Чарльз Диккенс - Лавка древностей. Часть 1

Тутъ же щипала травку, спотыкаясь и глухо стуча копытами о могильныя плиты, лошадь кладбищенскаго священника. Занятіе ея было сугубо-благочестивое: она извлекала ортодоксальное утѣшеніе изъ могилъ умершихъ прихожанъ и подтверждала справедливость послѣдней проповѣди, гдѣ священникъ, распространяясь о суетѣ людской, говорилъ, между прочимъ, что человѣкъ, въ концѣ концовъ, превращается въ лопухъ. На нее съ завистью взиралъ тощій осликъ, привязанный къ столбу: онъ тоже вздумалъ было заняться нагляднымъ иллюстрированіемъ этого текста проповѣди, не имѣя на то никакого права, такъ какъ онъ не принадлежалъ къ духовному чину, за что и получилъ должное наказаніе.

Наши путники свернули съ дорожки, усыпанной щебнемъ, и пошли по мягкой травкѣ между могилами. Когда они обогнули церковь, имъ послышались гдѣ-то вблизи голоса, и странное зрѣлище вдругъ представилось ихъ глазамъ: на травѣ, другъ противъ друга, сидѣли два человѣка; они такъ были заняты какимъ-то дѣломъ, что не замѣтили, какъ тѣ къ нимъ подошли. Это были странствующіе актеры съ театромъ маріонетокъ. Сзади нихъ, верхомъ на надгробномъ памятникѣ, сидѣлъ, скрестивши ноги, Полишинель съ своимъ характернымъ крючковатымъ носомъ и выдающимся подбородкомъ. Теперь ближе, чѣмъ когда либо, онъ обнаруживалъ свойственную ему невозмутимость духа: не смотря на то, что его истрепанная, безформенная фигурка, на несоразмѣрно тонкихъ ножкахъ и съ несоразмѣрно длиннымъ остроконечнымъ колпакомъ на головѣ, качалась изъ стороны въ сторону, рискуя каждую минуту свалиться наземь, онъ, по обыкновенію, былъ веселъ; улыбка не сходила съ его лица и растягивала его ротъ до ушей.

Это было главное дѣйствующее лицо труппы. Всѣ остальныя, какъ-то: жена его, ребенокъ, докторъ, иностранецъ, заѣхавшій на чужую сторону и, въ качествѣ такового, произносившій во все время представленія только одно слово «шалабалахъ», сосѣдъ-радикалъ, которому никакъ нельзя вбить въ голову, что мѣдный колокольчикъ, при случаѣ, отлично замѣняетъ органъ, наконецъ палачъ и самъ чортъ, все это валялось, вмѣстѣ съ дѣтской лошадкой, частью на травѣ, частью въ длинномъ плоскомъ ящикѣ, въ какихъ обыкновенно таскаютъ маріонетокъ. Очевидно, содержатели театра забрались въ это уединенное мѣсто для того, чтобы привести въ порядокъ своихъ героевъ, ихъ костюмы и всѣ необходимыя принадлежности сцены. Одинъ связывалъ веревочкой маленькую висѣлицу, другой прибивалъ гвоздиками черный парикъ на лысой головѣ радикала. Онъ потерялъ волосы отъ палочныхъ ударовъ, нещадно сыпавшихся на его затылокъ.

Наконецъ, они бросили на минуту работу и стали оглядывать старика и Нелли съ такимъ же любопытствомъ, съ какимъ тѣ смотрѣли на нихъ и на ихъ оригинальныя занятія. Одинъ изъ актеровъ — тотъ, который во время спектакля приводилъ въ движеніе куколъ, — маленькій, улыбающійся человѣчекъ, очень веселаго нрава, съ краснымъ носомъ и вѣчно подмигивающимъ глазомъ, казалось, заразился отъ Полишинеля душевнымъ спокойствіемъ. Онъ поклонился Нелли и ея дѣдушкѣ и замѣтилъ, что имъ, вѣроятно, въ первый разъ приходится видѣть Полишинеля, такъ сказать, за кулисами (надо прибавить, что Полишинель, сидя на памятникѣ, какъ будто указывалъ кончикомъ своего колпака на пышную надгробную надпись и отъ души хохоталъ). Товарищъ же былъ посерьезнѣе. На немъ лежала обязанность собирать деньги и, должно быть, это-то постоянное общеніе съ публикой отразилось на его характерѣ: судя по выраженію его лица, это былъ скрытный, недовѣрчивый человѣкъ.

— Для чего это вы забрались сюда? спросилъ старикъ, подсаживаясь къ нимъ на траву и съ восторгомъ разсматривая куколъ.

