Чарльз Диккенс - Наш общий друг. Часть 3

— Юджинъ, ты заставилъ меня ѣхать, но я напрасно не осталась съ тобой. Ты такъ взволнованъ, какъ давно уже не былъ. Что ты дѣлалъ?

— Ничего. Только ждалъ, когда ты вернешься.

— И разговаривалъ съ мистеромъ Ляйтвудомъ, — сказала Лиззи, съ улыбкой поворачиваясь къ нему. — Но вѣдь его общество не могло такъ тебя взволновать.

— Ты думаешь, дорогая? А мнѣ такъ кажется, что меня взволновало именно общество, — отвѣчалъ ей Юджинъ своимъ прежнимъ шутливымъ тономъ, смѣясь и цѣлуя ее.

Это слово такъ засѣло въ мозгу Мортимера Ляйтвуда и такъ преслѣдовало его, пока онъ шелъ въ этотъ вечеръ къ себѣ домой въ Темпль, что онъ рѣшилъ заглянуть въ общество, котораго онъ уже довольно давно не видалъ.

Поэтому, получивъ пригласительную карточку отъ мистера и мистрисъ Венирингъ, просившихъ его сдѣлать имъ честь отобѣдать у нихъ, Мортимеръ Ляйтвуцъ счелъ нужнымъ любезно отвѣтить на нее въ томъ смыслѣ, что онъ будетъ счастливъ имѣть эту честь. Венеринги продолжали, какъ и прежде, неутомимо разсыпать «обществу» приглашенія къ обѣду, и всякому, желавшему пообѣдать у нихъ, слѣдовало поспѣшить, ибо въ книгѣ Судебъ несостоятельныхъ должниковъ уже было записано, что на слѣдующей недѣлѣ съ Венирингомъ произойдетъ оглушительный крахъ. Да, на слѣдующей недѣлѣ всему міру будетъ извѣстно, что, отыскавъ ключъ къ великой тайнѣ жить выше средствъ и перемудривъ въ качествѣ законодателя-депутата отъ честныхъ избирателей Покетъ-Бричеза, Beнирингъ и супруга его удалятся въ Кале, гдѣ будуть жить на брилліанты мистрисъ Beнирингъ (на которые мистеръ Beнирингъ, какъ добрый мужъ, затрачивалъ отъ времени до времени изрядные куши) и разсказывать Нептуну и другимъ, какъ до выхода Вениринга изъ парламента палата общинъ состояла изъ него да еще изъ шестисотъ пятидесяти семи его закадычныхъ друзей. И черезъ недѣлю же приблизительно общество сдѣлаетъ открытіе, что оно давно уже презирало Вениринга и не довѣряло Венирингу, и, когда ѣхало обѣдать къ Венирингу, всегда питало сомнѣнія на его счетъ — весьма секретно, впрочемъ, ибо это были сомнѣнія приватнаго и конфиденціальнаго свойства, надо полагать.

Но такъ какъ книга Судебъ несостоятельныхъ должниковъ за будущую недѣлю еще не раскрыта, то мы находимъ у Вениринговъ обычное стеченіе публики — людей, явившихся къ нимъ въ домъ, чтобъ отобѣдать другъ съ другомъ, но не съ ними. Тутъ леди Типпинсъ. Тутъ Подснапъ великій и мистрисъ Подснапъ. Тутъ Твемло. Тутъ Буфферъ и Бруэръ, и Бутсъ. Тутъ и богачъ-подрядчикъ, олицетворяющій собой благодѣтельное Привидѣніе для пятисотъ тысячъ человѣкъ. Тутъ и предсѣдатель комитетовъ, проѣзжающій по три тысячи миль въ недѣлю. Тутъ и блестящій финансовый геній, такъ искусно превращающій акціи въ замѣчательно круглую сумму — ровно въ триста семьдесятъ пять тысячъ фунтовъ, безъ шиллинговъ и пенсовъ.

Прибавьте къ нимъ Мортимера Ляйтвуда, явившагося между ними тѣмъ самымъ вяло-равнодушнымъ Мортимеромъ, — сколкомъ съ Юджина, — какимъ онъ былъ въ тѣ дни, когда разсказывалъ имъ исторію «человѣка невѣдомо откуда».

Юная фея Типпинсъ вскрикиваетъ отъ неожиданности при видѣ своего невѣрнаго обожателя. Она манитъ къ себѣ бѣглеца своимъ вѣеромъ, но бѣглецъ, твердо рѣшившійся держаться отъ нея подальше, бесѣдуетъ о Британіи съ Подснапомъ. Подснапъ всегда говорить о Британіи, и говоритъ въ такомъ тонѣ, какъ будто онъ своего рода тайный стражъ, приставленный оберегать ея интересы противъ остального міра.

— Мы знаемъ, чего хочетъ Россія, сэръ, — говорить великій Подснапъ. — Мы знаемъ, чего добивается Франція. Мы видимъ, куда мѣтить Америка. Но мы знаемъ и то, что такое Англія. Этого довольно для насъ.

Однако, когда доложили, что поданъ обѣдъ, и Ляйтвудъ опускается на свое старое мѣсто насупротивъ леди Типпинсъ, ее уже нельзя отразить.

— Несчастный изгнанникъ Робинзонъ Крузо! — говорить эта волшебница, о бмѣниваясь съ нимъ поклономъ. — Въ какомъ состояніи вы оставили вашъ островъ?

— Благодарю васъ, — отвѣчаетъ Ляйтвудъ. — Мой островъ въ порядкѣ; по крайней мѣрѣ, ни на что не жаловался, когда я уѣзжалъ,

— А какъ ваши дикари поживаютъ? — спрашиваетъ леди Типпинсъ.

— Они начинали уже цивилизоваться, когда я выѣхалъ изъ Жуанъ-Фернандеса, — другъ друга начали ѣсть, а это уже почти цивилизація, — говоритъ Ляйтвудъ.

— Мучитель! — восклицаетъ прелестное юное существо. — Вы знаете, что мнѣ нужно, и забавляетесь моимъ нетерпѣніемъ. Сейчасъ же разскажите мнѣ о вашихъ новобрачныхъ. Вы вѣдь были на свадьбѣ.

— Развѣ былъ? Позвольте. (Мортимеръ дѣлаетъ видъ, что припоминаетъ.) Ахъ да, былъ!

— Какъ же была одѣта невѣста? Гребцомъ?

Мортимеръ хмурится и не отвѣчаетъ.

— Должно быть она сама гребла, сама правила рулемъ, сама лавировала и швартовала (или какъ оно тамъ говорится по морскому?) на той лодкѣ, которая привезла ее къ вѣнцу, — продолжаетъ игривая Типпинсъ.

— Въ какомъ бы видѣ ни явилась она къ вѣнцу, она все скрасила собой, — говоритъ Мортимеръ.

Леди Типпинсъ мило взвизгиваетъ, чѣмъ привлекаетъ общее вниманіе на себя.

— Скрасила собой! Поддержите меня, Венирингъ, если я въ обморокъ упаду. Онъ хочетъ насъ увѣрить, что какая-то ужасная лодочница — сама красота.

— Простите, леди Типпиивъ, я ровно ни въ чемъ не хочу васъ увѣрять, — вставляетъ Ляйтвудъ и подкрѣпляетъ слово дѣломъ, принимаясь за свой обѣдъ съ полнѣйшимъ равнодушіемъ

— Э, нѣтъ, вы не увернетесь отъ меня такимъ образомъ, мрачный житель лѣсовъ! — восклицаетъ леди Типпинсь. — Пожалуйста, не уклоняйтесь отъ вопроса! Нечего вамъ покрывать вашего друга Юджина, который сдѣлалъ изъ себя такое посмѣшище. Вы должны понять, что такой смѣшной поступокъ не можетъ не осуждаться голосомъ общества… Мистрисъ Beнирингъ, моя милая, образуемте комитетъ отъ палаты для обсужденія этого вопроса.

Мистрисъ Beнирингъ, которая никогда не можетъ устоять передъ чарами этой сильфиды, возглашаетъ:

— Ахъ-да! Образуемте комитетъ отъ палаты! Чудесно!

Beнирингъ говорить:

— Всѣ поддерживающіе это предложеніе, скажутъ: да. Всѣ, кто противъ, скажутъ: нѣтъ. Да — нѣтъ. На сторонѣ «да» перевѣсъ.

Но никто не обращаетъ ни малѣйшаго вниманія на его шутку.

— Я — предсѣдательница комитета! — кричитъ леди Тимпинсъ.

— До чего она остроумна! — восклицаетъ мистрисъ Beнирингъ, но и на нее никто не обращаетъ вниманія.

— Итакъ, засѣданіе комитета отъ палаты для… какъ это говорится?.. для выясненія, что ли… голоса общества — открыто, — продолжаетъ какъ ни въ чемъ не бывало веселая леди. — На обсужденіе комитета предложенъ вопросъ: умно поступаетъ молодой человѣкъ хорошей фамиліи, пріятной наружности и не лишенный дарованій, женясь на бывшей лодочницѣ, а потомъ фабричной работницѣ, или показываетъ себя дуракомъ?