Чарльз Диккенс - Наш общий друг. Часть 3

Брадлей шелъ впередъ, накрѣпко прикованный къ своей idée fixe, — къ идеѣ ненависти и мщенія, мучительно думая о томъ, что онъ могъ бы насытить то и другое многими, гораздо лучшими способами, чѣмъ тотъ, который онъ избралъ. Орудіе могло быть лучше; лучше выбраны могли быть мѣсто и часъ. Ударить человѣка сзади, въ темнотѣ, на краю берега глубокой рѣки, — дѣло, конечно, ловкое, но надо было тутъ же лишить его возможности защищаться, а вмѣсто того онъ успѣлъ обернуться и схватить его, Брадлей, и потому, чтобы покончить съ нимъ прежде, чѣмъ подоспѣла какая-нибудь случайная помощь, и поскорѣе отдѣлаться отъ него, пришлось столкнуть его въ воду, не удостовѣрившись хорошенько, окончательно ли выбита была изъ него жизнь. Если бъ можно было начать все сначала, надо было сдѣлать не такъ. Что, если бы подержать его голову подъ водой, а потомъ уже выпустить? Что, если бы первый ударъ былъ вѣрнѣе? Если бы застрѣлить его, напримѣръ? Или задушить? Все это было возможно, и могло быть. Невозможно для Брадлей было одно — освободиться отъ цѣпей навязчивой идеи, неумолимо преслѣдовавшей его.

Занятія въ школѣ начинались на другой день. Ученики не замѣтили большой перемѣны или даже никакой не замѣтили на лицѣ своего учителя, ибо лицо это было всегда неподвижнымъ. Но, выслушивая заданные уроки, онъ все время передѣлывалъ наново свое дѣло, и дѣлалъ его лучше. Стоя съ мѣломъ у черной доски и готовясь писать на ней, онъ задумывался о томъ, хорошо ли было выбрано мѣсто на берегу, и не была ли глубже вода, и не было бы ли дѣйствительнѣе паденіе гдѣ-нибудь въ другомъ мѣстѣ рѣки повыше или пониже. Онъ былъ почти готовь провести на доскѣ нужныя линіи, чтобы лучше уяснить себѣ свою мысль. Все съ новыми поправками передѣлывалъ онъ свое дѣло и во время классныхъ молитвъ, и въ то время, когда задавалъ ученикамъ вопросы, и въ теченіе всего дня.

Чарли Гексамъ преподавалъ теперь въ другой школѣ, подъ руководствомъ другого учителя. Наступилъ вечеръ. Брадлей прохаживался у себя въ саду, наблюдаемый изъ-за шторы скромною маленькою ииссъ Пичеръ, которая уже собиралась предложить ему свой флакончикъ съ нюхательной солью отъ головной боли, когда Мэри Анна, вѣрная своему долу, вдругъ подняла руку.

— Въ чемъ дѣло, Маріанна?

— Молодой Гексамъ, съ вашего позволенія, мэмъ, идетъ къ мистеру Гедстону.

— Хорошо, Маріанна.

Маріанна опять подняла руку.

— Можешь говорить, Маріанна.

— Мистеръ Гедстонъ сдѣлалъ мистеру Гексаму знакъ войти въ домъ, и вошелъ самъ, не дожидаясь, чтобъ мистеръ Гексамъ подошелъ. А вотъ и онъ вошелъ, мэмъ, и заперъ за собою дверь.

— Ну, и Богъ съ нимъ, Маріанна.

Телеграфъ Маріанны опять заработалъ.

— Что тамъ еще, Маріанна?

— Имъ тамъ, должно быть, очень скучно и темно, миссъ Пичеръ, потому что штора въ гостиной опущена, и они не думаютъ ее поднимать.

— У всякаго свой вкусъ, Маріанна, — сказала кроткая миссъ Пичеръ съ печальнымъ маленькимъ вздохомъ, который она подавила, прижавъ руку къ своему аккуратному скромному корсету.

Войдя въ темную комнату, Чарли остановился, увидавъ въ ея желтой тѣни своего бывшаго друга.

— Входите, входите, Гексамъ.

Чарли сдѣлалъ было нѣсколько шаговъ, чтобы взять протянутую ему руку, но снова остановился, не дойдя, и не взялъ руки. Тяжелые, налитые кровью глаза школьнаго учителя съ усиліемъ обратились на его лицо и встрѣтили его пытливый взглядъ.

— Мистеръ Гедстонъ, какъ это случилось?

— Случилось? Что?

— Мистеръ Гедстонъ, вы слышали новость Объ этомъ мерзавцѣ, Рейборнѣ? Вы знаете, что онъ убитъ?

— Такъ онъ, значить, умеръ? — вырвалось у Брадлея.

Гексамъ стоялъ и смотрѣлъ на него. Брадлей смочилъ языкомъ свои пересохшія губы, обгелъ взглядомъ комнату, потомъ взглянулъ на своей бывшаго ученика и опустилъ глаза.

— Я слышалъ, что на него было сдѣлано нападеніе, — проговорилъ онъ, силясь удержать подергиванье своихъ губъ, — но я не знаю, чѣмъ оно окончилось.

— Гдѣ вы были, — заговорилъ юноша, ступивъ шагъ впередъ и понижая голосъ, — гдѣ вы были, когда это случилось? Постойте! Я васъ объ этомъ не спрашиваю. Не говорите мнѣ. Если вы навяжете мнѣ ваше признаніе, мистеръ Гедстонъ, я передамъ, куда слѣдуетъ, каждое ваше слово. Помните это. Остерегитесь! Я все разскажу. Я выдамъ васъ, выдамъ!

Несчастный человѣкъ, видимо, жестоко страдалъ, выслушивая это отреченіе. Черной тѣнью отразилось на лицѣ его сознаніе полнаго, безотраднаго одиночества.

— Мнѣ надо говорить, а не вамъ, — продолжалъ юноша. — Если вы заговорите, вы погубите себя. Я хочу выставить передъ вами въ истинномъ свѣтѣ ваше себялюбіе, мистеръ Гедстонъ, — ваше жестокое, необузданное себялюбіе, — чтобъ показать вамъ, почему я считаю себя въ правѣ не имѣть съ вами больше никакого дѣла.

Онъ посмотрѣлъ на своего ученика такъ, какъ будто ожидалъ, что тотъ начнетъ сейчасъ отвѣчать ему урокъ, который онъ, Брадлей, давно зналъ наизусть и который страшно ему надоѣлъ. Но ему нечего было больше сказать этому юношѣ.

— Если вы принимали участіе — не говорю какое, — въ этомъ нападеніи, — продолжалъ Гексамъ, — или знали о немъ что-нибудь — не говорю, что, — или знаете, кто виновникъ — въ болѣе точное изслѣдованіе я не вдаюсь, — то вы сдѣлали мнѣ зло, котораго я никогда вамъ не прощу. Я самъ взялъ васъ съ собой, когда ходилъ въ Темпль къ нему на квартиру, чтобы высказать ему мое мнѣніе о немъ. Я тогда ручался за васъ, вы это знаете. Я взялъ васъ съ собой и тогда, когда подстерегалъ его съ тѣмъ, чтобы найти мою сестру и заставить ее опомниться. И это вы знаете. Я вамъ все время помогалъ въ этомъ дѣлѣ, сочувствуя вашему желанію жениться на моей сестрѣ. Все это вы знаете. Какъ же вы не знаете того, что, преслѣдуя свои цѣли, что, потакая своему неукротимому нраву, вы подвергаете подозрѣнію и меня. Вотъ какъ вы отблагодарили меня, мистеръ Гедстонъ!

Брадлей сидѣлъ, не шевелясь и глядя неподвижнымъ взглядомъ въ пространство. Всякій разъ, какъ Гексамъ останавливался, онъ поднималъ на него глаза, какъ будто ожидая, скоро ли тотъ доскажетъ свой урокъ. Всякій разъ, какъ Гексамъ снова начиналъ говорить, лицо его становилось опять неподвижнымъ.

— Я выложу все на-чистоту, мистеръ Гедстонъ, — продолжалъ молодой человѣкъ, тряхнувъ головой почти съ угрозой. — Теперь не время притворяться, будто я не знаю того, что я знаю, кромѣ одной вещи, на которую лучше и не намекать, потому что это небезопасно для васъ. Вотъ что я хотѣлъ вамъ сказать: если вы были хорошій учитель, то и я былъ хорошій ученикъ. Я приносилъ вамъ честь и, создавая себѣ репутацію, создавалъ ее и вамъ. Итакъ, мы, значитъ, стояли въ одинаковыхъ условіяхъ. Теперь я хочу поставить вамъ на видъ, какъ вы отблагодарили меня за всѣ мои старанія помочь осуществленію вашихъ желаній по отношенію къ моей сестрѣ. Вы скромпрометировали меня тѣмъ, что насъ съ вами видѣли вмѣстѣ въ то время, когда я сводилъ свои счеты съ этимъ Рейборномъ. Вотъ первое, что вы сдѣлали. Если моя репутація и то, что я теперь отрекаюсь отъ васъ, мистеръ Гедстонъ, поможетъ мнѣ выпутаться изъ этого дѣла, то этимъ я себѣ буду обязанъ, а не вамъ. Не васъ благодарить мнѣ за это.