Чарльз Диккенс - Наш общий друг. Часть 2

Юджинъ взглянулъ на него, но не сказалъ ни слова.

— Все прошлое лѣто ты отъ меня что-то скрывалъ. Вспомни: до наступленія нашихъ лѣтнихъ каникулъ ты такъ мечталъ о нихъ, какъ никогда ни о чемъ не мечталъ — по крайней мѣрѣ, на сколько я знаю, — съ тѣхъ поръ, какъ мы впервые вмѣстѣ съ тобой плавали въ лодкѣ. А когда наступили каникулы, ты и думать забылъ о лодкѣ и безпрестанно куда-то исчезалъ. Хорошо тебѣ было говорить, твердить мнѣ десять, двадцать разъ, по твоей, привычкѣ вѣчно шутить, которую я такъ знаю и такъ люблю, что твои отлучки вызывались боязнью, чтобъ мы съ тобой не надоѣли другъ другу. Но вѣдь само собою разумѣется, что очень скоро я началъ понимать, что это неспроста, что за этими отлучками что-то таится. Я не спрашиваю что, такъ какъ самъ ты молчишь, но это фактъ. Скажи, развѣ не правда?

— Даю тебѣ слово, Мортимеръ, что я ничего не знаю, — отвѣтилъ Юджинъ послѣ серьезнаго молчанія, длившагося нѣсколько секундъ.

— Не знаешь, Юджинъ?

— Клянусь душой — не знаю. Я о самомъ себѣ знаю меньше, чѣмъ о многихъ людяхъ на свѣтѣ, и опять скажу: я ничего не знаю.

— У тебя есть какой-то планъ въ головѣ.

— Есть планъ? Мнѣ кажется, нѣтъ.

— Или по крайней мѣрѣ есть какой-то предметъ, который тебя занимаетъ, чего прежде не было.

— Я, право, не могу сказать, — проговорилъ Юджинъ смущенно, покачавъ головой, и помолчавъ, чтобы собраться съ мыслями, продолжалъ: — Порой я думаю — есть, а порой думаю — нѣтъ. Иногда я бываю почти готовъ искать такого предмета, иногда же чувствую, что это глупо и только утомило бы меня. Нѣтъ, рѣшительно ничего не могу тебѣ сказать. Откровенно и искренно говорю: я бы сказалъ, если бъ могъ.

Съ послѣднимъ словомъ онъ хлопнулъ друга рукой по плечу и, вставая съ кровати, сказалъ:

— Ты долженъ принимать своего друга такимъ, каковъ онъ есть. Ты знаешь меня, Мортимеръ. Ты знаешь, какъ я ужасно чувствителенъ къ скукѣ. Ты знаешь, что я, сдѣлавшись человѣкомъ настолько, чтобы сознать себя воплощенной загадкой, надоѣдалъ самъ себѣ чуть не до слезъ, стараясь разгадать, что я такое. Ты знаешь наконецъ, что я отказался отъ этой мысли и рѣшилъ больше не пытаться отгадать. Теперь самъ и посуди: какъ я могу дать отвѣтъ, котораго до сихъ поръ и самъ не нашелъ? Старинная дѣтская поговорка гласитъ: «Погадай, погадай, дитятко родное, а все-таки не отгадать тебѣ, что это такое». Мой отвѣтъ пока: нѣтъ. Клянусь жизнью, ничего не могу тебѣ сказать.

Въ этихъ словахъ была такая примѣсь правды, извѣстной Мортимеру о безпечномъ Юджинѣ, что ихъ нельзя было принять за простое желаніе уклониться отъ прямого отвѣта. Кромѣ того, все это было сказано съ видомъ подкупающей искренности: очевидно, для единственнаго цѣнимаго имъ друга Юджинъ сдѣлалъ исключеніе и вышелъ на этотъ разъ изъ своего обычнаго безпечнаго равнодушія ко всему.

— Пойдемъ-ка, мой милый, попробуемъ, какое дѣйствіе произведетъ на насъ сигара, — сказалъ Юджинъ. — Если она хоть сколько-нибудь просвѣтитъ меня по этому вопросу, я скажу тебѣ все безъ утайки.

Они повернули въ первую комнату и, находя, что она слишкомъ нагрѣлась отъ камина, открыли окно. Потомъ, закуривъ сигары, присѣли на подоконникъ и, испуская дымъ, принялись глядѣть внизъ на дворъ, освѣщенный луною.

