Генри Филдинг - История Тома Джонса, найденыша

— О, вы не знаете, сэр, что это за дьявол! — отвечал Партридж. — Он может поднять меня одной рукой и выбросить в окошко; да он бы это и сделал, если бы только вообразит…

— Ну, я тоже лицом в грязь не ударю, — прервал его сборщик. — Кроме того, нас здесь пятеро.

— Не знаю, как это пятеро. — вмешалась хозяйка, — мой муж в этом деле не участник. И вообще никакого насилия над своими гостями я не допущу. Молодой джентльмен — красавец, какого я отроду не видала, и он такой же сумасшедший, как мы с вами. Что вы там толкуете о диком выражении его глаз? Чудесные глаза, и взгляд такой ласковый, а сам он скромный и обходительный. Я от души его пожалела, когда вот этот джентльмен в углу сказал нам, будто он несчастлив в любви. Понятно, что от этого взгляд у человека немного изменится, особенно у такого красавчика. И что это, право, за женщина? Какого ей дьявола еще нужно? Писаный красавец и с преогромным состоянием. Должно быть, одна из ваших знатных барынь, из тех столичных штучек, выведенных в вашем вчерашнем представлении, которые сами не знают, чего хотят.

Судейский писец тоже объявил, что он не станет мешаться в это дело без судебного постановления.

— Допустим, — сказал он, — против нас возбуждено будет дело за незаконный арест. Что могли бы мы привести в свое оправдание? Как знать, что будет признано присяжными за достаточное доказательство сумасшествия? Впрочем, я говорю только относительно себя: юристу не подобает принимать участие в таких делах иначе, как в качестве юриста. Присяжные к нам всегда придирчивее, чем к прочим гражданам. Поэтому я не отговариваю ни вас, мистер Томсон, (обратился он к сборщику), ни джентльмена, согласного с вами, и вообще никого из здесь присутствующих.

Сборщик кивнул головой, а содержатель кукольного театра сказал:

— Присяжным иногда бывает трудно решить, действительно ли они имеют дело с сумасшедшим. Помню, сам я однажды присутствовал при решении этого вопроса в суде, где двадцать человек присягнули, что человек безумен, как заяц в марте, а двадцать других — что он в полном уме, как любой англичанин. И действительно, большинство публики было того мнения, что это лишь происки родственников, желающих лишить несчастного гражданских прав.

— Очень может статься! — воскликнула хозяйка. — Я сама, знала одного несчастного, которого семья продержала всю жизнь в сумасшедшем доме, а сама между тем пользовалась его состоянием. Да что толку-то? Закон признал его состояние за семьей, а по праву оно все-таки принадлежит не ей.

— Вот вздор! — презрительно воскликнул писец. — Кому может принадлежать какое-нибудь право, как не тем, за которыми закон признал его? Если бы закон признал за мной лучшее поместье в государстве, так мне дела нет до того, есть ли у кого-нибудь право на это поместье.

— Если так, — заметил Партридж, — felix quern facinnt aliena pericula cautum [299] Счастлив, кого чуткая беда научает быть осторожным (лат.). .

Хозяин, выходивший к воротам встречать одного всадника, в эту минуту вернулся в кухню с испуганным лицом и сказал:

— Господа, можете себе представить: мятежники ускользнули от герцога и находятся почти у самого Лондона. Известие достоверное, мне сообщил его человек, только что приехавший верхом.

— От души этому рад! — воскликнул Партридж. — Значит, в этой стороне боев не будет.

— Я тоже рад, — сказал писец, — но по более высоким побуждениям: я всегда за то, чтобы право торжествовало.

— А мне говорили, что у этого человека нет никаких прав, — заметил хозяин.

— Я в два счета докажу вам обратное! — воскликнул писец. — Если мой отец умирает, обладая каким-нибудь правом, — заметьте, я говорю: обладая каким-нибудь правом, — разве это право не переходит к сыну? И разве одно право не переходит точно так же, как и другое?

— Но какое же он имеет право сделать вас папистами? — заметил хозяин.

— Не бойтесь, не сделает, — сказал Партридж. — Что касается права, то джентльмен доказал его яснее ясного, а что касается религии, то она тут совершенно ни при чем. Сами паписты не ожидают ничего такого. Один папистский священник, превосходнейший человек и мой хороший знакомый, честью меня уверял, что они вовсе этого не замышляют.

— И мне говорил то же самое другой священник, мой знакомый, — сказала хозяйка, — но муж мой вечно боится папистов.

Я знаю очень многих папистов — превосходные люди и щедро сыплют деньгами; а у меня правило: деньги всегда хороши, от кого бы ни доставались.

— Правильно, хозяйка, — сказал содержатель кукольного театра. — По мне, все равно какая у нас религия, лишь бы только не взяли верх пресвитерианцы [300] Пресвитерианцы — одна из пуританских сект, игравшая крупную роль во время английской буржуазией революция; пресвитерианцы относились враждебно к театру и, захватив власть, запретили театральные представления. ( прим. А. Ф.). , потому что они враги кукольного театра.

— Так вы готовы принести религию в жертву барышам и желаете водворения папизма? — воскликнул сборщик акциза.

— Нисколько не желаю. — отвечал содержатель театра. — Я ненавижу папизм не меньше, чем другие; а все же утешительно то, что при нем можно жить, чего не скажешь про пресвитерианство. Ведь всех нас заботит прежде всего вопрос о средствах существования: они должны быть обеспечены. Признайтесь откровенно: я об заклад побьюсь, что больше всего на свете вы боитесь потерять свое место. Успокойтесь, приятель: акциз сохранится при всяком правительстве.

— Нет, я был бы негодяем, если бы не почитал короля, который дает мне кусок хлеба, — возразил сборщик. — Это так просто и естественно: что мне из того, что акцизное управление останется и при другом правительстве, если мои друзья будут уволены, а вслед за ними и мне придется убираться прочь? Нет, нет, приятель, меня не проведешь, и я не отрекусь от своей религии из-за надежды удержать за собой должность при новом правительстве. Лучше мне, конечно, не будет; гораздо вероятнее, что будет хуже.

— Это самое и я отвечаю, — сказал хозяин, — когда мне говорят: неизвестно, что может случиться! Толкуйте! Разве я не был бы круглым дураком, если бы давал взаймы деньги бог знает кому, потому что он может отдать их назад? У меня в конторке они будут сохраннее; там я и буду их держать.

Судейский писец составил себе высокое понятие о сметливости Партриджа. Проистекало ли это из его глубокого проникновения в человеческие души, а также в природу вещей или из симпатии к брадобрею, потому что и тот и другой были убежденными якобитами, — неизвестно, только писец и Партридж сердечно пожали друг другу руки и выпили по кружке крепкого пива с тостами, о которых мы предпочитаем умолчать.

Тосты эти были поддержаны и всеми прочими, даже хозяином, хотя и неохотно, — трактирщик не мог устоять против угроз писца, побожившегося, что ноги его не будет больше в этом доме, если тот откажется выпить. Кружки, опорожненные по этому случаю, скоро положили конец разговору. А мы, пользуясь этим, закончим главу.