Александр Хьелланн - Избранные произведения

— Оставь его, Мартин! — крикнул он, задыхаясь.

— А-а! — закричал Мартин. — Один из кровопийц! Ты пришел как раз вовремя! Я сейчас выпущу из тебя кишки, проклятая собака!

Но в тот момент, как он рванулся на Габриеля, он почувствовал, что его схватили сзади за оба локтя.

— Ты с ума сошел, Мартин! Ведь это Габриель! Сын консула! Ты совсем потерял голову, парень! — воскликнул Клоп; они вдвоем со шведом навалились на Мартина и крепко держали его.

Но Мартин кричал и отбивался; наконец, обессиленный, он откинулся назад и утих.

Том Робсон уже почти ничего не соображал, но все же плелся к своему дому, который был в нескольких шагах.

— Вы можете не опасаться, господин Габриель! — сказал Клоп заискивающим тоном. — Мы его держим крепко.

— Вам следовало сделать это раньше, — отвечал Габриель. — Я бы как-нибудь сам справился с ним.

Он был такой тонкий и стройный, что, казалось, Мартин мог бы раздавить его в припадке ярости. Когда Габриель ушел, Клоп, глядя ему вслед, сказал:

— А вот ведь все-таки заметна в них кровь-то!

Мартин, которого они только что отпустили, поднял голову:

— Кровь? Ты говоришь — кровь?! Да, кровь в них есть! Это кровь бедняков, которую они сосут из поколения в поколение, и всю эту кровь они перерабатывают в золото — красное, блестящее, кровавое золото. Но, — прибавил он таинственно, — я выбью из них это золото, я! И это золото засияет ярче крови над всем Сансгором! Только подождите!

И быстро, как зверь, он побежал вниз по обрыву.

Клоп и швед переглянулись и пошли каждый своим путем, не сказав ни слова.

Испуганная звоном разбитого стекла, Марианна сразу потушила свет. Она сняла нижнюю юбку и попробовала заткнуть ею окно. Но ветер так сильно задувал снаружи, что укрепить ее никак не удавалось. Марианна вся продрогла, пока стояла у окна, и, усталая, забилась в постель. Но при каждом порыве ветра ома ощущала холодную струю воздуха и никак не могла согреться.

Внизу бродил дед и что-то бормотал, допивая остатки эля. Марианна сложила руки и стала молиться, чтобы ей поскорее умереть. Среди ночи она снова проснулась: ее охватил дикий ужас, она дрожала всем телом: ей казалось, что она слышит крики и вопли множества людей.

Фру Гарман уже легла в постель после длинного, утомительно-трудного дня. Мадлен тоже исчезла; она теперь уходила к себе каждый раз, когда в доме бывала Фанни.

Мортен и Фанни были в этот вечер в Сансгоре. Красивая женщина держалась с Мадлен так же, как и прежде, все так же ласково улыбалась, и Мадлен часто спрашивала себя — не приснилась ли ей эта, уже далекая, лунная ночь.

Было около одиннадцати. Габриель только что вернулся из своей «экспедиции» в шкиперский поселок. Когда он выходил, чтобы определить направление ветра, он услышал наверху шум.

Консул с дядюшкой Рикардом играли в шахматы. Мортен, Фанни и Ракел говорили о завтрашнем бале и время от времени обращались с вопросами к йомфру Кордсен, которая сидела у печки и чистила серебро.

— Кажется, южный ветер, Габриель? — сказал консул, прислушиваясь к порывам ветра, шумевшего в листве деревьев.

— Сильный зюйд-вест, отец, — отвечал Габриель.

— Хорошо, — сказал младший консул. — Это нам не повредит, лишь бы не было северного; он нагоняет воду в верфи.

Дамы встали, чтобы пожелать спокойной ночи, а Мортен — чтобы опрокинуть еще один стаканчик; вдруг снизу донеслись возбужденные голоса. Кто-то бежал вверх по лестнице, прямо к гостиной. Дверь распахнулась, и в комнату ворвался старик Андерс. Лицо его было бледно, насколько это допускали сажа и смола, въевшиеся ему в кожу; жесткие волосы торчали во все стороны. Держа шляпу в руке, он бросился к консулу и начал:

— Вы… вы… вы…

Он повторял это слово все быстрее и быстрее, но был не в состоянии добавить к нему хоть один звук; все поняли, что он хотел сказать что-то очень важное. Он страшно покраснел от усилия:

— Вы… вы… вы…

— Да пропой, черт тебя побери! — воскликнул младший консул и топнул ногой.

Тогда старик пропел на мотив старинной веселой песенки:

— А в смоловарне начался пожар…

В тот же момент кто-то в саду закричал изо всех сил:

— Пожар! Пожар!

Мортен быстро раздвинул гардины, и все сразу увидели красноватый отблеск за темными стеклами. Все бросились к окнам.

— Тихо! — зазвучал голос консула. Все остановились и взглянули на него. Этот сухой, небольшого роста человек стоял выпрямившись; глаза его были спокойны и ясны, нижняя губа выпячена. Глава дома сказал:

— Горят верфи! Ты, Мортен, бери оба пожарных насоса, ключи висят в прихожей. Возьми и ведра.

Мортен выбежал исполнять приказание.

— Задира! Ты иди во второй этаж среднего здания, там лежит большой парус; его надо бросить в море, а затем накрыть им материальный склад. Понимаешь? Материальный склад нужно спасти, иначе…

Но дядюшка Рикард уже поспешил из комнаты вместе со стариком Андерсом.

— Габриель! Ты беги наверх, в хутор… Габриель… — позвал консул, но Габриеля уже и след простыл, он выбежал в другую дверь.

— Ах! Ну и бездельник же этот мальчишка! — невольно вырвалось у младшего консула.

Жуткий черный дым и темно-красное пламя разрастались с каждой минутой, словно набираясь сил и торопясь укрепиться, прежде чем люди сумеют оказать сопротивление. Но Габриель ничего не боялся; он видел только красное облако над кораблем, которое поднималось очень высоко в серое небо, и Габриель смело бросился в шкиперский поселок. Когда он увидел, что кораблю грозит опасность, его первой и единственной мыслью был Том Робсон, и мальчик побежал к дому, где его давно хорошо знали.

— Мистер Робсон! Том! Том! — закричал он, заглядывая и темную комнату, в которой стоял запах как в старой винной бочке. — Пожар! Том! Корабль горит!

Он бросился к постели и стал трясти мистера Робсона. В эту минуту вошла хозяйка — высокая, полная жена шкипера — и внесла лампу; она только что, как смогла, раздела Тома.

— Да? Неужели? Это вы, господин Габриель? — сказала она, застегивая халат. — Неужели пожар? Мистер Робсон! — окликнула она и стала помогать Габриелю будить Тома.

— What is the matter?! [33] В чем дело? (англ.). — пробормотал Том и повернул к Габриелю разбитое окровавленное лицо.

— Ай-ай-ай! Ну, подумайте! — простонала женщина. — Он пьян как свинья! Ну, не грешно ли, что такой порядочный человек становится такой свиньей! Том! Том! Ах, господи боже мой! Какое безобразие!

Габриель, не долго думая, вылил ему на голову воду из корыта. Мистер Робсон сопел и отдувался. Приподнявшись на локте левой руки, он лениво помахал правой и крикнул: