Чарльз Диккенс - Наш общий друг. Часть 1

Тутъ миссъ Аббе, какъ вообще всѣ особы жестокаго нрава, когда имъ случится размякнуть, ощутила потребность въ новомъ притокѣ теплоты и, не получая его отъ Лиззи, подверглась реакціи и охладѣла.

— Я свое сдѣлала, — сказала она, — теперь поступайте, какъ знаете. Вы сами стелете себѣ постель, вамъ и спать на ней. А отцу своему скажите, чтобъ онъ сюда ни ногой.

— Ахъ, миссъ Аббе, неужели вы запретите ему ходить въ вашъ домъ, гдѣ онъ чувствуетъ себя такъ хорошо?

— «Товарищамъ» нужно и о себѣ позаботиться, — отвѣтила миссъ Аббе. — Мнѣ стоило большого труда установить здѣсь порядокъ. Чтобы поддержать Товарищей въ ихъ теперешнемъ видѣ, надо много труда, много хлопотъ. На Товарищахъ не должно быть ни единаго пятна. Я отказываю отъ дома Райдергуду, отказываю и Гафферу. Обоимъ отказываю. Отъ Райдергуда я узнала, а также и отъ васъ, что оба они люди подозрительные, и не берусь рѣшить, кто изъ нихъ правъ, кто неправъ. Оба осмолены грязной щеткой, и я не желаю, чтобы та же щетка загрязнила Товарищей, — вотъ и все.

— Покойной ночи, миссъ! — промолвила Лиззи печально.

— Покойной ночи! — сказала миссъ Аббе, кивнувъ головой.

— Повѣрьте, миссъ Аббе, я искренно вамъ благодарна.

— Я могу повѣрить многому, — отвѣтила величественно Аббе, — постараюсь повѣрить и этому, Лиззи.

Въ тотъ вечеръ миссъ Потерсонъ не ужинала и выпила только половину своей обычной порціи негуса изъ портвейна. Ея служанки, двѣ дюжія сестры съ выпученными большими глазами, съ лоснящимися, плоскими, красными лицами, съ тупыми носами и жесткими черными локонами, какъ у куколъ, порѣшили между собой, что, вѣрно, кто-нибудь погладилъ ихъ хозяйку противъ шерсти, а мальчишка-половой говорилъ впослѣдствіи, что никогда еще его такъ живо не спроваживали спать съ тѣхъ поръ, какъ его покойница мать систематически ускоряла отправленіе его ко сну помощью кочерги.

Когда Лиззи Гексамъ вышла изъ таверны, за ней раздался звонъ цѣпи, которою закрѣплялась тамъ на ночь наружная дверь, и этотъ звонъ прогналъ ея душевный покой. Ночь была темная и вѣтреная; берегъ рѣки былъ пустъ и безмолвенъ, только гдѣ-то вдали послышался плескъ воды подъ брошеннымъ съ корабля якоремъ и прогрохотали желѣзныя звенья якорной цѣпи, да еще доносился, все удаляясь, стукъ оконныхъ болтовъ, задвигаемыхъ рукою миссъ Аббе. Дѣвушка шла подъ нахмурившимся небомъ, и вдругъ ей въ душу запала страшная мысль, что она вступаетъ въ черную тѣнь преступленія. Какъ приливъ въ рѣкѣ, невидимо для нея поднимавшійся, съ шумомъ набѣгалъ на берегъ у ея ногъ, такъ набѣжала и эта мысль изъ незримой, невѣдомой пустоты и ударила ее въ сердце.

