Лев Толстой - Полное собрание сочинений. Том 1. Детство. Юношеские опыты

Также неясен и вопрос о заглавии. Несмотря на то, что Толстой определенно был против заглавия «История моего детства», это заглавие имеется и в издании 1856 года, на отдельном листе после заглавного и на первой странице текста, и сделано это, надо думать, с согласия самого Толстого, так как Колбасин, как мы видели, в письме от 20 августа спрашивал о том, какое печатать заглавие. 2) В 1-й главе в «Современнике» вместо «образок моего ангела» напечатано «портрет моей маменьки». Эта перемена была сделана, конечно, по цензурным требованиям. 3) В XII главе, в конце пятого абзаца в «Современнике» напечатано: «На дворе караульщик стучал в медную доску», вместо: «в чугунную». Но «медную» стоит и в издании 1856 г., так что эту поправку или не дал Толстой Колбасину, или последний не доглядел ее в корректуре. [283]4) В XII главе, в конце третьего с конца абзаца в «Современнике», напечатано: «в слезах пал на землю» вместо «повалился». Так — «повалился» и стоит в изд. 1856 г. 5) В главе XIII, вторая половина первого абзаца, начиная со слов: «Но напудренная голова...» заменена в «Современнике» словами: «Она даже подавила в сердце своем любовь к молодому официанту Фоке». Возможно, что и эта замена сделана по цензурным требованиям. Текст Толстого восстановлен в изд. 1856 г. 6) В XIV главе, в четвертом абзаце, в «Современнике» напечатано: «Несколько борзых собак — одни тяжело дышали, лежа на солнце»... В письме к Некрасову Толстой указывал, что у него в рукописи было «двошали» и утверждал, что замена слова «двошали» словом «дышали» доказывает незнание языка. Тем не менее и в изд. 1856 г. стоит «дышали». Очевидно, Толстой отказался от этого провинциализма. 7) В XXV гл., в записке Мими в «Современнике» слово délire переведено «горячности», вместо «бреду», как и стоит в изд. 1856 г. [284]

После издания 1856 г. текст «Детства» не подвергался никаким авторским изменениям, почему нами текст последней (IV) редакции печатается по изданию 1856 г., по новой орфографии, но с сохранением начертаний, передающих особенности произношения (цаловал, пожалуста).

Отличия текста издания 1856 г. от текста «Современника» даны на стр. 97 — 99. Кроме указанных там отступлений от текста изд. 1856 г. нами сделаны две конъектуры в этом тексте.

XXVI гл. первый абзац и в «Совр.» и в изд. 1856 г. начинается: «15 апреля мы выходили». Т. к. предыдущая глава и в «Совр.» и в изд. 1856 г. начинается: «16 апреля...», то число «15» нельзя принять. В изд. 1873 г. поэтому стоит «25 апреля», что тоже нельзя принять. В рукописи III ред. стоит это ошибочное «15 апреля». Мы поставили «18 апреля» на основании рукописи I ред.

XXVIII гл. в абз. «Да мой батюшка», — в «Совр.» и в изд. 1856 г.: «она меня Наташей называла». Нами печатается: «она меня Нашей называла», т. к. так в рукописи III ред.

————

I. Отрывок из ученической тетради 1835 г.Оригинал утрачен, сохранился лишь фотографич. снимок в книге «Новые письма Л. Н. Толстого изд. Окто. М. 1912 г.», куда снимок был доставлен П. А. Сергеенко.

II. Детские поздравительные стихи (П. XXI) написаны на листе большого формата с водяным знаком 1837 г., лист согнут пополам в большую 4° и вложен в обложку из бумаги другого сорта; оба листа были сшиты. На обложке надпись: «Милой Тетиньке». Сверху вторая обложка, на ней карандашом рукой Т. А. Ергольской надпись: «Детские стихи», сзади верхом вниз той же рукой 4 строки денежных счетов; на 1-й строке можно разобрать: Serges m’a pris 2 r. arg. — тоже рука T. A. Ергольской.

III. Amour de la patrie (П. XXI) — 4° 4 лл. (2 л. текста и 2 л. обложки). Детское французское упражнение, старательно написанное, с подписью Léon Tolstoi. На обложке: «A ma chère Tante». В тексте сохранены авторские особенности языка и орфографии.

IV. Le présent, le passé et le futur. (П. XXI) — 4° 1 л. Подобное же упражнение.

V. Notes sur le second chapitre des «Caractères» de La Bruyère (П. XXI) — 4°, 2 лл. Тоже упражнение 1840-х гг., несколько более позднее.

VI — XIII. Различные отрывки 1847—1852 г. (П. XXI) . Из них три первые записаны в переплетенной тетради-книге листового формата с завязками. Из 68 лл. этой книги текст занимает в разных местах всего 13 страниц. Разделение на отдельные отрывки установлено нами по содержанию; в оригинале, носящем характер черновых, спешных записей, не везде обозначены границы каждого отрывка. Но весь текст приводится полностью и порядок записей не нарушен. — Первый, № VI, с замечаниями на речь Руссо, занимает в книге первые 4 листа, № VII непосредственно следует за ним, занимая листы 4 — 6; он дает как бы две редакции одного и того же текста (у нас «вариант первый» и «вариант второй»). № VIII — сборный; он начинается на листе 7-м заглавием «О цели философии» и содержит на пяти листах ряд записей с несколькими особыми заглавиями, но к концу все более отрывочных, кратких и беспорядочных. К ним мы присоединяем еще краткую изолированную запись подобного же содержания на л. 28, начатую словами: «Найдя две основные части». В конце этого отрывка (стр. 232, строка 3 сн.) одно слово в три буквы выкинуто, как не принятое в печати.

IX. (П. XXI) (Нач. «Ежели бы челов ѣкъ не желалъ») сохранился в особой тетрадке 4°, 20 лл., где текст занимает 1—8 лл. Это — последовательное рассуждение о значении воли, хотя набросанное вполне на-черно, частью полусловами, испещренными поправками, где не всегда легко уловить связное изложение, которое местами даже прямо отсутствует.

Все эти отрывки философского характера по бумаге, почерку и чернилам должны быть отнесены к концу 40-х годов. Кроме этих палеографических данных они прикрепляются к Казанскому периоду жизни Толстого (именно к 1847 г.) также указанием дневника, где под 9 апреля 1847 г. говорится о развитии воли телесной и воли умственной (о подобном разделении воли читаем здесь в № IX). Наконец, найденное рукописное продолжение Юности (см. настоящее издание т. II) относит как раз эти философские писания к моменту выхода героя из университета (для Толстого — апрель 1847 г.); здесь мы читаем: «Помню, что основание новой философии состояло в том, что человек состоит из тела, чувств, разума и воли, но что сущность души человека есть воля, а не разум, что Декарт (которого я не читал тогда) напрасно сказал Cogito ergo sum, ибо он думал потому, что хотел думать, следовательно, надо было сказать volo ergo sum. На этом основании способности человека разделялись на волю умственную, волю чувственную и волю телесную. Из этого вытекали целые системы». Несколькими строками ниже читаем: «Кроме того в это же лето я прочел Principes philosophiques Вейса и несколько вещей Руссо и делал на них свои письменные замечания... Рассуждения Руссо о нравственных преимуществах дикого состояния над цивилизованным тоже пришлись мне чрезвычайно по сердцу. Я как будто читал свои мысли и только кое-что мысленно прибавлял к ним».