Джек Лондон - Собрание сочинений в 14 томах. Том 5

– Жаркий денек… – приветствовал его Уолт.

Уолт старался поддерживать добрые отношения с окрестными жителями и не упускал случая расширить Круг своих знакомых.

Человек остановился и кивнул.

– Не очень-то я привык к такой жаре, – отвечал он, словно оправдываясь. – Я больше привык к температуре градусов около тридцати мороза.

– Ну, такой у нас здесь не бывает! – засмеялся Уолт.

– Надо полагать, – отвечал человек. – Да я, правду сказать, и не хочу этого. Я разыскиваю мою сестру. Вы случайно не знаете, где она живет? Миссис Джонсон, миссис Уильям Джонсон.

– Так вы, наверно, ее брат из Клондайка? – воскликнула Медж, и глаза ее загорелись любопытством. – Мы так много о вас слышали!

– Он самый, мэм, – скромно отвечал он. – Меня зовут Скифф Миллер. Я, видите ли, хотел сделать ей сюрприз.

– Так вы совершенно правильно идете. Только вы шли не по дороге, а напрямик, лесом.

Медж встала и показала на ущелье вверху, в четверти мили от них.

– Вон видите там сосны? Идите к ним по этой узенькой тропинке. Она сворачивает направо и приведет вас к самому дому миссис Джонсон. Тут уж с пути не собьешься.

– Спасибо, мэм, – отвечал Скифф Миллер.

– Нам было бы очень интересно услышать от вас что-нибудь о Клондайке, – сказала Медж. – Может быть, вы разрешите зайти к вам, пока вы будете гостить у вашей сестры? А то еще лучше – приходите с ней как-нибудь к нам пообедать.

– Да, мэм, благодарю вас, мэм, – машинально пробормотал Скифф, но тут же, спохватившись, добавил: – Только я ведь недолго здесь пробуду: опять отправлюсь на Север. Сегодня же уеду с ночным поездом. Я, видите ли, подрядился на работу: казенную почту возить.

Медж выразила сожаление по этому поводу, а Скифф Миллер уже повернулся, чтобы идти, но в эту минуту Волк, который рыскал где-то поблизости, вдруг бесшумно, по-волчьи, появился из-за деревьев.

Рассеянность Скиффа Миллера как рукой сняло. Глаза его впились в собаку, и. глубочайшее изумление изобразилось на его лице.

– Черт подери! – произнес он раздельно и внушительно.

Он с сосредоточенным видом уселся на пень, не замечая, что Медж осталась стоять. При звуке его голоса уши Волка опустились, и пасть расплылась в широчайшей улыбке. Он медленно приблизился к незнакомцу, обнюхал его руки, а затем стал лизать их.

Скифф Миллер погладил пса по голове.

– Ах, черт подери! – все так же медленно и внушительно повторил он. – Простите, мэм, – через секунду добавил он, – я просто в себя не приду от удивления. Вот и все.

– Да мы и сами удивились, – шутливо отвечала она. – Никогда еще не бывало, чтобы Волк так прямо пошел к незнакомому человеку.

– Ах, вот как вы его зовете! Волк! – сказал. Скифф Миллер.

– Для меня просто непонятно его расположение к вам. Может быть, дело в том, что вы из Клондайка? Ведь это, знаете, клондайкская собака.

– Да, мэм, – рассеянно произнес Миллер.

Он приподнял переднюю лапу Волка и внимательно осмотрел подошву, ощупывая и нажимая на пальцы.

– Мягкие стали ступни, – заметил он. – Давненько он, как видно, не ходил в упряжке.

– Нет, знаете, это просто удивительно! – вмешался Уолт. – Он позволяет вам делать с ним все, что вы хотите!

Скифф Миллер встал. Никакого замешательства теперь уже не замечалось в нем.

– Давно у вас эта собака? – спросил он деловитым, сухим тоном.

