Жорж Санд - Маленькая Фадетта

— Право, ты ошибся! — сказала Фадетта, улыбаясь сквозь слезы.

С тринадцатилетнего возраста бедный сверчок заметил только одного Ландри. Она следовала за ним по лесам и полям, придиралась к нему, чтобы привлечь его внимание; тогда она не отдавала себе отчета в своих мыслях и в своем чувстве к нему. Она отыскала как-то раз Сильвинэ, зная, как тревожился Ландри, и нашла его на берегу реки с ягненком на руках. Она немного поторопила Ландри, чтобы он помнил её услугу. Она его бранила около брода де-Рулетт, потому что сердилась на него и грустила, что он не говорит с ней. Она танцевала с ним на празднике св. Андоша, так как любила его безумно и думала ему понравиться своей ловкостью. Она плакала в каменоломне дю-Шомуа от раскаяния и печали, что огорчила его. Она не согласилась выслушать его признания и не целовала его, из боязни потерять его любовь, поддаваясь ему слишком скоро. Наконец, если она уходит с разбитым сердцем, так это в надежде вернуться достойной его в глазах света, чтобы он мог назвать ее своей женой, не краснея и не унижая свою семью.

На этот раз Ландри чуть не сошел с ума. Он смеялся, кричал, плакал, он целовал руки Фаншон, её платье, он поцеловать бы ей ноги, но она не позволила. Она подняла его и поцеловала его горячо и любовно. Он едва не умер от счастия, ведь это был первый поцелуй в его жизни. Обомлев, он опустился на край дороги, а она подняла свой узелок, красная и смущенная, и убежала от него, запретив ему следовать за нею и обещая ему вернуться.

Ландри покорился своей участи и вернулся к сбору винограда далеко не такой мрачный, как был раньше. Есть бесконечная сладость в сознании, что любим и в вере в любимую женщину. Это его изумило, и он все поведал Кадэ Кайлло, который только преклонился перед Фадеттой за её твердость и осторожность во все время их любви.

— Я очень рад, что эта девушка такая хорошая, — говорил он. — Впрочем, я и раньше ее не осуждал. Признаюсь, я бы полюбил ее сам, если бы она обратила на меня внимание. С её прелестными глазами она мне всегда казалась скорее красивой, чем дурной. Заметил-ли ты, как она похорошела за последнее время? Наверно она имела бы успех, если бы пожелала. Но она хотела нравиться одному тебе, а с другими была только приветлива, ей до них никакого дела не было. Такая женщина всякому бы понравилась. Когда она еще была крошкой, я всегда признавал, что у неё золотое сердце. Спроси у всех по совести: что знают про нее? Наверно никто дурного слова не скажет. А свет так создан, что если два или три человека пустят ложный слух, все его подхватят, вмешаются и создают дурную репутацию, сами не зная почему, точно доставляет удовольствие раздавить беззащитного.

Ландри находил большое облегчение, слушая слова Кадэ Кайлло. С этого дня они стали друзьями, и Ландри отводил душу, поверяя ему свои невзгоды. Даже он сказал ему однажды:

— Перестань ты думать о Маделон, она тебя недостойна, причинила нам только неприятности, славный мой Кадэ. Не торопись жениться, тебе еще рано, ведь мы одних лет. А у меня подрастает сестренка Нанетт; она хорошенькая, воспитанная и кроткая, скоро ей исполнится шестнадцать лет. Приходи к нам почаще, мой отец тебя уважает. Уверяю тебя, что когда ты ближе познакомишься с Нанеттой, ты захочешь быть моим зятем.

— Я не отказываюсь, — ответил Кадэ, — буду приходить к вам каждое воскресение, если твою сестру не прочат за другого.

В день отъезда Фаншон Фадэ Ландри отправился к отцу вечером, желая рассказать ему поступок этой девушки, о которой он так плохо думал. Он хотел высказать ему свое подчинение родительской воле теперь и свои планы на будущее. Когда он проходил мимо дома старухи Фадэ, сердце в нем надрывалось, но он старался утешить себя тем, что не знал бы про любовь Фадетты, если бы не её отъезд. У порога двери он увидел Фаншетт, родственницу и крестную Фаншон, она пришла заменить ее у старухи. Теперь она сидела у выхода и держала скакуна на коленях. Бедный Жанэ не хотел идти спать и горько плакал.

— Фаншон еще не вернулась, — говорил он, — некому меня уложить и прочесть со мной молитвы.

Фаншетт утешала его, как могла, и Ландри слышал с удовольствием, что она ласково обращалась с мальчуганом. Лишь только скакун заметил проходящего Ландри, он вырвался из рук Фаншетты, чуть не оторвав себе нанку, и прыгнул в ноги близнеца, целуя его и приставая к нему с расспросами. Он умолял его привести Фаншон. Ландри взял его на руки и сам прослезился, успокаивая его. Он предлагал ему большую кисть винограда, которую он нес в маленькой корзиночке от матери Кайлло в подарок его матери, но и это не утешило Жанэ, хотя он был довольно жадный. Он ничего не хотел и только умолял Ландри пойти за его сестрой. Ландри обещал ему исполнить его просьбу, чтобы заставить его послушаться Фаншетт и пойти в постель.

Отец Барбо не ожидал такого разумного поступка от Фадетты. Он был очень ею доволен, но все-таки чувствовал укоры совести, потому что был очень справедлив и добр.

— Очень жаль, Ландри, что ты не мог решиться перестать с ней видеться. Ты бы тогда не был причиной её отъезда. Дай Бог, чтобы эта девочка свыклась с своим новым положением и чтобы её домашние не очень страдали от её отсутствия. Некоторые защищают ее и уверяют, что она полезна в своей семье, хотя другие и порицают ее. Мы все разузнаем сами; если слухи про её беременность ложны, наш долг — вступиться за нее, как следует; а если, не дай Бог, они справедливы, и ты виноват, Ландри, мы всегда придем ей на помощь и не допустим ее до нищеты. Только не женись на ней, вот все, что я от тебя требую.

— Батюшка, у нас с вами взгляды расходятся, — ответил Ландри, — я у вас непременно бы попросил позволения на ней жениться, если бы сделал то, в чем меня обвиняют. Но Фадетта так же невинна, как моя маленькая сестра. Мы поговорим об этом после, согласно вашему обещанию, а пока простите мне все неприятности, которые я вам причиняю.

Отец Барбо удовольствовался этим решением и более не настаивал. Он был слишком умен и осторожен, чтобы сразу принимать крутые меры. Он остался вполне доволен.

Разговор больше не поднимался о Фадетте в Бессонньере. Избегали даже называть её имя, потому что Ландри бледнел и краснел, когда о ней упоминали при нем, а сам только о ней и думал, как в первый день её отсутствия.

Сначала Сильвинэ почувствовал эгоистичную радость, узнав про отъезд маленькой Фадетты; он льстил себя надеждой, что теперь его близнец будет всецело принадлежать ему одному. Но на деле вышло не так. Правда, что после Фадетты Ландри любил своего брата больше всех; но Сильвинэ не мог отрешиться от враждебного чувства к Фаншон, и Ландри перестал довольствоваться его обществом. Когда Ландри начинал говорить о ней и посвящать брата в свои любовные дела, Сильвинэ сердился, упрекал его за его постоянство к девушке, которая причиняла одни неприятности ему самому и родителям. С тех пор брат перестал упоминать даже её имя. Но он не мог не отводить душу, говоря о ней; поэтому он поверял свои тайны Кадэ Кайлло и делил свое свободное время между ним и маленьким Жанэ. Он повторял с мальчуганом катехизис, водил его всюду с собой, занимался с ним и утешал его, как умел. Никто не смел издеваться, встречая их вместе. Ландри не допустил бы насмешек над собой, он открыто дружил с братом Фаншон Фадэ. Этим он хотел всем показать, что любовь его не прошла, и доказывал своим расположением, что ни мудрые советы отца Барбо, ни разные толки не имели на него никакого влияния. Сильвинэ пришлось убедиться, что брат отдалился от него еще более, чем прежде. Он стал ревновать его к Кадэ Кайлло и к Жанэ. Сама маленькая Нанетта, утешавшая его прежде своими ласками и участием, стала предпочитать общество Кадэ Кайлло, который был всеобщим любимцем. Бедный Сильвинэ, видя все это, впал в смертельную тоску, в страшное уныние, так что положительно не знали, чем его развлечь. Он никогда не смеялся, не мог работать, словом, чахнул с каждым днем. Стали бояться за его жизнь; лихорадка все не проходила, а когда жар усиливался, он говорил бессмысленные речи и огорчал ими своих родителей. Он жаловался, что никто его не любит, забывая, как его все баловали. Он призывал смерть, уверяя, что он ни к чему не способен, что его терпят из сострадания, что он всем в тягость, что все хотят от него избавиться. Иногда отец Барбо строго его останавливал, слушая эти грешные слова, но это не помогало. Пробовал отец Барбо уговаривать его, со слезами, понять их любовь к нему. Но это было еще хуже — Сильвинэ рыдал, раскаивался, просил у всех прощения; от волнения жар увеличивался.