Чарльз Диккенс - Наш общий друг. Часть 2

— Ахъ, мистеръ Гедстонъ, вы говорите въ состояніи невмѣняемости!

— Въ полномъ умѣ. Я хорошо знаю, что говорю… Теперь я все сказалъ. И помните: я никому не грозилъ, я только показалъ вамъ, какъ обстоитъ дѣло, какъ оно обстоитъ до сихъ поръ.

Въ эту минуту показался Чарли. Она кинулась къ нему и взяла его подъ руку. Брадлей пошелъ за ней и положилъ свою тяжелую руку на другое плечо мальчика.

— Гексамъ, я иду домой. Мнѣ надо пройтись одному. Я ни съ кѣмъ не могу теперь говорить; я пойду и запрусь въ своей комнатѣ. Дайте мнѣ уйти на полчаса раньше и не тревожьте меня, когда вернетесь. Утромъ вы застанете меня за работой, какъ всегда.

Онъ стиснулъ руки и, испустивъ отрывистый, нечеловѣческій вопль, пошелъ своею дорогой. Брать и сестра остались одни на безлюдномъ кладбищѣ. Они смотрѣли другъ на друга при свѣтѣ фонаря. Лицо мальчика потемнѣло, и онъ грубо сказалъ:

— Что это значитъ? Что ты сдѣлала моему лучшему другу? Скорѣе — всю правду!

— Чарли! — взмолилась сестра, — не говори со мной такимъ тономъ!

— Я не въ такомъ настроеніи, чтобы разбирать и взвѣшивать слова, — отвѣтилъ онъ рѣзко. — Говори: что ты тутъ натворила? Отчего мистеръ Гедстонъ ушелъ отъ насъ такимъ образомъ?

— Онъ просилъ меня… ты самъ знаешь, Чарли… онъ просилъ меня быть его женой.

— Ну? — перебилъ мальчикъ нетерпѣливо.

— И я должна была отвѣтить ему, что я не могу.

— Должна была отвѣтить! — повторилъ онъ сквозь зубы и грубо оттолкнулъ ее. — Должна была — скажите пожалуйста! Да знаешь ли ты, что онъ стоить пятидесяти такихъ, какъ ты?

— Очень можетъ быть, Чарли. Но все-таки я не могу выйти за него.

— Ты вѣрно хочешь сказать, что ты не стоишь его, не можешь его оцѣнить и сама это сознаешь?

— Я хочу сказать, что онъ мнѣ не нравится и что я никогда не выйду за него.

— Однако ты примѣрная сестра, ей-Богу! — проговорилъ язвительно брать. — Олицетворенное безкорыстіе, можно сказать! Такъ значить всѣмъ моимъ стараніямъ забыть прошлое, выйти въ люди и тебя вытащить за собой такъ и пропадать по милости твоихъ глупыхъ причудъ? Такъ, что ли?

— Я не хочу упрекать тебя, Чарли.

— Слышите, что она говорить! — вскрикнулъ мальчикъ, озираясь кругомъ, точно онъ искалъ свидѣтелей въ обступавшей ихъ темнотѣ: она не хочетъ меня упрекать! Бьется изо всѣхъ силъ, чтобы разрушить и мое, и свое счастье, и не хочетъ меня упрекать!.. Ты эдакъ, чего добраго, скажешь, что не хочешь упрекать мистера Гедстона за то, что онъ спустился изъ сферы, которую онъ украшаетъ собой, спустился къ твоимъ ногамъ для того, чтобы ты, ты оттолкнула его!

— Нѣтъ, Чарли. Я только скажу тебѣ, какъ сказала и ему самому, что благодарна ему за его любовь, но жалѣю, зачѣмъ такъ случилось, и надѣюсь, что онъ сдѣлаетъ лучшій выборъ и будетъ счастливъ съ другой.

Очерствѣвшее сердце мальчика немного смягчилось, когда онъ взглянулъ на нее, терпѣливую маленькую няню его младенческихъ лѣть, терпѣливую подругу, наставницу и заступницу его отрочества, сестру, забывшую о себѣ и столько для него сдѣлавшую. Онъ взялъ ее подъ руку, и голосъ его былъ почти нѣженъ, когда онъ сказалъ:

— Ну полно, Лиззи, что намъ ссориться? Будемъ разсудительны: давай потолкуемъ, какъ брать съ сестрой. Согласна ты меня выслушать?

— О, Чарли, — проговорила она сквозь дрожавшія въ голосѣ слезы, — развѣ я когда-нибудь не слушаю тебя? И сколько горькаго приходится мнѣ слышать!..