— Нѣтъ, не просвѣщаетъ, — заговорилъ Юджинъ послѣ нѣсколькихъ минутъ молчанія. — Отъ всего сердца извиняюсь, мой другъ, но изъ этого ровно ничего не выходитъ. — Если ничего не выходить, такъ ничего и не выйдетъ, — отозвался Мортимеръ. — Значитъ, я могу быть покоенъ. Вѣдь ничего не выйдетъ? Ничего вреднаго для тебя, Юджинъ, или, можетъ быть…

Юджинъ взялъ его за руку, заставивъ такимъ образомъ на мгновеніе пріостановиться, и, вынувъ комочекъ земли изъ стоявшаго на подоконникѣ цвѣточнаго горшка, ловко угодилъ имъ въ небольшую точку свѣта на противоположной стѣнѣ. Исполнивъ это къ полному своему удовольствію, онъ переспросилъ:

— Или, можетъ быть?..

— Или вреднаго для кого-нибудь другого.

— То есть какъ это, — проговорилъ Юджинъ, взявъ еще комочекъ земли и чрезвычайно мѣтко бросивъ въ ту же цѣль, — Какъ это «вреднаго для кого-нибудь другого?»

— Ужъ этого я не знаю.

— И потомъ, — продолжалъ Юджинъ, пуская въ то же время третій выстрѣлъ, — для кого же другого?

— Не знаю.

Захвативъ еще комочекъ земли, Юджинъ взглянулъ на своего друга вопросительно, отчасти даже подозрительно. Но на лицѣ друга не было никакой затаенной, недосказанной мысли.

— Два заблудившихся въ лабиринтахъ закона скитальца вступаютъ въ нашъ дворъ, — сказалъ вдругъ Юджинъ, заглянувъ внизъ (вниманіе его было привлечено стукомъ шаговъ во дворѣ). — Они осматриваютъ дверь подъ нумеромъ первымъ: очевидно ищутъ нужную имъ фамилію. Не найдя ее подъ нумеромъ первымъ, они переходятъ къ нумеру второму. Въ шляпу скитальца нумеръ второй — того, который пониже, — я запускаю вотъ этимъ комочкомъ. Попавъ ему въ шляпу, я спокойно продолжаю курить и погружаюсь въ созерцаніе неба.

Въ эту минуту оба скитальца взглянули вверхъ на окно, затѣмъ, обмѣнявшись двумя-тремя словами, повернулись къ двери, приходившейся подъ этимъ окномъ. Тамъ, повидимому, они нашли, что имъ требовалось, потому что вошли въ дверь и скрылись изъ виду.

— Когда они опять покажутся, ты увидишь, какъ я подшибу ихъ обоихъ, — сказалъ Юджинъ, приготовляя для этой цѣли два комочка.

Ему не приходило въ голову, что они могли искать его самого или Ляйтвуда. Но имъ, какъ видно, былъ нуженъ именно одинъ изъ нихъ, ибо скоро раздался легкій стукъ въ дверь.

— Сегодня я дежурный, — сказалъ Мортимеръ, — Юджинъ, ты оставайся на своемъ мѣстѣ.

Не нуждаясь въ упрашиваніяхъ, Юджинъ остался на мѣстѣ, продолжая спокойно курить и ничуть не любопытствуя узнать, кто пришелъ, пока Мортимеръ не заговорилъ съ нимъ, тронувъ его за плечо. Тогда онъ повернулся отъ окна къ комнатѣ и увидѣлъ, что посѣтители были Чарли Гексамъ и съ нимъ какой-то незнакомый господинъ. Они сейчасъ же узнали его.

— Ты помнишь этого молодого человѣка, Юджинъ? — спросилъ Мортимеръ.

— Дай-ка взглянуть, — отвѣтилъ Юджинъ хладнокровно. — О да, конечно, помню.

Онъ не имѣлъ никакого намѣренія взять мальчика за подбородокъ, какъ сдѣлалъ это когда-то, но Чарли заподозрилъ его въ такомъ намѣреніи и гнѣвнымъ жестомъ поднялъ руку. Южинъ засмѣялся и взглянулъ на Ляйтвуда, какъ бы спрашивая объясненія этого страннаго визита.

— Онъ говоритъ, что ему нужно тебѣ что-то сказать.

— Должно быть, тебѣ, Мортимеръ.

— Я самъ такъ думалъ, но онъ говорить — нѣтъ. Онъ говоритъ, что онъ къ тебѣ.

— Да, это я дѣйствительно говорю, — подтвердилъ мальчикъ. — Я намѣренъ объясниться съ вами, мистеръ Юджинъ Рейборнъ.

Миновавъ его взглядомъ, какъ будто тамъ, гдѣ онъ стоялъ, было пустое мѣсто, Юджинъ посмотрѣлъ на Брадлея Гедстона, потомъ равнодушно повернулся къ Мортимеру и спросилъ, кто этотъ другой человѣкъ.