Хосе Ортега-и-Гассет - Анатомия рассеянной души. Древо познания

Один из молодых врачей, сотрудничавших в том же журнале, что и Андрес, несколько раз навещал Лулу. По его словам, все шло хорошо, истерические припадки — это не страшно, так как они часто наблюдаются у женщин в ее положении.

Андрес же с каждым днем чувствовал себя все хуже. Мозг его находился все время в чрезвычайном напряжении, и самые ничтожные волнения, всегда возникающие даже при нормальной жизни, выводили его из душевного равновесия.

— Уходите из дому, идите куда-нибудь, прогуляйтесь, — говорил ему врач.

Но, едва выйдя из дома, Андрес не знал, что ему делать. Он не мог спать и, перепробовав различные наркотические средства, решил прибегнуть к морфию. Тревога убивала его.

Единственными сносными минутами в его жизни были те, что он проводил за работой. Он писал статью, которая должна была заключать общие выводы исследований о двукрылых насекомых, и напрягал все силы, чтобы забыть свои страхи и ясно выражать свои мысли.

К концу беременности живот Лулу принял громадные размеры.

— Увидишь, у меня непременно будет двойня, — говорила она, смеясь.

— Не говори так, — бормотал Андрес в отчаянии и тоске.

Когда Лулу пришла к заключению, что время родов приближается, Андрес пригласил своего приятеля, молодого врача, специально занимавшегося акушерством.

Лулу была очень оживлена и бодра. Врач посоветовал ей ходить, и, несмотря на то, что боли заставляли ее сгибаться и опираться о мебель, она, не переставая, ходила взад и вперед по комнате.

Так прошел весь день. Врач говорил, что первые роды всегда бывают трудными, но Андрес начал подозревать, что в данном случай происходит что-то ненормальное.

К вечеру силы Лулу начали убывать, Андрес смотрел на нее со слезами на глазах.

— Бедная моя Лулу, как ты страдаешь, — говорил он.

— Не беда, что больно, — отвечала она, — лишь бы ребеночек был жив!

— Будет жив, не беспокойтесь, — ободрял врач.

— Нет, нет, сердце говорит мне, что он не будет жить.

Ночь была ужасна. Лулу совершенно обессилела. Андрес сидел в кресле и тупо смотрел на нее. Изредка она подходила к нему.

— Ты тоже страдаешь. Бедненький! — и гладила его по голове и по лицу.

Охваченный смертельным нетерпением Андрес каждую минуту совещался с врачом, настаивал, что роды ненормальны, что есть какая-нибудь неправильность: сужение таза или что-то еще…

— Если к утру она не разрешится, — сказал врач, — тогда придется принять какие-нибудь меры.

На рассвете врач позвал Андреса.

— Что случилось? — спросил тот.

— Приготовьте скорее щипцы.

— Что случилось?

— Ущемление пуповины.

Врач поспешно наложил щипцы и извлек ребенка, но он был уже мертв. Он умер как раз в эту минуту.

— Он жив? — с тревогой спросила Лулу.

Видя, что ей не отвечают, она поняла, что ребенок умер, и лишилась чувств. Но вскоре пришла в себя. Роды еще не кончились. Положение Лулу было серьезно. Мышцы утратили способность сокращаться, и плацента не выходила.

Врач оставил Лулу отдохнуть. Она попросила, чтобы ей показали мертвого ребенка. Когда Андрес коснулся маленького тельца, лежащего на простыне, сердце его пронзила острая боль, и глаза наполнились слезами. Лулу стала горько плакать.

— Ну, хорошо, хорошо, — сказал врач, — довольно, теперь надо быть энергичной.

Он попытался извлечь плаценту, надавливая на живот, но это не помогло. Пришлось извлечь ее рукой. Тотчас после этого он сделал Лулу впрыскивание эрготина, но у нее все же сделалось сильное кровотечение. Лулу сильно ослабела, организм ее не реагировал с достаточной энергией.

В течение двух дней она находилась в таком состоянии. Она была уверена, что умрет.

— Если мне не хочется умирать, — говорила она Андресу, — то только из-за тебя. Что ты будешь делать без меня, бедненький? — и ласково проводила рукой по его лицу.

Иногда она вспоминала о ребенке и грустно говорила:

— Бедный мой сыночек! Он был такой сильный! Почему он умер, Боже мой?

Андрес смотрел на нее сухими глазами.

На третий день к утру Лулу умерла. Андрес вышел из спальни в полном изнеможении. В доме находились донья Леонарда и Нини с мужем; Нини была похожа на окорок ветчины, а дон Пруденсио — на старого франта, увешанного драгоценностями. Андрес вышел в комнатку, где спал в последние дни, впрыснул себе морфию и заснул глубоким сном.

Посреди ночи он проснулся и вскочил с постели. Подошел к телу Лулу, долго смотрел на нее и несколько раз поцеловал в лоб.

Она была бледна, как мрамор, и лицо ее выражало безмятежность и равнодушие, поразившие Андреса.

Он все смотрел на мертвую Лулу, когда услышал, что в кабинете разговаривают. Он узнал голос Итурриоса и врача; но третий голос был ему незнаком. Все трое говорили вполголоса.

— По-моему, — сказал незнакомый голос, — эти постоянные исследования, которые производятся во время родов, вредны. Я не проследил этого случая, но, почем знать? Может быть, эта женщина, очутись она в поле без всякой помощи, осталась бы жива. Природа обладает средствами, которых мы не знаем.

— Я не отрицаю этого, — ответил врач, посещавший Лулу, — весьма возможно, что вы правы.

— Как жаль! — воскликнул Итурриос. — Юноша только начал разворачиваться!

При этих словах Андрес почувствовал, будто душа его умирает. Он поспешно вернулся в свою комнату и заперся в ней.

Утром, в час, назначенный для похорон, бывшие в доме стали искать Андреса.

— Меня не удивляет, что он еще не встал, — сказал врач, — он принимает морфий.

— Неужели? — спросил Итурриос.

— Да.

— Тогда пойдемте, разбудим его, — сказал Итурриос.

Они вошли в комнату. Андрес лежал на кровати, совершенно бледный, с белыми губами.

— Он умер! — воскликнул Итурриос.

На ночном столике стояла рюмка и пузырек с аконитином.

Андрес отравился. Вероятно, отравление произошло настолько быстро, что не вызвало ни судорог, ни рвоты. Смерть наступила от мгновенного паралича сердца.

— Он умер без страданий, — тихо проговорил Итурриос. — Бедняга не имел сил жить. Он был эпикуреец, аристократ, хотя сам так не считал.

— Но было в нем что-то от предтечи, — пробормотал другой врач.

А

Авельянеда Альфонсо Фернандес

Агатон

Александр Македонский

Аллилуева Н.

Алькантара Франсиско

Амадис Греческий

Андерс А.

Антиох

Апт С. К.

Аристотель

Аристофан

Асорин

Ауреол Теофраст Бомбаст фон Гогенгейм Филипп (Парацельс)

Б

Бальмес Хайме Лусиано

Бароха Пио

Бахтин М. М.

Беккерель Антуан Анри

Бенавенте Хасинто

Бергсон Анри

Бернар Клод

Бертело Пьер Эжен Марселен

Бетховен Людвиг ван