Что ея отца подозрѣваютъ безосновательно, въ этомъ она была увѣрена. Увѣрена! Увѣрена! Но какъ ни твердила она мысленно это слово, все-таки слѣдомъ за нимъ каждый разъ у нея являлась попытка обсудить и доказать себѣ, что она дѣйствительно увѣрена, и всякій разъ эта попытка не приводила ни къ чему. Райдергудъ совершилъ злодѣяніе и припуталъ къ нему ея отца. Райдергудъ не совершалъ злодѣянія, но рѣшился изъ ненависти обратить противъ ея отца нѣкоторыя улики, истолковывая ихъ по своему. И какъ ни ставила она вопросъ, за нимъ все съ тою же быстротою во всякомъ случаѣ являлась страшная возможность, что отца ея, хотя бы и невиннаго, обвинятъ. Она слыхала, что люди подвергались смертной казни за душегубство, къ которому, какъ оказывалось потомъ, они были непричастны. И вѣдь эти несчастные даже не находились, быть можетъ, въ такомъ опасномъ положеніи, въ какомъ былъ ея отецъ, благодаря ненависти къ нему Райдергуда. Она уже давно замѣчала, что люди стали чуждаться ея отца, шептались при его появленіи, избѣгали его. Все это началось съ той злополучной ночи. И какъ эта большая черная рѣка съ своими опустѣлыми берегами пропадала изъ глазъ ея во мракѣ, такъ, стоя на берегу, она была не въ состояніи проникнуть взоромъ въ зіяющую, мрачную бездну жизни, заподозрѣнной и покинутой всѣми, и добрыми и злыми, но знала, что жизнь эта стелется передъ нею, — стелется вплоть до великаго океана — смерти.

Одно только было ясно для дѣвушки. Привыкнувъ сызмала, не раздумывая, сейчасъ же дѣлать то, что было нужно въ данный моментъ, — защититься ли отъ дождя, укрыться ли отъ холода, подавить ли голодъ и многое другое, — она вдругъ оторвалась отъ своихъ размышленій и побѣжала домой.

Въ комнатѣ было тихо; на столѣ горѣлъ ночникъ. Въ углу, на койкѣ, лежалъ ея спящій братъ. Она тихонько наклонилась надъ нимъ, поцѣловала его и подошла къ столу.

«Судя мо тому, какъ миссъ Аббе обыкновенно запираетъ таверну, и по теченію въ рѣкѣ, теперь должно быть около часу. Приливъ начался. Отецъ въ Чизикѣ; онъ не вернется до отлива. Отливъ начнется въ половинѣ пятаго. Я разбужу Чарли въ шесть. Я слышу, какъ часы пробьютъ на колокольнѣ. Сяду тутъ и буду ждать».

Она осторожно придвинула стулъ къ огоньку, сѣла и плотнѣе завернулась въ шаль.

«Чарлиной впадинки между угольями теперь уже нѣтъ. Бѣдный Чарли!»

На колокольнѣ пробило два, пробило три, пробило четыре, а она все сидитъ со своей думой и съ терпѣніемъ женщины. Когда въ пятомъ часу начало разсвѣтать, она сняла башмаки (чтобы, проходя по комнатѣ, не разбудить брата), слегка поправила уголья на очагѣ, поставила на нихъ котелокъ, чтобы вскипятить воду, и накрыла столъ къ завтраку. Потомъ взошла вверхъ по лѣстницѣ съ ночникомъ въ рукѣ, скоро снова сошла внизъ и, тихонько двигаясь по комнатѣ, принялась готовить какой-то узелокъ. Потомъ достала изъ кармана, изъ подъ наличника камина, изъ подъ опрокинутой миски на верхней полкѣ всѣ свои полупенсы, сикспенсы и шиллинги (которыхъ было очень немного), и стала внимательно, стараясь не шумѣть, пересчитывать ихъ и откладывать кучками въ сторону. Поглощенная этимъ занятіемъ, она вздрогнула отъ неожиданно раздавшагося голоса.

— Каково! — вскрикнулъ ея братъ, приподымаясь на постели.

— Охъ, Чарли! Ты меня заставилъ вскочить отъ испуга!

— Нѣтъ, это ты меня заставила вскочить. Когда я открылъ глаза и увидѣлъ тебя, я подумалъ, ужъ не привидѣніе ли это, какъ въ сказкѣ о скупой дѣвушкѣ,- помнишь? Оно являлось всегда въ глухую полночь.

— Теперь не полночь, Чарли. Скоро шесть часовъ.

— Неужели? Зачѣмъ же ты встала, Лиззи?

— Я все гадаю о твоемъ будущемъ, Чарли, о томъ, будешь ли ты богатъ.

— Невелико мое богатство, если все оно тутъ, — сказалъ мальчикъ. — Для чего ты отложила эту кучку денегъ?

— Для тебя, Чарли.

— Что такое?

— Вставай съ постели. Умойся и одѣнься, а потомъ я тебѣ скажу.

Ея спокойный видъ и тихій, внятный голосъ всегда дѣйствовали на него. Голова его скоро окунулась въ тазъ съ водой, скоро поднялась снова и глянула на нее сквозь бурю фырканья и обтиранья.