Жорж Санд - Маленькая Фадетта

— Это не к спеху, — ответила маленькая Фадетта, — пожалуйста, не говорите никому про мои деньги, отец Барбо. Хотя я и некрасива, но я хочу выйти замуж по любви, за мое доброе сердце и честное имя, а не потому, что я богата. У меня здесь дурная репутация, я хочу здесь поселиться и доказать всем, что они ошибаются.

— Что касается до вашей наружности, Фадетта, — сказал отец Барбо, переводя глаза с крыши корзинки на её лицо, — могу вам сказать, что вы похорошели и так переменились, что слывете теперь в городе за миленькую девушку. А вашу дурную славу, я надеюсь, что вы ее не заслуживаете. Я вполне одобряю, что вы хотите скрыть ваше наследство. Ведь сейчас подвернутся люди; которых оно ослепит и они захотят на вас жениться, ради денег, не имея к вам никакого чувства. Я не могу оставить ваше состояние у себя, это будет против закона и причинит мне только неприятности и подозрения. На свете столько злых сплетников. Предполагая даже, что вы можете располагать вашим добром, во всяком случае, вы не имеете права так легковерно поместить то, что принадлежит вашему брату. Я могу посоветоваться за вас, не называя вашего имени, и тогда дам вам знать, каким способом вы можете поместить в надежные руки наследство вашей бабушки и избавиться от вмешательства разных зловредных сплетников. Унесите все это и спрячьте до тех пор, пока я вам не отвечу. Располагайте мной: я засвидетельствую, перед ходатаями вашего сонаследника, цифру суммы, подсчитанной нами, а пока запишу ее в углу гумна, чтобы не забыть.

Только этого и хотела маленькая Фадетта от отца Барбо. Если она и немного гордилась своими богатствами, так только потому, что она была сама не беднее Ландри и ее нельзя было обвинять в том, что она льстилась на его деньги.

Отец Барбо вполне убедился в осторожности и догадливости Фадетты. Он пошел осведомиться об её поведении в Шато-Мейллант, где она провела весь год. Хотя, ради её приданого, он примирился с её родством, но вопрос о честности будущей невестки стоял на первом плане. Он сам отправился в Шато-Мейллант и навел справки по совести. Его успокоили, уверив, что она вела себя безупречно; никакой речи не было о том, что она была беременна и родила ребенка. Служила она у благородной и благочестивой старухи, которая полюбила ее, как равную, а не как прислугу, до того тиха, скромна и спокойна была Фадетта. Старушка очень без неё скучала и отзывалась о ней очень хорошо, говорила, что она была настоящей христианкой, твердой, бережливой, опрятной и уживчивой, словом, второй такой не найти. Эта старая дама была богата, щедро раздавала милостыню, и маленькая Фадетта была ей очень полезна, ухаживая за больными и приготовляя лекарства. Взамен она многому выучилась от старой своей госпожи, которая хранила все свои познания с института, до революции.

Отец Барбо вернулся в ла-Косс очень довольный и решил выяснить дело до конца. Он собрал всю свою семью и поручил своим старшим детям, братьям и всем родственникам, осторожно приступить к справкам о поведении маленькой Фадетты с тех пор, как она выросла. Если дурные толки были вызваны детскими шалостями, так над ними можно посмеяться и забыть их; но если окажется, что она совершила какой-нибудь дурной и непристойный поступок, то отец Барбо возобновит Ландри свое запрещение с ней видеться. Следствие было произведено с надлежащей осмотрительностью; про приданое её никто не знал, потому что отец Барбо сдержал слово и даже жене ничего не сказал.

Тем временем, Фадетта жила тихо и уединенно в своем маленьком домике. Ничего она в нем не изменила, но все вымыла и вычистила: мебель её блестела, как зеркало, всюду была удивительная чистота. Она опрятно одевала скакуна, и незаметно перевела его и свою крестную на хорошее питание; здоровый стол отразился на ребенке, он поправился и окреп. Счастье благотворно повлияло на его характер; из него вышел славный и забавный мальчик, когда его перестали бить и бранить, а только ласкали и говорили нежные слова.

Всем он стал нравиться, несмотря на хромую ножку и утиный носик. Словом, Фаншон Фадэ и физически и нравственно переменилась к лучшему. Злые толки забылись; многие парни засматривались на её легкую походку и врожденную грацию, и с нетерпением ждали окончания её траура, чтобы поухаживать за ней и с ней потанцевать.

Только один Сильвинэ Барбо упорно держался своего прежнего мнения. Он догадался, что в доме затевалось на её счет; отец постоянно говорил о ней и радовался за Ландри, когда убеждался, что прежние толки забыты. Он часто повторял, как больно было ему слышать, что обвиняли его сына и эту невинную девочку за дурные поступки.

Часто поговаривали о скором возвращении Ландри. Отец Барбо, казалось, очень хотел одобрения отца Кайлло. Сильвинэ понял, что препятствия к браку Ландри устранены, и снова затосковал. Мнения, переменчивые как ветер, были теперь за Фадетту, хотя ее и считали бедной, она нравилась всем; тем более ненавидел ее Сильвинэ, видевший в ней себе ненавистную соперницу.

Иногда отец Барбо упоминал при нем слово «свадьба» и заговаривал о том, что близнецам пора жениться. Мысль о женитьбе брата, как последнее слово разлуки, повергала Сильвинэ в отчаяние.

У него возобновилась лихорадка, и снова мать его обратилась к докторам. Как-то она встретила мать Фаншетт и стала ей жаловаться на свою тревогу; тогда крестная Фадетты спросила ее, зачем она ходит за советом так далеко и тратит столько денег, когда у неё под руками есть самая ловкая лекарка, лечившая безвозмездно, не как её бабушка, а даром, из любви к Богу и ближним? И она назвала маленькую Фадетту.

Мать Барбо посоветовалась с мужем, он согласился. Он ей сказал, что в Шато Мейллант Фадетта славилась своими знаниями, так что со всех сторон к ней и к её хозяйке обращались за помощью.

Мать Барбо попросила Фадетту навестить больного сына и помочь ему.

Фаншон сама пробовала несколько раз поговорить с ним, согласно данному обещанию, но никогда это ей не удавалось.

Она не заставила себя просить и тотчас побежала к больному близнецу. Она застала его спящим в жару, и попросила родных оставить их одних. Лекарки обыкновенно прибегают к разным тайнам; все это знали, а потому никто не возражал и ее послушались.

Сначала Фадетта взяла руку Сильвинэ, которая висела на краю постели; она сделала это так осторожно, что не разбудила его, хотя сон у него был очень чуткий и он просыпался от жужжания мух. Рука Сильвинэ горела, как в огне, и согрелась еще более в руке Фадетты.

Он заволновался, но не отнял руку. Тогда она положила другую руку на его пылающий лоб; он стал еще тревожнее. Потом постепенно мальчик успокоился, голова и рука его освежились и он заснул так покойно, как маленький ребенок. Фадетта осталась с ним почти до его пробуждения, затем тихо скрылась за занавеску и вышла из комнаты. Уходя, она сказала матери Барбо: