Чарльз Диккенс - Лавка древностей. Часть 1

Она оглянулась вокругъ. Ужъ если бѣжать, такъ теперь: болѣе удобной минуты не представится. Всѣ заняты театромъ. Толпа ликуетъ. Полишинель пустилъ въ ходъ дубинку и, въ пылу расправы, немилосердно тузитъ всѣхъ, кто попадаетъ ему подъ руку. Кадлинъ тоже занятъ, онъ обозрѣваетъ публику. Замѣтивъ, что многіе уже полѣзли за деньгами въ карманы, онъ умиляется; его угрюмое лицо расплывается въ улыбкѣ. Или теперь, или никогда! Нелли хватаетъ дѣдушку за руку и увлекаетъ его за собой. Съ трудомъ пробираются они въ толпѣ, между палатками, экипажами, лошадьми и безъ оглядки идутъ впередъ. Опять зазвонили въ колокольчикъ. Когда они добрались до веревки, оцѣплявшей площадь, толпа уже расходилась. Имъ кричать вслѣдъ, чтобы они не смѣли нарушать установленнаго порядка, но они не обращаютъ вниманія, переступаютъ черезъ веревку и, спустившись съ пригорка, выходятъ въ открытое поле.

Мы видѣли, что Китъ, потерявъ мѣсто, всѣми силами старался найти себѣ работу, чтобы хоть сколько нибудь помочь матери. Каждый день, возвращаясь домой, онъ вскидывалъ глаза на мезонинчикъ, который онъ такъ расхваливалъ Нелли, въ надеждѣ, что вотъ-вотъ она покажется у окна, и каждый разъ разочаровывался въ своихъ ожиданіяхъ, а на утро вставалъ съ новой надеждой, что они непремѣнно возвратятся и не откажутся принять его предложеніе, сдѣланное отъ чистаго сердца: поселятся на-время въ ихъ скромномъ домикѣ. A тутъ еще и Квильпъ сказалъ, что это навѣрно такъ и будетъ; онъ и вообразилъ себѣ, что желаніе его въ концѣ концовъ осуществится.

— Мама, мнѣ кажется, что они завтра пріѣдутъ, сказалъ онъ какъ-то, войдя въ комнату; онъ печально вздохнулъ и положилъ шапку на столъ. — Ужъ цѣлая недѣля прошла съ тѣхъ поръ, какъ они скрылись, пора бы имъ и возвратиться. Ты какъ думаешь, мама?

Мать покачала головой и напомнила сыну, что такъ-то онъ каждый день разсчитываетъ на ихъ возвращеніе, да все напрасно.

— Ну, что-жъ, это вѣрно, ты всегда говоришь резонно, мама. Да вѣдь недѣля большой срокъ; довольно они находились, а? Ты что на это скажешь, мама?

— Срокъ-то большой, что и говорить! а все-жъ таки, можетъ, они и совсѣмъ не вернутся, молвила мать.

Китъ чуть было не разсердился. Ему стало еще досаднѣе оттого, что онъ и самъ былъ такого же мнѣнія, да боялся признаться въ этомъ. Но такъ какъ сердце у него было золотое, досада мигомъ съ него соскочила, онъ съ любовью посмотрѣлъ на мать и опять спросилъ ее:

— Что же съ ними сталось, мама? Ужъ не отправились ли они въ море?

— Врядъ ли они поступили матросами на корабль, пошутила мать; — а ты лучше скажи, не уѣхали ли они заграницу? Это очень можетъ быть.

— Не говори этого, мама, пожалуйста, не говори! закричалъ Китъ жалобнымъ голосомъ.

— Нѣтъ, право, Китъ, я не шучу. Вотъ и сосѣди говорятъ. Иные даже увѣряютъ, будто видѣли ихъ на кораблѣ и знаютъ, въ какой городъ они уѣхали, да ужъ больно мудреное названіе, никакъ его не выговоришь.

— A я такъ не вѣрю ни одному слову изъ всей этой болтовни, сердился Китъ. — Откуда эти тараторки могли узнать, скажите, пожалуйста.

— Можетъ быть они и ошибаются, вступилась мать, — я судить не могу, а можетъ и правду говорятъ. Недаромъ ходитъ молва, будто старикъ припряталъ деньжонки, даже этотъ противный карликъ, какъ бишь его? да, Квильпъ, не пронюхалъ о нихъ и уѣхалъ съ внучкой заграницу, чтобы ихъ не безпокоили и не отняли у нихъ денегъ. Ну, что тутъ такого невозможнаго?

