Джон Стейнбек - Подарок

Когда он проснулся, уже рассвело. Дверь конюшни была распахнута настежь. Габилана в стойле не было. Джоди вскочил и выбежал во двор, на яркий утренний свет.

Следы пони четко виднелись на молодой траве, покрытой сероватой, как иней, росой, – усталые следы, и между ними полоски на траве от волочившихся копыт. Они вели к зарослям полыни на склоне холма. Джоди бросился бегом, не теряя их из виду. Солнце поблескивало на острых гранях белого кварца, кое-где проглядывавшего из земли. Чья-то тень пересекла путь Джоди. Он взглянул вверх и увидел черных коршунов, кружившихся высоко в небе, и эта медленно кружившая стая спускалась все ниже и ниже. Зловещие птицы скоро исчезли за гребнем холма. Джоди побежал еще быстрее, подгоняемый страхом и яростью. Наконец следы подвели его к зарослям и пошли дальше, петляя между высокими кустами полыни.

На вершине холма у Джоди перехватило дыхание. Он остановился, тяжело отдуваясь. Кровь гулко пульсировала у него в ушах. И в эту минуту он увидел то, что искал. Внизу, на небольшой плеши голой земли, лежал рыжий пони. Джоди еще издали увидел, как судорога медленно сводит ему ноги. А около пони кружком сидели коршуны, дожидаясь конца, который они предугадывали безошибочно.

Джоди сорвался с места и ринулся вниз по склону холма. Сырая земля приглушала его шаги, кусты полыни скрывали его с головой. Когда он подбежал туда, все было кончено. Один коршун уже сидел на морде пони и как раз в эту минуту поднял клюв, с которого стекала темная жидкость глазного яблока. Джоди кошкой метнулся в их круг. Черное братство взмыло кверху, но самый большой коршун, тот, что сидел на морде пони, не успел подняться вместе с остальными. Он сделал два-три прыжка. Джоди схватил его за крыло и рванул на себя. Коршун был немногим меньше Джоди. Свободное крыло, словно дубинкой, ударило Джоди по лицу, но он не разжал пальцев. Когти впились ему в ногу, суставами крыльев коршун бил его по голове. Ничего не видя перед собой, Джоди протянул левую руку. Его пальцы нащупали шею бившейся птицы. Налитые кровью глаза смотрели ему в лицо спокойно, бесстрашно и яростно, лысая голова поворачивалась из стороны в сторону. И вдруг клюв приоткрылся и выпустил струю зловонной жидкости. Джоди согнул ногу в колене и навалился на огромную птицу. Одной рукой он прижал ее к земле, другой нашарил около себя острый кусок белого кварца. Первый удар снес на сторону клюв, и с разорванных по углам, жестких, как дубленая кожа, губ хлынула черная кровь. Он ударил еще раз и промахнулся. Налитые кровью бесстрашные глаза все еще смотрели ему в лицо отчужденно, смело, надменно. Он бил, бил – до тех пор, пока коршун, мертвый, не растянулся на земле, до тех пор, пока его голова не превратилась в красное месиво. Не помня себя, Джоди колотил мертвую птицу, и Билли Баку пришлось схватить его за плечи и крепко прижать к себе, чтобы умерить дрожь, сотрясавшую его тело.

Карл Тифлин стер красным платком кровь с лица мальчика, Джоди стоял обессиленный, притихший. Отец от швырнул коршуна носком сапога.

– Джоди, – наставительно сказал он, – твой пони сдох, но коршун тут ни при чем. Ты разве не понимаешь этого?

– Понимаю, – устало проговорил Джоди.

И тут Билли Бак не стерпел. Он уже поднял Джоди на руки и хотел идти с ним к дому, но задержал шаги и круто повернулся к Карлу Тифлину.

– Он все понимает! – яростно крикнул Билли. – А вы то! Неужели вам невдомек, каково ему сейчас!