Джонатан Свифт - Дневник для Стеллы

Позиции тори в палате лордов всегда были шаткими. Оксфорд же, по своему обыкновению, не принял никаких предварительных мер. Возможно даже, что желание увидеть крах усилий Болинброка было настолько велико, что Оксфорд решил предоставить все на волю случая. В результате поправка Ноттингема была принята. Однако это означало поражение и в сущности крах кабинета Оксфорда. Свифт в панике («Я ужасно пал духом»), он подозревает королеву в вероломстве, а Оксфорда и миссис Мэшем в предательстве. А ведь совсем недавно он так радовался за Оксфорда и восхищался им. Стало быть, в душе Свифт считал и его и миссис Мэшем интриганами, которые способны на все. Впрочем, и о секретаре он незадолго перед тем обмолвился: «…насколько он правдив и прямодушен, судить не берусь». Свифту уже мерещится наказание, ожидающее в недалеком будущем его патрона и его самого — казнь, виселица. А что, если его враги поступят с ним так же, как он требовал поступать с ними? Ведь по его настоянию Болинброк отправил в тюрьму нескольких писак, осмелившихся печатно оскорбить Свифта. Он напоминает Сент-Джону об услугах, оказанных им министерству; ведь он делал все безвозмездно и просит теперь лишь об одном — помочь ему укрыться где-нибудь в безопасности. Записи этих дней (начиная от 7 декабря 1711 г.) представляют нам их автора не в лучшем виде. Только теперь, надо полагать, Свифт вполне осознал, каким огромным и в ряде случаев необратимым переменам содействовал он своим пером, каких влиятельных людей помог низвергнуть и какую большую ответственность взял тем самым на себя. Делать это, чувствуя за своей спиной прочную опору в лице всесильных министров, было безопасно, труднее было представить себя лишенным опоры и поддержки и, быть может, выставленным у позорного столба, как это однажды произошло с Даниэлем Дефо, коего он презирает, как продажного писаку. На это у Свифта не хватало мужества.

В такой мучительной неизвестности, когда все висело на волоске, проходит весь декабрь. И вдруг 29 декабря происходит беспрецедентный в истории английской политической практики случай: королева сразу назначает 12 новых пэров с тем, чтобы тори получили большинство в палате лордов. Кабинет Оксфорда спасен. Свифт ликует; «все мы теперь вне опасности» — «все мы» — это он и его единомышленники. В тот же день было объявлено о смещении Мальборо со всех его должностей. Мало этого, 17 января 1712 г. лидер вигов в палате общин — Роберт Уолпол — был обвинен во взяточничестве, признан виновным, изгнан из парламента и отправлен в Тауэр. 24 января сам Мальборо был обвинен во взяточничестве при размещении поставок для армии и признан виновным. После таких ударов виги были уже не в состоянии сопротивляться подписанию мира. К Свифту возвращается его прежняя уверенность в себе: «И вообще я ничего не боюсь, если только не произойдет смены кабинета, а такая опасность, надеюсь, уже миновала» (запись от 11 января 1712 г.). Он мог теперь с полным удовлетворением наблюдать плоды своих трудов: депутаты парламента черпали доводы из его памфлета, а принятые ими постановления состояли чуть не из дословных цитат оттуда. Он подготовил английское общественное мнение к принятию условий мира, выработанных Болинброком. Его миссия была выполнена.

Теперь он мог и побездельничать, ведь, судя по «Дневнику для Стеллы», Свифт редко какой день проводил в полной праздности, если же ему и случалось отложить перо, то лишь по нездоровью или потому, что его патроны подчас неделями не удосуживались снабдить его необходимыми для работы материалами или прочесть уже написанное. Как правило, он ежедневно проводит по нескольку часов за письменным столом, но бывают периоды особой спешки, и тогда он ни с кем не видится, не выходит из дома и трудится, не разгибая спины, до полного изнеможения. Так много, как в этот период близости с тори, он никогда не работал ни прежде, ни впоследствии. Достаточно сказать, что написанное им в эти три с небольшим года составляет едва ли не четверть всего прозаического наследия писателя. В большинстве случаев инициатива исходила от Оксфорда или Болинброка, просивших его написать по какому-нибудь поводу, помочь им пером и высказывавших на этот счет какие-то общие соображения, а уж Свифт осуществлял их поручение, сообразуясь с собственным разумением и вкусом. Бывало и так, что идея очередного памфлета возникала у Свифта и он посвящал в свои намерения торийских лидеров. В случаях особой важности Оксфорд или Болинброк предварительно прочитывали написанное и либо просили о том Свифта, либо, по-видимому, собственноручно что-то изменяли в тексте, как это было с «Поведением союзников». Во всяком случае изображать дело так, что Свифт будто бы диктовал министрам политику их кабинета, как это иногда утверждают авторы некоторых исследований, значит крайне упрощать реальную ситуацию и преувеличивать степень его самостоятельности. Другое дело, что он подчас тайком от них и, конечно, как всегда, анонимно выпускал какой-нибудь очень уж дерзкий памфлет или стихотворный пасквиль, не останавливаясь в таких случаях перед самыми оскорбительными личными нападками или намеками по поводу приватной жизни своих противников, но он прекрасно знал, что его выходка будет на пользу торн и придется по вкусу его патронам. Он получал немалое удовольствие, когда его высокие покровители смаковали особенно удачные места очередного анонимного сочинения и гадали, кто бы мог быть его автором, нередко при этом подозревая, что он сидит за их столом и что их недоумение чрезвычайно ему по душе.

Не имея возможности в пределах данной статьи хотя бы бегло остановиться на публицистике Свифта тех лет [Из работ, посвященных публицистике Свифта этого периода, следует назвать хотя бы: Cook R. J. Swift as a tory pamfleteer. Seattle and London, 1967.], мы однако же считаем необходимым отметить, что она свидетельствует о заметных переменах в общественной позиции сатирика и в частности по вопросам, о которых шла речь в начале.

Еще более непримиримым стало его отношение ко всякого рода диссентерам и атеистам, о чем свидетельствуют некоторые написанные им в эти годы памфлеты. [Mr С — n's Discourse of Free-Thinking put into plain English by way of Abstract for the use of the Poor, by a friend of the Author. London, 1713. — Works , IV, 23—50.] Он прославляет тори как защитников англиканской церкви, радуется их решению построить в Лондоне 50 новых храмов, а среди тех гибельных последствий, которые воспоследуют в случае прихода к власти вигов, Свифт в первую очередь предрекает допущение атеистов на государственную службу, изъятие воспитания юношества из рук духовенства, запрещение епископам отправлять правосудие и изгнание их из палаты лордов и, наконец, уничтожение независимости церкви от государства («Экзаминер» № 25, 71—72). [Здесь и далее ссылки в тексте даны по изданию: Works , III.]