Чарльз Диккенс - Наш общий друг. Часть 2

— Ага! Стало быть, вы нашли занятіе получше, чѣмъ слушать нашу канитель, — сказалъ мистеръ Боффинъ. — Ну вотъ, и чудесно, тѣмъ болѣе, что вы и сами знаете себѣ цѣну: не намъ васъ этому учить, моя милая.

Белла покраснѣла отъ этого комплимента и отвѣтила:

— Надѣюсь, вы не считаете меня тщеславной, сэръ.

— Нимало, дорогая моя. Но на мой взглядъ вамъ дѣлаетъ честь, что вы, въ ваши годы, такъ хорошо выравниваетесь съ ходомъ свѣта и знаете, что къ чему. Вы правы. Ищите денегъ, душечка. Въ деньгахъ вся суть. И вы своими хорошенькими глазками добудете денегъ. Добудете и присовокупите ихъ къ тѣмъ, которыя мы съ мистрисъ Боффинъ почтемъ за удовольствіе упрочить за вами. Вы проживете и умрете богатой. А это и есть настоящее положеніе, въ какомъ хорошо жить и умереть всякому человѣку, — въ богатствѣ! — закончилъ мистеръ Боффинъ далеко не елейнымъ тономъ.

На лицѣ мистрисъ Боффинъ было выраженіе почти что отчаянія, когда она, послѣ довольно долгаго изученія лица мужа, обернулась къ пріемной дочери и сказала ей:

— Не вѣрьте ему, душечка Белла.

— А? Что? Не вѣрьте ему? — воскликнулъ мистеръ Боффинъ.

— Я не то хотѣла сказать, — поправилась съ тоскою въ глазахъ добрая женщина. — Я хотѣла сказать: вѣрьте только, что онъ добръ и великодушенъ, потому что, я знаю, нѣтъ человѣка лучше его. Да, это правда, Нодди: лучше тебя нѣтъ человѣка.

Она сдѣлала это заявленіе такимъ тономъ, какъ будто онъ ей возражалъ, чего онъ и не думалъ дѣлать.

— А что касается васъ, моя дорогая, — продолжала мистрисъ Боффинъ все еще съ грустнымъ лицомъ, — то къ вамъ онъ такъ сильно привязанъ — что онъ тамъ себѣ ни говори, — что вашъ родной отецъ не можетъ принимать въ васъ болѣе искренняго участія и едва ли можетъ любить васъ больше, чѣмъ онъ.

— «Что онъ тамъ ни говори!» Вотъ это мнѣ нравится! — подхватилъ мистеръ Боффинъ. — Да это-то я вѣдь и говорю — какъ разъ это самое. Поцѣлуйте меня, дитя мое, на прощанье, — сказалъ онъ Беллѣ,- и позвольте мнѣ подтвердить то, что вамъ сейчасъ сказала наша старушка. Я очень васъ люблю, моя милая, и вполнѣ раздѣляю ваши взгляды, и вмѣстѣ съ вами постараюсь, чтобы вы были богаты. Эти хорошенькіе глазки (которыми вы имѣете полное право гордиться, хоть вы и не гордитесь, насколько я знаю)… эти глазки стоютъ денегъ, и вы ими добудете денегъ. Деньги, которыя вамъ достанутся, тоже будутъ стоить денегъ: вы изъ нихъ наколотите денегъ. У вашихъ ногь золотая розсыпь: стоитъ только нагнуться… Покойной ночи, милочка.

Белла почему-то не такъ обрадовалась этой блестящей перспективѣ, какъ бы слѣдовало ожидать. Желая доброй ночи мистрисъ Боффинъ, она обвилась руками вокругь ея шеи, и въ этотъ мигъ прочла на все еще грустномъ лицѣ ея сознаніе униженія и желаніе какъ-нибудь извинить своего мужа.

«Да въ чемъ же его собственно извинять?» думала Белла, сидя одна въ своей комнатѣ. «Все, что онъ говоритъ, вполнѣ благоразумно, конечно, и вѣрно — въ чемъ я тоже увѣрена. Онъ говоритъ то самое, что я часто говорю себѣ и сама. А развѣ мнѣ не нравится то, что онъ говоритъ? — Нѣтъ, не нравится, и хотя онъ мой благодѣтель, я осуждаю его… Такъ отвѣчай же мнѣ», продолжала она, сурово обращая вопросъ, по своей давнишней привычкѣ, къ своему отраженію въ зеркалѣ, «отвѣчай мнѣ, чего же наконецъ тебѣ надо, несообразная голова?»

