Чарльз Диккенс - Замогильные записки Пикквикского клуба

— Ведь она, бедняжка, совсем стосковалась, — продолжала Клоппинс, заглянув наперед в голландскую печку, — ничего не ест, не пьет, и вся ее отрада только в обществе добрых приятельниц, которые иной раз из сострадания приходят посидеть к ней. Это ужасно!

— Бесчеловечно! — подхватила миссис Сандерс.

— И это тем досаднее, молодой человек, — продолжала с большим увлечением миссис Клоппинс, — что господин ваш — джентльмен с деньгами, капиталист, можно сказать. Что бы ему стоило содержать жену? Ничего, просто плевое дело, и его решительно ничем извинить нельзя. Отчего он не женится на ней?

— Да, это загадка, — сказал Самуэль.

— Конечно, загадка, которую может только разрешить закон, — подхватила миссис Клоппинс. — Что тут толковать? Мужчины почти все негодяи, и не будь закона, они бы делали с нами, что хотели. Но закон, слава богу, берет нас под свою защиту, и авось господин ваш, молодой человек, узнает через шесть месяцев, что значит оскорблять бедную женщину.

При этом утешительном предположении миссис Клоппинс вздернула голову и улыбнулась миссис Сандерс, которая тоже поспешила отвечать веселой улыбкой.

«Стало быть, дело уже пущено в ход», — подумал Самуэль.

В эту минуту в комнату вошла миссис Бардль.

— Вот вам расписка и сдача, мистер Уэллер, — сказала миссис Бардль. — Надеюсь, мистер Уэллер, вы, по старому знакомству, останетесь с нами выкушать чайку и закусить, чем бог послал.

Мистер Уэллер согласился, рассчитывая на выгоды, какие можно получить от такого угощения. Миссис Бардль вынула из маленького шкафа черную бутылку и, наливая рюмку для мистера Уэллера, наполнила, по рассеянности, три другие рюмки, стоявшие на столе. Такая рассеянность была, разумеется, естественным следствием постигнувшего ее несчастья.

— Что с вами, миссис Бардль? — вскричала миссис Клоппинс. — Посмотрите, что вы делаете.

— Ну, это хороший признак, — заметила миссис Сандерс.

— Бедная моя головушка! — воскликнула миссис Бардль со слабой улыбкой на устах.

Самуэль прекрасно понимал все эти уловки и потому сказал не обинуясь, что перед ужином он обыкновенно пьет не иначе как вместе с какой-нибудь леди. Последовали остроумные замечания, и миссис Сандерс, подшучивая над молодым человеком, обмочила свои губки в поданной рюмке. Другие дамы, по приглашению Самуэля, тоже не замедлили последовать ее примеру. Затем миссис Клоппинс предложила тост в залог будущих успехов вдовы Бардль против бессовестного старика: леди опорожнили свои рюмки и сделались чрезвычайно разговорчивы.

— Вы, я думаю, слышали, мистер Уэллер, как идет это дело? — спросила миссис Бардль.

— Кое-что слышал, — отвечал Самуэль.

— Ах, если бы вы знали, мистер Уэллер, как неприятно для бедной женщины таскаться по судам, — сказала миссис Бардль, — но делать больше нечего; пусть будет, что будет. Покровители мои, Додсон и Фогг, уверяют, что мы непременно будем иметь успех, потому что правда вся на нашей стороне. Уж я и не придумаю, что делать, если не будет успеха.

Но при одном предположении о безуспешности своего дела бедная вдова, миссис Бардль, пришла в такое сильное волнение, что немедленно принуждена была налить и опорожнить залпом рюмку вина, иначе, — сказала потом миссис Сандерс, — без этой находчивости и присутствия духа, она бы непременно лишилась чувств.

— Когда, вы надеетесь, состоится окончательное решение по вашему делу? — спросил Самуэль.

— В феврале, мистер Уэллер, или, быть может, в марте, — отвечала миссис Бардль.

— Сколько будет у вас свидетелей? — спросила миссис Клоппинс.

— Ну, об этом не стоит и толковать, моя милая, — сказала миссис Сандерс, — в свидетелях, разумеется, не будет недостатка.

— A ведь, мне кажется, господа Додсон и Фогг будут просто в отчаянии, если, чего боже сохрани, процесс будет проигран, — заметила миссис Клоппинс.

— О, они с ума сойдут! — сказала миссис Сандерс. — Ведь, уж само собою разумеется, они взялись хлопотать только за процент.

— Что ж? Дело не рискованное: миссис Бардль непременно выиграет, — возразила миссис Клоппинс.

— Надеюсь, — сказала миссис Бардль.

— В этом не может быть ни малейшего сомнения, — подхватила миссис Сандерс.

— Очень хорошо, сударыни, — сказал Самуэль, вставая с места, — я со своей стороны считаю нужным пожелать полного успеха правому делу.

— Покорно вас благодарю, — с жаром проговорила миссис Бардль.

— Что ж касается господ Додсона и Фогга, которые ведут дела за процент, — продолжал мистер Уэллер, — я полагаю, что они — пречестнейшие плуты, как и вся их братия, и на этом основании, милостивые государыни, я желаю им той награды, которой они вполне заслуживают.

— Небо наградит их за доброе дело, — сказала растроганная миссис Бардль.

— Конечно, — заключил мистер Уэллер. — Желаю вам, сударыни, спокойной ночи и приятных снов.

К великому утешению миссис Сандерс, хозяйка не пригласила гостя принять дальнейшее участие в поросячьих ножках и поджаренном сыре, которым вслед за тем, при слабом содействии юного Бардля, любезные кумушки оказали полную справедливость.

Возвратившись в гостиницу «Коршуна и Джорджа», мистер Уэллер представил своему господину достоверный отчет о юридической практике господ Додсона и Фогга, почерпнутый из чистейшего источника в жилище миссис Бардль. Свиданье с мистером Перкером, происходившее на другой день, вполне подтвердило показание мистера Уэллера, и мистер Пикквик, собираясь к святкам на Дингли-Делль, получил приятное убеждение, что дело его по обвинению в неисполнении обещания жениться месяца через три будет публично производиться в суде; вдова Бардль имела на своей стороне счастливое столкновение обстоятельств и юридическую опытность господ Додсона и Фогга.

Оставалось еще два дня до поездки пикквикистов на Дингли-Делль. Мистер Самуэль Уэллер сидел в общей зале таверны и, кушая свой завтрак, размышлял, как бы поприятнее провести это время. День был замечательно хороший. Переходя от одной мысли к другой, мистер Уэллер вдруг почувствовал припадок сыновней любви и убедился, что ему необходимо сделать визит своему почтенному родителю и сходить на поклон к своей мачехе. Это убеждение в такой степени подействовало на весь его организм, что он не постигал, как прежде подобные мысли ни разу не заронялись в его душу. Желая без малейшего замедления исправить такое непростительное забвение сыновнего долга, мистер Уэллер тотчас же побежал наверх к мистеру Пикквику и попросил позволения отлучиться для этой похвальной цели.

— Ступайте, мой друг, — сказал мистер Пикквик, обнаруживая очевидный восторг при таком пробуждении нежных чувств в сердце своего слуги.