И тут Волк, который все время вертелся возле и ластился к нему, вдруг открыл пасть и залаял. Точно что-то вдруг прорвалось в нем – такой это был странный, отрывистый, радостный лай. Но, несомненно, это был лай.

– Вот это для меня новость! – сказал Скифф Миллер.

– Уолт и Медж переглянулись. Чудо свершилось: Волк залаял.

– Первый раз слышу, как он лает! – промолвила Медж.

– И я тоже первый раз слышу, – отвечал Скифф Миллер.

Медж поглядела на него с улыбкой. По-видимому, этот человек – большой шутник.

– Ну еще бы, – сказала она, – ведь вы с ним познакомились пять минут тому назад!

Скифф Миллер пристально поглядел на нее, словно стараясь обнаружить в ее лице хитрость, которую эта фраза заставила его заподозрить.

– Я думал, вы догадались, – медленно произнес он. – Я думал, вы сразу поняли – по тому, как он ластился ко мне. Это мой пес. И зовут его не Волк. Его зовут Бурый.

– Ах, Уолт! – невольно вырвалось у Медж, и она жалобно поглядела на мужа.

Уолт мгновенно выступил на ее защиту.

– Откуда вы знаете, что это ваша собака? – спросил он.

– Потому что моя, – последовал ответ.

Скифф Миллер медленно поглядел на него и сказал, кивнув в сторону Медж:

– Откуда вы знаете, что это ваша жена? Вы просто скажете: потому что это моя жена. И я ведь тоже могу ответить: что это, дескать, за объяснение? Собака моя. Я вырастил и воспитал ее. Уж мне ли ее не знать! Вот, поглядите, я вам сейчас докажу.

Скифф Миллер обернулся к собаке.

– Эй, Бурый! – крикнул он. Голос его прозвучал резко и властно, и тут же уши пса опустились, словно его приласкали. – А ну-ка?

Пес резко, скачком повернулся направо.

– Эй, пошел!

И пес, сразу перестав топтаться на месте, бросился вперед и так же внезапно остановился, слушая команду.

– Могу заставить его проделать все это просто свистом, – сказал Миллер. – Ведь он у меня вожаком был.

– Но вы же не собираетесь взять его с собой? – дрожащим голосом спросила Медж.

Человек кивнул.

– Туда, в этот ужасный Клондайк, на эти ужасные мучения.

Он снова кивнул.

– Да нет, – прибавил он, – не так уж там плохо. Поглядите-ка на меня: разве я, по-вашему, не здоровяк?

– Но для собак ведь это такая ужасная жизнь – вечные лишения, непосильный труд, голод, мороз! Ах, я ведь читала, я знаю, каково это.

– Да, был случай, когда я чуть не съел его как-то раз на Мелкоперой реке, – мрачно согласился Миллер. – Не попадись мне тогда лось на мушку, был бы ему конец.

– Я бы скорей умерла! – воскликнула Медж.

– Ну, у вас здесь, конечно, другая жизнь, – пояснил Миллер. – Вам собак есть не приходится. А когда человека скрутит так, что из него вот-вот душа вон, тогда начинаешь рассуждать по-иному. Вы в таких переделках никогда не бывали, а значит, и судить об этом не можете.

– Так ведь в этом-то все и дело! – горячо настаивала Медж. – В Калифорнии собак не едят. Так почему бы вам не оставить его здесь? Ему здесь хорошо, и голодать ему никогда не придется, – вы это сами видите. И не придется страдать от убийственного холода, от непосильного труда. Здесь его нежат и холят. Здесь нет этой дикости ни в природе, ни в людях. Никогда на него не обрушится удар кнута. Ну, а что до погоды, то ведь вы сами знаете: здесь и снегу-то никогда не бывает.

– Ну, уж зато летом, извините, жара адская, просто терпения нет, – засмеялся Миллер.

– Но вы не ответили нам! – с жаром продолжала Медж. – А что вы можете предложить ему в этих ваших северных краях?