— Я очень объ этомъ жалѣю. Право, Лиззи, — искренно жалѣю. Но ты сама выводишь меня изъ себя… Ну, слушай же: мистеръ Гедстонъ глубоко тебѣ преданъ. Онъ говорилъ мнѣ совершенно серьезно, что онъ не узнаетъ себя съ той минуты, какъ я познакомилъ его съ тобой. Вотъ тебѣ доказательство: миссъ Пичеръ, наша школьная учительница, молоденькая, хорошенькая и все такое, страшно влюблена въ него — всѣ это знаютъ, — а онъ даже и не смотритъ на нее, не хочетъ и слышать о ней: значитъ привязанность его къ тебѣ совершенно безкорыстна, не такъ ли? Ему было бы во всѣхъ отношеніяхъ выгоднѣе жениться на миссъ Пичеръ. Женясь же на тебѣ, онъ никакой выгоды не получаетъ, — вѣдь никакой?

— Никакой, Богу извѣстно.

— Прекрасно, — продолжалъ Чарли, — вотъ ужъ и есть кое-что въ его пользу, а это очень важно… Теперь обо мнѣ. Мистеръ Гедстонъ всегда старался меня выдвинуть, и отъ него зависитъ многое. Сдѣлавшись моимъ зятемъ, онъ не меньше, но еще больше заботился бы о моихъ успѣхахъ. Подумай только: мистеръ Гедстонъ приходитъ ко мнѣ съ самымъ лестнымъ для меня довѣріемъ. Онъ говоритъ мнѣ: «Я надѣюсь, что мой бракъ съ вашей сестрой будетъ вамъ по сердцу, Гексамъ, и, я думаю, окажется небезвыгоднымъ для васъ». Я отвѣчаю: «Ничему на свѣтѣ я не обрадовался бы такъ искренно, какъ этому, мистеръ Гедстонъ». Онъ говоритъ на это: «Такъ значитъ я могу положиться на вашу дружбу, Гексамъ, я могу разсчитывать, что вы замолвите за меня словечко вашей сестрѣ?» А я говорю: «Конечно, мистеръ Гедстонъ, тѣмъ болѣе, что я имѣю большое на нее вліяніе». Вѣдь это правда, Лиззи?

— Да, Чарли.

— Отлично! Вотъ видишь, дѣло пошло у насъ на ладъ съ тѣхъ поръ, какъ мы начали мирно бесѣдовать, какъ дружные братъ и сестра. Хорошо. Теперь о тебѣ. Какъ жена мистера Гедстона, ты заняла бы солидное, уважаемое положеніе въ обществѣ, навсегда раздѣлалась бы съ прошлымъ, съ тяжелыми воспоминаніями о рѣкѣ и обо всемъ, что съ нею связано, и тоже навсегда освободилась бы отъ разныхъ кукольныхъ швей, ихъ пьянчужекъ-отцовъ и тому подобной дряни. Я не хочу унижать миссъ Джонни Ренъ: дай Богъ ей здоровья и всего лучшаго въ ея скромномъ положеніи. Но такая подруга была бы тебѣ уже не подъ стать, если бы ты вышла за мистера Гедстона… Ну такъ какъ же, Лиззи? Ты сама теперь видишь, что и для мистера Гедстона, и для меня, и для тебя самой это было бы во всѣхъ отношеніяхъ лучшее, чего мы могли бы только пожелать.

Они тихо шли рука объ руку, пока онъ говорилъ; теперь же онъ остановился взглянуть, какое впечатлѣніе произвела на нее его рѣчь. Ея глаза глядѣли на него, но такъ какъ въ нихъ нельзя было прочесть ничего похожаго на уступку, а она молчала, то онъ опять двинулся впередъ. Когда онъ снова заговорилъ, въ его голосѣ слышалось неудовольствіе, хоть онъ и старался его скрыть:

— При томъ вліяніи, какое я имѣю на тебя, Лиззи, было бы, можетъ быть, лучше, если бы я потолковалъ съ тобой до объясненія мистера Гедстона. Но все, что я говорилъ о немъ раньше, — мои лестные отзывы о немъ казались мнѣ настолько ясными и неотразимыми, и кромѣ того я всегда зналъ тебя за такую разсудительную и умную дѣвушку, что это было ошибкой съ моей стороны, но вѣдь ее легко поправить. Для этого тебѣ стоитъ только сказать, чтобы я шелъ домой и передалъ мистеру Гедстону, что все случившееся еще не конецъ и что, можетъ быть, понемножку все устроится.