Толстой Л.Н. - Полное собрание сочинений. Том 87

Я так рад, что вы хотите заняться всем доступною передачей китайской мудрости. Не помню, писал ли я вам об этом в свое время, но я горячо сочувствовал начатому вами рассуждению о мировых религиях. Всё, чем вы заняты и что пишете, мне всегда дорого и всегда представляется тем самым, чтó нужно. Но у меня есть мерка, которую, когда прикладываю к вашим писаниям, то они распадаются на две категории: одну, состоящую из таких ваших мыслей, до которых, как мне кажется, человечество может с течением времени, хотя бы и очень продолжительного, но само дойти; другую — из мыслей, вытекающих из вашей индивидуальной точки зрения на мир, хотя свойственной и всему человечеству, но, как мне представляется, сконцентрированной именно в вас, как бы в фокусе. И по отношению к этой стороне вашего понимания жизни мне думается, что, как в прошлом было смутно то, чтò вы теперь освещаете вашим сознанием, так и в будущем навсегда останется расплывчатою эта область, если вы теперь, при человеческой жизни вашей, не направите на нее вашу зрительную трубу, самой природой так приспособленную, что у нее фокус точно наведен именно для этой области. И в этой области, как мне кажется, лежат религии человечества, среди которых вы можете разобраться, как никто раньше или после вас, процеживая их, отделяя положительное от отрицательного, важное от неважного, общее от частного, и приводя всё к одному округленному целому с пропорциональным взаимным перспективным отношением частей. И потому, когда я увлекаюсь соблазном думать о том, чтò лучше всего делать другим, то по отношению к вам мне больше всего хотелось, чтобы вы занялись и китайскою мудростью и всеми другими немногими основными религиями человечества; чтобы вы сделали ваш собственный обзор их. Это нужно для теперешних и будущих людей всех религий, в том числе и христиан. Изложение, разумеется, должно было бы быть самым общедоступным, что впрочем вышло бы само собою, так как основы всех религий всегда складываются в форму всегда простую и общечеловеческую. (Не хотите ли, чтобы я вам выслал копию с ваших начатых отрывков о религиях, которые у меня сохранились?) — Очень вы меня утешили вашим объяснением тона ваших обличений в «Царство Божие». Я вас вполне понял. И я с одной главной стороны вполне удовлетворен. И я не хочу вам больше об этом вопросе писать, потому что боюсь вам надоесть. (В отношении одной стороны дела у меня еще сохранилось сомнение, которым хотелось бы с вами поделиться, но я сделаю это только в том случае, если вы сами меня попросите об этом.)».

1893 г. Ноября 11. Я. П.

Уѣзжаемъ Москву одиннадцатаго.

Толстые. 1

Публикуется впервые. Телеграмма. Подана 11 ноября в 7 ч. 15 м. пополуночи со станции Козловка-Засека. На телеграфном бланке адрес: «Ольгинская Вор[онежско] Рост[овской ж. д.]. Черткову». На подлиннике пометка черным карандашом: «350».

1Толстые — Лев Николаевич и Марья Львовна.

1893 г. Ноября 12. Москва.

Москва, Хамовники, 12 ноября.

Получилъ ваше письмо съ письмомъ Цебриковой, 1а писемъ вашихъ къ Пошѣ, к[оторыя] онъ переслалъ мнѣ, еще не получилъ, т[акъ] к[акъ] онѣ со мной разъѣхались.

Но я знаю отъ П[оши], въ чемъ дѣло; и очень радуюсь за васъ и желаю и надѣюсь, что эта перемѣна вашей жизни пойдетъ, все усиливаясь, и облегчитъ васъ. 2Я вамъ писалъ о китайцахъ, прося прислать мнѣ Legg’a и Pothier, и хотѣлъ дѣлать эту работу, 3теперь же мнѣ ясно, что эту работу должны сдѣлать вы, и что вы эту работу сдѣлаете легко и прекрасно.

Работа состоитъ въ томъ, чтобы перевести Legge’a двѣ книги: Конфуція и Менце со всѣми его изслѣдованіями о жизни этихъ мудрецовъ и о современныхъ и близкихъ имъ философахъ. 4(Я не помню книгу о Конфуціи, но въ Менціѣ изложеніе этихъ философовъ, въ числѣ к[оторыхъ] Ми-ти, необычайно не только интересно, но важно.) Самъ Менцій тоже чрезвычайно интересенъ.

