Джон Стейнбек - Заблудившийся автобус

– Д почему дальше не хочешь учиться? – спросил он Прыща.

– Да ну их с их премудростью, – сказал Прыщ. – Эти студенты – все равно как барышни. А я хочу жить, как мужчина.

Камилла наклонилась к Норме и шептала ей на ухо. Обе тряслись от смеха. Автобус на скорости вписался в поворот, и его обступили холмы. Дорога пошла между крутыми склонами, почва на откосах была темной, сочилась водой. Короткие золотоспинные папоротники цеплялись за гравий, и с них тоже капало. Хуан положил правую руку на руль и свободно свесил оба локтя. Теперь пятнадцать минут дорога будет петлять между холмами, без единого прямого участка. Он взглянул в зеркальце на блондинку. Вокруг глаз у нее собрались морщинки от смеха, и она прикрывала рот растопыренными пальцами, как девочка.

Мистер Причард, отправившись назад, был неосмотрителен, и на вираже его кинуло в сторону. Он хотел схватиться за спинку, промахнулся и рухнул на колени Камилле. Правой рукой, пытаясь задержать падение, он задрал ее короткую юбку, и его рука попала ей между колен. Юбка треснула. Камилла помогла ему подняться и одернула юбку. Мистер Причард густо покраснел.

– Я очень виноват, – сказал он.

– Ничего страшного.

– Но я порвал вам юбку.

– Я починю.

– Но я должен заплатить за починку.

– Я сама зашью. Тут немного. – Она посмотрела на его лицо и поняла, что он изо всех сил старается растянуть объяснение. «Сейчас захочет узнать, по какому адресу выслать деньги», – подумала она.

Миссис Причард окликнула мужа:

– Элиот, ты решил посидеть у дамы на коленях?

Тут даже Хуан рассмеялся. Рассмеялись все. И вдруг люди в автобусе перестали быть чужими. Произошла какая то химическая реакция. Норма хохотала истерически. Все напряжение утра разрядилось в этом хохоте. Мистер Причард сказал:

– Должен заметить, вы вели себя мужественно. Я шел сюда не затем, чтобы сидеть у вас на коленях. Я хотел обменяться несколькими словами с этим джентльменом. Дружок, – сказал он Прыщу, – ты не мог бы пересесть на минуту? Мне надо обсудить одно дело с мистером… я, по моему, не знаю вашей фамилии?

– Хортон, – сказал Эрнест, – Эрнест Хортон.

Мистер Причард владел самыми разными приемами обращения с людьми. Он никогда не забывал имя человека более богатого или влиятельного, чем он, и никогда не знал имени человека менее влиятельного. Он обнаружил, что, вынудив человека назваться, ты ставишь его в невыигрышное положение. Когда человек называет себя, он чувствует себя несколько оголенным и незащищенным.

Камилла смотрела на порванную юбку и тихо разговаривала с Нормой.

– Мне всегда хотелось жить на холме, – говорила она. – Я люблю холмы. Люблю гулять по холмам.

– Все это очень хорошо, когда ты богатая и знаменитая, – решительно сказала Норма. – Я знаю людей в кино: чуть выдастся свободный час – и, представляете, идут охотиться или удить рыбу, наденут старье и курят трубку.

Норма раскрывалась перед Камиллой. Никогда в жизни она не ощущала такой приподнятости и свободы. Она могла говорить все, что заблагорассудится. Она тихонько посмеивалась.

– Куда приятней носить старые грязные платья, если у тебя полон шкаф красивых, чистых, новых, – сказала она. – А у меня только старые и есть, и они мне до смерти надоели. – Норма взглянула на Камиллу – как она отнесется к такой откровенности. Та кивнула.

– Верно говоришь, детка. – Что-то очень сильное и родственное все больше сближало их. Мистер Причард пытался подслушать их разговор, но не мог.

Вода, бежавшая в долину, наполнила кюветы до краев. Тяжелые тучи накапливались для новой атаки.

– Дождь собирается, – радостно предупредил Ван Брант.

Хуан закряхтел.

– У меня шурина лошадь копытом убила, – буркнул он.

– Значит, совсем бестолковый, – сказал Ван Брант. – Если лошадь человека лягнула, чаще всего сам виноват.

– Сам или не сам, а убила, – сказал Хуан и умолк.

Вершина подъема была уже близко, и виражи делались все круче и круче.

– Мне показался очень интересным наш короткий утренний разговор, мистер Хортон. Приятно поговорить с человеком, у которого есть хватка и сметка. Я постоянно присматриваю таких людей для моей компании.

– Благодарю, – сказал Эрнест.

– Как раз сейчас у нас много хлопот с этими демобилизованными, – сказал мистер Причард. – Понимаете, хорошие люди. И я считаю, что для них должно быть сделано все-все. Но они отстали от жизни. Устарели. А в нашем деле надо все время идти в ногу. Кто шел в ногу, стоит двоих, которые, так сказать, выбрались из мясорубки. – Он посмотрел на Эрнеста, ожидая одобрения. Но вместо этого увидел в глазах Эрнеста какую-то колючую насмешку.

– Понял вас, – сказал Эрнест. – Я четыре года был в армии.

– О! – сказал мистер Причард. – О, ну да – вы, я вижу, не носите увольнительного значка.

– У меня есть работа, – сказал Эрнест.

Мысли у мистера Причарда путались. Какая грубая оплошность с его стороны. Он не мог сообразить, что это за штука у Эрнеста в петлице. Что-то знакомое. Ведь знает он ее.

– Они отличные ребята, – сказал он, – надеюсь только, мы все же обзаведемся правительством, которое сумеет о них позаботиться.

– Как после той войны? – спросил Эрнест. Это был двойной укол, и мистер Причард усомнился, прав ли он был в своем расположении к Хортону. Была в Хортоне какая то грубость. Какая-то развязность и сумасбродство, заметные у многих бывших солдат. Врачи говорят, что это у них пройдет, когда они поживут немного нормальной пристойной жизнью. Они выбиты из колеи. Надо обязательно что-то сделать.

– Я всегда первым готов встать на защиту наших ветеранов, – сказал мистер Причард. Боже, как ему хотелось отделаться от этой темы. Эрнест глядел на него с кривоватой усмешкой, которую ему уже приходилось замечать у претендентов на место. – Я просто подумал, что стоит порасспросить человека с вашей хваткой и сметкой, – смущенно сказал мистер Причард. – Я был бы очень рад, если бы вы зашли ко мне после отпуска. У нас всегда найдется место для человека с такими качествами.

– Ну что ж, – сказал Эрнест, – по правде, мне осточертело без конца мотаться по стране. Я часто думаю – неплохо было бы обзавестись домом, женой и парой ребятишек. Это жизнь. Приходишь вечером домой, затворился от всего мира, а тут у тебя, к примеру, мальчик и девочка. А ночевки в отелях – разве житье?

Мистер Причард кивнул.

– Вы правы на все сто, – сказал он с большим облегчением. – Кому-кому, а мне это объяснять не надо. Двадцать один год женат и не хочу ничего другого.

– Вам повезло, – сказал Эрнест. – Ваша жена прекрасно выглядит.

– Она и жена прекрасная, – сказал мистер Причард. – Самый заботливый человек на свете. Я часто думаю: что бы я делал без нее.