Китъ долженъ былъ сознаться, что дѣйствительно въ этомъ нѣтъ ничего неправдоподобнаго. Онъ угрюмо почесалъ себѣ затылокъ, полѣзъ на окно, досталъ клѣтку, вычистилъ ее и принялся кормить птичку. Тутъ онъ вспомнилъ о старомъ господинѣ, который заплатилъ ему шиллингъ съ недѣлю тому назадъ.

— Ахъ ты, Боже мой, чуть было не пропустилъ назначеннаго времени. Въ этотъ самый день, даже въ этотъ самый часъ, онъ долженъ быть у нотаріуса.

Китъ скорехонько повѣсилъ клѣтку на мѣсто и, на ходу объяснивъ матери въ чемъ дѣло, опрометью выбѣжалъ изъ комнаты.

— Ну, слава Тебѣ, Господи! хоть и опоздалъ минутки на двѣ, шутка ли, не близкій свѣтъ, но, къ счастію, старый господинъ еще не пріѣзжалъ; по крайней мѣрѣ нигдѣ по близости не было видно кабріолета въ одну лошадку, развѣ что онъ успѣлъ уже назадъ отъѣхать; да едва ли онъ могъ такъ скоро обернуться.

Китъ остановился около фонарнаго столба, чтобы перевести духъ.

Не прошло и нѣсколькихъ минуть, какъ изъ-за угла показалась упрямая лошадка. Она шла мелкой рысцей, забирая то вправо, то влѣво, словно искала глазами, на какой камешекъ ей ступить, чтобы не испачкать ножекъ или, быть можетъ, капризничала: «извините, молъ, пожалуйста, а ужъ спѣшить-то я по этимъ мостовымъ безъ надобности не стану». Въ кабріолетѣ, какъ и въ первый разъ, сидѣлъ старичокъ-баринъ, а рядомъ съ нимъ старушка, его жена, и везла она опять такой же точно букетъ.

Ѣхали они себѣ прекрасно, благодушно, безъ всякихъ приключеній, да вотъ надо же было, какъ на грѣхъ, чтобы лошадка, не доѣзжая шаговъ пятидесяти до конторы, вдругъ остановилась у какого-то магазина. Очевидно, она смѣшала мѣдную дощечку портного съ карточкой нотаріуса.

— Но, но, понукалъ старичокъ, — ты не туда подъѣхала, ступай дальше.

A та и ухомъ не ведетъ: уставилась на пожарный кранъ и знать ничего не хочетъ.

— Ахъ, какая скверная лошадка! вскричала старушка. — И какъ тебѣ не стыдно, фи! Все время шла такъ хорошо, надо было-таки подъ конецъ заупрямиться. Право, ужъ я и не знаю, что намъ дѣлать съ этой негодницей!

Наглядѣвшись вдоволь на пожарный кранъ, лошадка подняла морду вверхъ и стала слѣдить за своими исконными врагами — мухами. Одна забралась ей въ ухо и стала его щекотать. Лошадка замотала головой, замахала хвостомъ, но затѣмъ успокоилась и… ни съ мѣста. Напрасно старичокъ уговаривалъ ее: она не слушала его, такъ что онъ принужденъ былъ слѣзть на мостовую, хотѣлъ взять ее подъ уздцы. Не тутъ-то было. Удовлетворилась ли она тѣмъ, что заставила своего хозяина встать изъ экипажа, или, бытъ можетъ, примѣтила другую блестящую дощечку, или, наконецъ, просто разсердилась, только не успѣлъ хозяинъ дотронуться до уздечки, какъ она дернула изо всей мочи, понеслась впередъ и на этотъ разъ остановилась у подъѣзда нотаріуса. Старичокъ бѣжалъ, запыхавшись, сзади. Тутъ-то и подоспѣлъ Китъ. Онъ подбѣжалъ къ лошадкѣ, погладилъ ее по шеѣ и, приподнявъ шляпу, поклонился старичку.

— Какъ! Это ты? вотъ не ожидалъ! Смотри-ка, а вѣдь мальчикъ здѣсь, сказалъ онъ женѣ.

— Да вѣдь я-жъ, сударь, говорилъ, что приду, промолвилъ Китъ, лаская пони. — Какъ вамъ ѣздилось, баринъ? славная у васъ лошадка!

— Это необыкновенный мальчикъ. Старичокъ видимо не могъ придти въ себя отъ удивленія. — Я увѣренъ, что онъ хорошій малый.