Николай Лейкин - Счастье привалило

— Обо всемъ этомъ ты самъ переговоришь.

— Консультація должна быть обширная объ этомъ предметѣ. Прежде всего, тетенька, шинель съ бобровымъ воротникомъ. Безъ шинели никакъ нельзя, если дѣлу быть. О шинели съ бобровымъ воротникомъ я давно воображалъ. Воротникъ и лацканы. Такую шинель, тетенька, я даже сейчасъ во снѣ видѣлъ.

Племянникъ улыбнулся во всю ширину рта.

— Ну, вотъ видишь, сонъ, стало быть, въ руку, — сказала тетка. — Неужели генералъ изъ-за шинели постоитъ!

Вошла кухарка. Въ рукахъ она несла бутылку и что-то завернутое въ сѣрую бумагу. Куцынъ умолкъ и сталъ принимать изъ рукъ кухарки водку и закуску.

Ночью Василій Ермолаичъ Куцынъ опять видѣлъ во снѣ шинель съ бобровымъ воротникомъ и лацканами. Видѣлъ онъ ее довольно странно: видѣлъ, что шинель виситъ на гвоздѣ и манитъ его къ себѣ рукой, бормоча: «возьми меня, возьми».

— Возьму! — крикнулъ Куцынъ и тутъ-же проснулся.

Вечеромъ на другой день, около восьми часовъ, Куцынъ звонился у дверей квартиры Агнички Лукашиной.

Ему отворила нарядная горничная и спросила:

— Вамъ кого?

— Агнію Васильевну желаю видѣть. Къ Агніѣ Васильевнѣ, - пробормоталъ Куцынъ.

— Да вы кто такой? Вы отъ кого?

— Я Василій Куцынъ. Такъ и скажите ей, что Василій Куцынъ желаетъ ихъ видѣть,

— Вы отъ генерала, что-ли? Вы что-нибудь принесли? Если принесли, такъ давайте. Я передамъ.

— Нѣтъ, миленькая, я отъ тетки, отъ собственной тетки. Такъ и скажите, что Куцынъ отъ тетки Дарьи Максимовны.

Горничная пошла докладывать. Куцынъ продвинулся въ прихсшую, и тутъ до него донесся голосъ Агнички:

— Зачѣмъ-же по вечерамъ-то ходить! На это есть день. А то храни Богъ генералъ узнаетъ.

Въ отвѣтъ на это Куцынъ закричалъ:

— Днемъ, Агнія Васильевна, мнѣ невозможно! Днемъ я на службѣ. Я человѣкъ чиновный!

— Ну, войдите поскорѣй, коли-такъ… — послышался отвѣтъ.

Куцынъ сбросилъ съ себя пальто и вбѣжалъ въ гостиную, уставленную мягкой мебелью. Горѣла лампа подъ темно-розовымъ абажуромъ. Около лампы, опершись рукой на столъ, покрытый бархатной салфеткой, передъ нимъ предстала Агничка Лукашина — пухленькая блондинка съ миловиднымъ лицомъ. Одѣта она была въ бѣлый фланелевый съ розовой отдѣлкой пеньюаръ и старалась держать себя какъ можно серьезнѣе, солиднѣе.

— Богиня души моей! — крикнулъ Куцынъ восторженно и ринулся къ ней.

Но она остановила его, попятившись, и сказала:

— Пожалуйста безъ глупостей. Вы за дѣломъ пришли, такъ и говорите о дѣлѣ. Садитесь пожалуйста.

— Но любовь моя по прежнему безконечна, Агнія Васильевна, — произнесъ Куцынъ.

— Этого ничего не надо. А вы садитесь… и я вотъ тутъ сяду.

Агничка опустилась на стулъ поодаль отъ него. Сѣлъ и Куцынъ.

— Какъ вы жестоко принимаете меня, Агнія Васильевна, — сказалъ онъ.

— Мой генералъ и этого-то не любитъ.

— Ахъ, оставьте вы генерала! Вѣдь я пришелъ говорить насчетъ законнаго брака съ вами. Вы присылали вчера ко мнѣ тетеньку Дарью Максимовну.

— Да, присылала. Объ этомъ и генералъ Анемподистъ Валерьянычъ знаетъ. Такъ вотъ объ этомъ и говорите.

— А неужели не вспомнимъ старину! Неужели не вспомнимъ, какъ прошлый годъ на масляной я васъ въ своихъ объятіяхъ на санкахъ съ горъ каталъ! Неужели не вспомнимъ, какъ мы съ вами и вашей подругой Настенькой годъ назадъ ряжеными по сосѣдямъ ходили! Вы, я, Настенька и мой пріятель Кубковъ! — съ восторгомъ сталъ говорить Куцынъ.