Если вамъ напишется предисловіе къ этой книгѣ (надо составить одну книгу: китайскіе мудрецы), то это будетъ прекрасно, если же нѣтъ, то простой переводъ Legge’a только съ выключеніемъ нѣкоторыхъ слишкомъ исключительно догматически христіанскихъ разсужденій, будетъ одной изъ лучшихъ книгъ интеллигентнаго Посредника. Во-первыхъ, для большинства публики все это совершенно ново; во-вторыхъ, предметы, о кот[орыхъ] говорится, самые важные въ мірѣ и говорится о нихъ серьезно; въ-третьихъ, высказывается превосходно много высоконравственныхъ вещей. Такъ что какъ только вы мнѣ напишете, что согласны, я вышлю вамъ то, чтò будетъ у меня. Будду же кончайте. 5Онъ у васъ прекрасно начатъ. И не слишкомъ глубоко забирайте плугомъ. Le mieux est l’ennemi du bien. 6По порученію Цебриковой постараюсь сделать, что могу.

Нынче пишу вамъ первому, но какъ видите это невыгодно для качества письма.

7Привѣтъ вашимъ. Я вчера пріѣхалъ сюда въ Москву, и мнѣ очень грустно, но это отъ того вѣрно, что нездоровится.

Л. Толстой.

Полностью публикуется впервые. Отрывок напечатан в ТЕ 1913, стр. 107—108. На подлиннике надпись чернилами: «№ 351».

Толстой отвечает на письма Черткова от 4 и 5 ноября. В письме от 5 ноября Чертков писал, что пересылает полученное им письмо писательницы М. К. Цебриковой, которая писала ему, что ее знакомый слесарь Алеев, работавший в железнодорожных мастерских, уволен, как политически неблагонадежный, и спрашивала Черткова, не может ли он доставить Алееву место слесаря, сторожа или надсмотрщика, причем указывала, что такие люди, как он, могут быть полезны в больших имениях. Далее Цебрикова писала: «Нельзя ли через Толстого что-нибудь найти? Надеюсь, что вы не откажете в моей просьбе. Надо выручить человека, которого полиция озлобляет так безрассудно».

В письме от 4 ноября Чертков писал: «Поша вам перешлет мои письма, в которых я сообщаю ему, что решился или, вернее, был приведен обстоятельствами к тому, чтобы решиться постараться покрывать расходы по жизни своей семьи литературным заработком (конечно, не самостоятельными работами: продавать то, чтò я имел бы сказать от себя, я никогда не мог бы; а — переводными, компиляционными и т. п.). — Мне почему-то чувствуется, что вы не особенно одобрите это решение. Но, во-первых, вы не знаете обстоятельств дела, и излагать их письменно заняло бы слишком много времени. Скажу только, что мне было всё больше и больше в тягость жить на деньги, выбиваемые Шраммом от здешних крестьян, а один последний толчек заставил меня на этих днях решиться изменить мое отношение к этим деньгам, хотя, конечно, это вовсе не исправляет моего отношения к деньгам вообще. Из нового моего положения, кроме благотворного воспитательного влияния на меня лично, получится еще та выгода, что мы будем энергичнее сокращать свои личные расходы, когда каждый истрачиваемый рубль будет соответствовать известному количеству моего личного усидчивого труда. — Во-вторых, если я и ошибаюсь, за то во всяком случае чувствую, что должен был пройти через фазис хотя бы только интеллигентного заработка, быть может только для того, чтобы в свое время ясно увидеть тщету всего этого. — Теперь обращаюсь к вам с просьбою: Если вам придет в голову какая-нибудь работа, подходящая для меня, то, пожалуйста, сообщите мне. Быть может, найдется не простой перевод, а компиляция, реферат, сокращение, переложение, что-нибудь такое, в чем может пригодиться известное вам мое отношение к предмету. Это было бы для меня приятнее всего. Но за неимением этого я охотно взялся бы за простой перевод. — Работу эту хотелось бы, если удастся, сначала поместить в какой-нибудь журнал, а потом сдать «Посреднику». Вы очень помогли бы мне указанием.