Толстой Л.Н. - Полное собрание сочинений. Том 88

В период назревания в стране революционных событий 1905 г., когда русский пролетариат во главе всех протестующих слоев общества поднимался на штурм самодержавия, Толстой в одном из писем к Черткову писал, что для него революция — это «массовый гипноз, не подъем духовной, а упадок», а сами революционеры, «руководимые легкомысленным и тщеславным задором, губят и жизни и духовные силы людей, увлекая их в нелепые, бессмысленные затеи». Это говорилось именно тогда, когда М. Горький писал, что «русский революционер — со всеми его недостатками — феномен, равного которому по красоте духовной, по силе любви к миру — я не знаю». 9 9 «Л. Н. Толстой в русской критике», М. 1952, стр. 623. Бескорыстный и очистительный характер этой всенародной борьбы нельзя было не видеть, и вот как бы в опровержение собственных сугубо тенденциозных суждений Толстой мудро замечает в другом письме к Черткову по поводу нарастающих революционных событий: «А все-таки это роды, это подъем общественного сознания на высшую ступень».

С того времени, как Л. Н. Толстой перешел на новые идейные позиции, его положение как литератора сильно изменилось.

Господствующие круги рассматривали новое направление литературной деятельности Толстого, его критику государственного строя и православной церкви как явление крайне разрушительное, вредное, подлежащее контролю и цензурному обузданию. Насколько серьезно царские власти опасались публицистических выступлений Толстого, свидетельствует заключение Московского цензурного комитета о его книге «В чем моя вера?» (1884). Это произведение, по мнению царских цензоров, «должно быть признано крайне вредной книгой, так как подрывает основы общественных и государственных учреждений и вконец рушит учение церкви». 10 10 Цит. по книге С. Бычкова «Л. Н. Толстой», Гослитиздат, 1954, стр. 350.

На произведения всемирно-известного писателя, начиная с 80-х годов, ложится тяжелое цензурное иго, которое лишает его возможности обнародовать в России многие из своих произведений в неизуродованном виде. Имя Толстого с полным правом может быть внесено в пространный список мучеников цензуры в русской литературе, список, открытый еще Радищевым и Новиковым. Сам Толстой отчетливо сознавал всю сложность и трудность своего положения как писателя: «Пока я... по шерсти гладил — все мои книжки хвалили и печатали, и царь читал и хвалил; но как только я захотел... показывать людям, что они живут не по закону, так все на меня опрокинулись. Книжки мои не пропускают и жгут, и правительство считает меня врагом своим». 11 11 Т. 63, стр. 333.

Естественно, что для Толстого, у которого вне литературы не было пути для борьбы с ненавистными ему условиями современной жизни и пропаганды нравственно-религиозных теорий, в новом периоде его писательской работы с особой силой встал вопрос о максимально широком использовании печатного слова, о способах обхода цензурных рогаток.

Толстой, хотя и пропагандировавший «неделание», уход от всякой общественной активной работы, проявлял настоящую заинтересованность в сугубо практических вопросах организации печатно-издательского дела, поставленного на службу вполне определенному идейному движению.

Первым опытом такого рода был «Посредник», основанный в 1884 г. В. Г. Чертковым, и вся изобретательная и настойчивая работа Черткова в России по распространению толстовских писаний.

После высылки Черткова за границу возникли благоприятные условия для продолжения этой работы, для свободного печатания произведений Толстого и других произведений, которые не могли быть по цензурным условиям опубликованы в России.

Толстому крайне важно было иметь возможность «уйти» из-под цензуры и говорить вслух все, что он думает. О многих из своих сочинений позднего периода Толстой мог сказать то, что он сказал в одном из писем к Черткову: «В России никто не печатает, и я поставил conditio sine qua non печатать всё или ничего». Возможность «печатать всё» предоставило Толстому издательство, созданное Чертковым в Англии, выпустившее, как известно, «Полное собрание сочинений Л. Толстого, запрещенных в России».

В обстановке нарастающего в стране революционного подъема, свирепств реакции, непрестанных цензурных гонений создатели толстовского издательства за рубежом в известной мере сознавали себя представителями вольной русской печати, не подвластной царским утеснениям и запретам. Несомненно, некоторыми сторонами своей деятельности руководители «Свободного слова» выражали общедемократическую оппозицию, у которой в России не было легальной трибуны. Так складывается за границей, в Англии, отнюдь не просветительский «Посредник», а оппозиционное, уже одним своим заглавием воинствующее «Свободное слово».

Практические и идейные проблемы, относящиеся к изданию в Англии журналов «Свободное слово» (вышло 18 номеров, 1901—1905 гг.) и «Листков Свободного слова» (вышло 25 номеров, 1898—1902 гг.), горячо волнуют и интересуют Толстого и Черткова и находят широкое отражение в их переписке.

Между корреспондентами в эти годы существует теснейшая и непрерывная связь — связь автора с издателем. Каждое новое произведение Толстого прямо из-под пера отправляется в Англию к Черткову, где быстро издается им на русском и иностранных языках либо впервые, либо в более полном по сравнению с изданным одновременно в России цензурованном варианте. Чертков в свою очередь отсылает Толстому каждый вышедший номер «Свободного слова», и почти в каждом письме Толстого Черткову идет речь о новых предназначенных для печати произведениях Толстого, о поправках, вносимых в тексты, о порядке их опубликования, перевода, о материалах для «Свободного слова», денежных делах издательства.

Особенно интенсивно эти деловые отношения развиваются в период создания Толстым его крупных и важных, становящихся известными во всем мире произведений, таких, как трактат «Что такое искусство?» или роман «Воскресение».

Журнал и издательство «Свободное слово», организованные Чертковым в Англии, должны были явиться естественным продолжением тех начинаний, которые были сделаны еще в России («Посредник», сборники «Архив Толстого»). Они должны были стать заграничным центром пропаганды «толстовства», своего рода «Международным Посредником» (это условное наименование было даже принято Толстым и Чертковым в их переписке). И английское издательство Черткова стремилось выполнить эту свою специфическую роль, печатая проповеднические сочинения Толстого, его рассуждения и мысли на философские и религиозные темы, извлеченные из писем и Дневников писателя, копиями, которыми он беспрерывно снабжал Черткова.