— Бросьте. Не хорошо. Горничная Марфуша передать можетъ. А Анемподистъ Валерьянычъ очень ревнивы.

— Ахъ, бѣдная, моя бѣдная! Какъ вы запуганы-то! Изъ такой бойкой дѣвицы — и вдругъ…

Куцынъ покачалъ головой.

— Ну, что тутъ… Ну, оставимъ… Ну, будемъ говорить о дѣлѣ…- опять остановила его Агничка. — Вотъ видите, мнѣ нужно перевѣнчаться законнымъ бракомъ, и какъ можно скорѣе перевѣнчаться. При генералѣ я счастлива, живу во все свое удовольствіе, но генералъ жениться на мнѣ не можетъ, потому что у него жена есть. Разводъ дѣлать — долго ждать. Такъ вотъ мы и рѣшили, чтобы найти мнѣ мужа… Я сама и указала на васъ. Только послушайте, Василій Ермолаичъ, все это надо сдѣлать какъ можно скорѣе, непремѣнно въ нынѣшнемъ мясоѣдѣ.

— Готовъ, готовъ! Готовъ хоть сейчасъ прижать миленькую Агничку къ моему сердцу. Любовь моя безконечна! — воскликнулъ Куцынъ.

— Вотъ этого-то и не придется, — отрицательно пошевелила пальчикомъ Агничка. — Сейчасъ послѣ вѣнца я поѣду съ Анемподистомъ Валерьянычемъ за границу.

— Какъ? А я-то какъ-же? Тетенька передавала мнѣ, что я буду жить у васъ въ квартирѣ, - воскликнулъ Куцынъ:- настоящимъ манеромъ жить, что вы мнѣ подъ кабинетъ какой-то вашъ голубой будуаръ отдалите!

— Да… — протянула Агничка. — Мы рѣшили такъ, что вы останетесь караулить мою квартиру, если вы будете согласны на наши условія и женитесь на мнѣ.

— Вотъ это штука! — почесалъ себѣ затылкѣ Куцынъ. — Тетка мнѣ объ этомъ ничего не говорила. И надолго вы уѣдете за границу?:

— Ну, мѣсяца на три. И сейчасъ-же послѣ вѣнчанья вы мнѣ выдадите отдѣльный паспортъ.

— Вотъ это тоже закуска… Ну, а какъ-же я буду потомъ-то, когда вы вернетесь изъ-за границы? Это я насчетъ квартиры, насчетъ житья съ вами?

— Ничего не знаю. Обо всемъ этомъ вы поговорите съ самимъ генераломъ, а я ничего не знаю, — сказала Агничка.

— Если выдать вамъ паспортъ и не жить съ вами, это очень, очень для меня печальныя событія, — покачалъ головой Куцынъ. — Были препятствія прежде, явилась между нами бездна и вотъ теперь, когда эта бездна закрылась и блеснула для меня звѣзда любви — вдругъ такой афронтъ!

— Обо всемъ этомъ вы съ генераломъ переговорите. Я передамъ генералу, что вы согласны на мнѣ жениться, генералъ вызоветъ васъ ко мнѣ…

— Позвольте, Агнія Васильевна — перебилъ ее Куцынъ. — Можетъ быть и насчетъ приданаго перепутано? Тетка сказала мнѣ, что передъ вѣнцомъ я долженъ получить три тысячи рублей на руки, но я нахожу, что этого мало.

— Тысячу рублей, а не три… — огорошила Агничка. — Одну тысячу.

Куцынъ вскочилъ съ мѣста.

— А это ужъ совсѣмъ невозможно! Помилуйте, вѣдь я выдержалъ экзаменъ на четырнадцатый классъ и теперь чиновникъ! Наконецъ, я не уродъ, не пьяница. Я такой человѣкъ по своей физіономіи, что меня изъ десятка красивыхъ мужчинъ не выкинешь. Кромѣ того, я брюнетъ, а брюнеты вообще цѣнятся, Агнія Васильевна. Нѣтъ-съ, какъ хотите, но сколь ни велика моя любовь къ вамъ, а за тысячу рублей я не могу. Брюнетъ, трезвый человѣкъ, чиновникъ… тихаго характера.

— Да ничего мнѣ этого не надо отъ васъ… Понимаете? Ничего не надо, — старалась его вразумить Агничка. — Ни красоты мнѣ вашей не надо, ни трезвости… Вотъ чиновничество — это другое дѣло.

— И все это вы хотите за тысячу рублей? Невозможно! Пять тысячъ — вотъ это такъ…