Зеркало на такой призывъ къ объясненію сохранило благоразумное министерское молчаніе, и Белла улеглась въ постель съ тяжестью на душѣ, пересилившею тяжесть одолѣвавшаго ее сна. А утромъ она опять наблюдала, ожидая опять подмѣтить темное облако на лицѣ золотого мусорщика, — облако еще темнѣе, еще гуще прежняго.

Около этого времени Белла сдѣлалась частою спутницей мистера Боффина въ его утреннихъ прогулкахъ, и около того же времени онъ сдѣлалъ ее участницей въ одномъ своемъ странномъ занятіи. Проработавъ, какъ волъ, всю свою жизнь на одномъ и томъ же мѣстѣ, въ скучномъ, со всѣхъ сторонъ огороженномъ дворѣ, онъ находилъ дѣтское наслажденіе въ разсматриваніи витринъ магазиновъ. Это было одною изъ первыхъ новинокъ, однимъ изъ первыхъ удовольствій его свободы. Такую же радость доставляло это занятіе и его женѣ. Въ теченіе многихъ лѣтъ супруги могли совершать свои прогулки по Лондону только по воскресеньямъ, когда всѣ лавки заперты; когда же каждый день недѣли сталъ для нихъ праздникомъ, разнообразіе, замысловатость и красота выставленныхъ въ окнахъ лавокъ предметовъ сдѣлались для нихъ источникомъ особеннаго наслажденія, которому, казалось, не было конца. Главныя улицы столицы стали для супруговъ Боффинъ чѣмъ-то въ родѣ большого театра, а исполнявшееся на нихъ представленіе — волшебно занимательной сказкой и потому они всегда сидѣли въ первыхъ рядахъ и аплодировали съ искреннимъ увлеченіемъ. Такъ было почти съ первыхъ дней знакомства ихъ съ Беллой. Теперь же мистеръ Боффинъ началъ особенно интересоваться книжными магазинами. Само по себѣ это, конечно, ничего бы не значило, но странно то, что его любознательность сосредоточивалась исключительно на одномъ родѣ книгъ.

«Взгляните-ка сюда, моя милочка», говорилъ мистеръ Боффинъ, останавливая за руку Беллу у окна какой-нибудь книжной лавки: «вы бѣгло читаете, и глазки у васъ такіе же быстрые, какъ и ясные. Посмотрите хорошенько и скажите, нѣтъ ли тутъ какой книжки про скупыхъ».

И если Белла открывала такую книжку, мистеръ Боффинъ тотчасъ же кидался въ лавку и покупалъ ее. А затѣмъ они переходили къ другой лавкѣ, и онъ опять говорилъ: «Ну ка, душечка, посмотрите еще: не увидите ли біографіи какого-нибудь скряги или біографій вообще разныхъ странныхъ людей, изъ которыхъ нѣкоторые были, можетъ статься, скупыми».

Исполняя эту просьбу, Белла осматривала витрину съ величайшимъ вниманіемъ, а мистеръ Боффинъ въ это время наблюдалъ за ея лицомъ. И какъ только она указывала ему книгу съ подходящимъ заглавіемъ, въ родѣ «Жизнеописанія эксцентрическихъ людей», «Анекдотовъ о чудакахъ» или «Разсказовъ о замѣчательныхъ людяхъ», лицо мистера Боффина просвѣтлялось, онъ опрометью кидался въ лавку и покупалъ книгу. Величина, цѣна, литературныя достоинства не принимались въ разсчетъ. Мистеръ Боффинъ покупалъ всякую книгу, сулившую, по заглавію, повѣствованіе о скупцѣ,- покупалъ, не задумываясь, и уносилъ домой. Узнавъ случайно отъ одного букиниста, что какая-то часть извѣстнаго «Ежегодника» посвящена интереснымъ типамъ людей, мистеръ Боффинъ немедленно закупилъ всю партію этого остроумнаго сборника и принялся таскать его къ себѣ въ домъ, вручая Беллѣ по одному тому, а самъ забирая по три заразъ. Эта работа заняла у нихъ около двухъ недѣль. Когда она была доведена до конца, мистеръ Боффинъ, все съ тѣмъ же аппетитомъ на скрягъ, который не только не ослабѣлъ а еще болѣе обострился, снова пустился на поиски.