось ему по душѣ, такъ какъ онъ часто посѣщалъ его, живя въ Дронтгеймѣ, и лишь съ большимъ сожалѣніемъ, вслѣдствіе моихъ настояній, предпринялъ годъ тому назадъ поѣздку по Норвегіи.

— А Шумахеръ, знаетъ онъ, что утѣшитель его сынъ одного изъ заклятыхъ его враговъ?

— Онъ знаетъ, что это его искренній другъ, и этого для него достаточно, какъ и для насъ.

— А вы, генералъ, — спросила графиня, бросая на губернатора испытующій взглядъ: — покровительствуя и укрѣпляя это знакомство, знали вы, что у Шумахера есть дочь?

— Я это зналъ, графиня.

— И это обстоятельство казалось вамъ малозначущимъ въ отношеніи вашего воспитанника?

— Воспитанникъ Левина Кнуда, сынъ Фредерика Гульденлью человѣкъ честный. Орденеру извѣстна преграда, отдѣляющая его отъ дочери Шумахера. Онъ не способенъ увлечь, безъ серьезнаго намѣренія, дѣвушку и притомъ дочь несчастнаго человѣка.

Графиня Алефельдь вспыхнула и поблѣднела. Она отвернулась, какъ-бы желая избѣгнуть спокойнаго взора стараго генерала, какъ-бы чуя въ немъ обвинителя.

— Все таки, генералъ, — проговорила она: — это знакомство кажется мнѣ, извините за выраженіе, страннымъ и неблагоразумнымъ. Носится слухъ о мятежѣ рудокоповъ и сѣверныхъ поселенцевъ. Имя Шумахера замѣшено въ этомъ дѣлѣ.

— Графиня, вы удивляете меня! — вскричалъ губернаторъ: — Шумахеръ до сихъ поръ спокойно переносилъ свое несчастіе. Этотъ слухъ, безъ сомнѣнія, неоснователенъ.

Въ эту минуту дверь отворилась и слуга доложилъ, что посланный отъ его сіятельства великаго канцлера проситъ дозволенія говорить съ графиней.

Графиня поспѣшно поднялась, простилась съ губернаторомъ, который снова занялся разсмотрѣніемъ прошеній, и торопливо удалилась въ аппартаменты, занимаемые ею въ одномъ изъ флигелей губернаторскаго дома, приказавъ прислать туда посланца.

Уже нѣсколько минутъ сидѣла она на роскошной софѣ, среди приближенныхъ къ ней дамъ, когда вошелъ посланецъ. Графиня при видѣ его не могла сдержать жеста отвращенія, который тотчасъ же скрыла подъ благосклонной улыбкой. Внѣшность посланца, однако, на первый взглядъ не представляла ничего отталкивающаго: это былъ скорѣе низенькій чѣмъ высокій человѣкъ, дородство котораго мало гармонировало съ его должностью. Но при болѣе внимательномъ осмотрѣ на открытомъ лицѣ его можно было примѣтить выраженіе наглости, а въ веселыхъ взорахъ что-то дьявольское, коварное.

Отдавъ графинѣ глубокій поклонъ, онъ вручилъ ей пакетъ съ печатью и шелковымъ шнуркомъ.

— Ваше сіятельство, — сказалъ онъ: — дозвольте мнѣ осмѣлиться положить къ вашимъ стопамъ драгоцѣнное посланіе вашего именитаго супруга, моего высокочтимаго господина.

— Развѣ онъ не прибудетъ сюда самъ? И зачѣмъ послалъ онъ съ письмомъ васъ? — спросила графиня.

— Важныя дѣла, о которыхъ сообщитъ вамъ письмо, воспрепятствовали прибытію его сіятельства. Что же касается меня, графиня, то по приказанію моего благороднаго господина я удостоенъ величайшей чести имѣть съ вами конфиденціальный разговоръ. Графиня поблѣднѣла и вскричала дрожащимъ голосомъ:

— Со мной! Конфиденціальный разговоръ съ вами, Мусдемонъ?

— Если это хоть на мигъ огорчаетъ васъ, высокородная графиня, вашъ недостойный слуга прійдетъ въ отчаяніе.