— A вотъ для чего, отвѣчалъ маленькій человѣчекъ, — будемъ пока звать его весельчакомъ. — Сегодня у насъ идетъ представленіе недалеко отсюда, въ трактирѣ; такъ нельзя же намъ чинить куклы передъ публикой.

— A почему нельзя, удивился старикъ, дѣлая Нелли знакъ, чтобъ она слушала.

— Потому, что тогда пропалъ бы весь интересъ къ представленію. Не станете-жъ вы интересоваться лордомъ канцлеромъ, если вамъ зачастую приходится видѣть его дома безъ парика.

— Это правда, согласился старикъ. — Такъ вы, въ самомъ дѣлѣ, хотите дать представленіе сегодня вечеромъ?

Онъ притронулся къ куклѣ и тотчасъ же съ пронзительнымъ смѣхомъ отдернулъ палецъ.

— Да вотъ Тимми Кадлинъ уже высчитываетъ, сколько мы потеряли, благодаря тому, что вы застали насъ врасплохъ. Не бойся, Тимми, могу тебя увѣрить, что пустяки, обратился онъ къ товарищу, подмигнувъ въ сторону старика: съ него, молъ, взятки гладки.

Каддинъ схватилъ Полишинеля и съ сердцемъ бросилъ его въ ящикъ.

— Это не важно, потеряли мы или нѣтъ, но ты ужъ слишкомъ много на себя берешь. Если бы тебѣ приходилось, какъ мнѣ, постоянно стоять у занавѣса и глядѣть на публику, ты бы лучше зналъ человѣческую природу.

— Ой ли! а мнѣ кажется, что это только тебя портитъ въ конецъ. Ты былъ гораздо довѣрчивѣе прежде, когда исполнялъ роли привидѣній на ярмарочныхъ театрахъ, тогда ты не вѣрилъ только въ домовыхъ и лѣшихъ, теперь же ты не вѣришь никому и ничему на свѣтѣ. Я никакъ не думалъ, чтобы можно было до такой степени измѣниться.

— Зато теперь я сталъ умнѣе, къ моему несчастью, философствовалъ Кадлинъ, все еще недовольный тономъ.

Онъ пошарилъ въ ящикѣ, небрежно перебрасывая куколъ, какъ человѣкъ, который знаетъ имъ цѣну, вытащилъ оттуда одну и сунулъ ее подъ носъ товарищу.

— Погляди-ка сюда. У Джюди опять все платье изорвано, а ты навѣрно не взялъ съ собой ни иголки, ни нитки.

Тотъ почесалъ голову. Дѣйствительно, ему нечѣмъ было поправить бѣду, а Джюди, какъ нарочно, исполняла главныя роли.

— У меня, сударь, есть и иголка, и нитки. Если вамъ угодно, я починю платье; мнѣ это легче сдѣлать, чѣмъ вамъ, вмѣшалась Нелли.

Даже Кадлинъ не нашелъ возможнымъ отказаться отъ такого умѣстнаго предложенія. Нелли опустилась передъ ящикомъ на колѣни, принялась за работу и на славу исправила весь костюмъ куклы.

Пока она была занята шитьемъ, весельчакъ съ любопытствомъ осматривалъ ее и ея безпомощнаго спутника, а когда она кончила, поблагодарилъ ее и спросилъ, куда они отправляются.

— Нынче… нынче мы ужъ дальше не пойдемъ, отвѣчала, запинаясь, Нелли и взглянула на дѣдушку.

— Если у васъ нѣтъ въ городѣ знакомыхъ, я посовѣтовалъ бы вамъ остановиться въ той же тавернѣ, гдѣ и мы стоимъ, вонъ въ томъ длинномъ бѣломъ домѣ. Тамъ очень дешево берутъ.

Старикъ готовъ былъ бы всю ночь напролетъ просидѣть на кладбищѣ, лишь бы не разставаться съ новыми знакомыми. Онъ былъ въ восторгѣ, что тѣ предложили имъ идти вмѣстѣ въ таверну, и вся компанія поднялась на ноги. Впереди выступалъ весельчакъ. Онъ несъ на привязи ящикъ съ маріонетками, отъ которыхъ старикъ, шедшій рядомъ съ нимъ, не могъ глазъ оторвать. Нелли шла около дѣдушки и держала его за руку. Шествіе заключалъ Кадлинъ. Медленнымъ шагомъ подвигался онъ впередъ, по привычкѣ бросая взгляды то въ ту, то въ другую сторону, то на церковь, то на деревья, мимо которыхъ они шли: точно такими же взглядами онъ обыкновенно окидывалъ дома, мимо которыхъ они проходили по городскимъ и деревенскимъ улицамъ, соображая, гдѣ бы остановиться и дать представленіе, изъ какого окна можно ожидать большей наживы.