Чарльз Диккенс - Замогильные записки Пикквикского клуба

— Скорее, господа! — кричит нетерпеливый кучер.

— Скорее, господа! — повторил кондуктор.

— Как вам не стыдно, господа! — возглашает старый джентльмен, считавший неизъяснимым бесстыдством бегать из кареты, когда честный пассажир должен дорожить каждой минутой.

Мистер Пикквик карабкается по одну сторону, мистер Толман по другую, мистер Винкель кричит: «Шабаш!», Самуэль Уэллер гласит: «Баста» — и дилижанс благополучно трогается с места. Шали приходят в движение на джентльменских шеях, мостовая трещит, лошади фыркают, несутся, и пассажиры опять вдыхают в открытом поле свежий воздух.

Дальнейшее путешествие мистера Пикквика и его друзей на мызу Дингли-Делль не представляет ничего слишком замечательного, особенно в ученом смысле. Само собою разумеется, что они останавливались в каждом трактире для утоления своей жажды горячим пуншем, который в то же время должен был предохранить их джентльменские носы от злокачественного влияния мороза, оковавшего землю своими железными цепями. Наконец, в три часа за полдень, они остановились, здравы и невредимы, веселы и спокойны, в гостинице «Голубого льва», что в городе Моггльтоне, где некогда удалось им присутствовать на гражданском пиршестве крикетистов.

Подкрепив себя двумя стаканами портвейна, мистер Пикквик принялся свидетельствовать своих устриц и знаменитую треску, вынырнувшую теперь из ящика на привольный свет, как вдруг кто-то слегка дернул его сзади за подол шинели. Оглянувшись назад, ученый муж с изумлением и радостью увидел, что предмет, вздумавший таким невинным и любезным способом обратить на себя его джентльменское внимание, был не кто другой, как любимый паж мистера Уардля, известный читателям этой достоверной истории под характерным титулом «жирного парня».

— Эге! — сказал мистер Пикквик.

— Эге! — сказал жирный парень.

И сказав это, жирный парень с наслаждением взглянул на устриц, на треску и облизнулся. Был он теперь еще несколько жирнее, чем прежде.

— Ну, как вы поживаете, мой юный друг? — спросил мистер Пикквик.

— Ничего, — отвечал жирный толстяк.

— Вы что-то очень красны, любезный друг, — сказал мистер Пикквик.

— Может быть.

— Отчего бы это?

— Да, я вздремнул малую толику на кухне, в ожидании вашей милости, — отвечал толстяк, покоившийся невинным сном в продолжение нескольких часов, — я приехал сюда в тележке, в которой хозяин приказал мне привести домой ваш багаж. Он хотел было послать со мною верховых лошадей, да рассудил, что, может быть, вы вздумаете лучше пройтись пешком до Дингли-Делля, так как, видите ли, теперь довольно холодно.

— Конечно, конечно, — поспешил согласиться мистер Пикквик.

Ученый муж быстро сообразил и припомнил, как некогда он и его друзья путешествовали в этой стороне с негодной клячей, наделавшей им столько неприятных хлопот.

— Да, лучше уж мы пройдемся пешком, — повторил он. — Самуэль!

— Что прикажете?

— Помогите этому парню уложить в тележку наши вещи и ступайте с ним вместе на Дингли-Делль.

— A вы-то где останетесь, сэр?

— Мы пойдем пешком.

Сделав это премудрое распоряжение и щедро наградив кучера с кондуктором, мистер Пикквик немедленно полетел со своими друзьями по знакомым полям, мечтая с наслаждением о приятном отдыхе на гостеприимной мызе. Мистер Уэллер и жирный парень стояли друг против друга первый раз в своей жизни. Самуэль взглянул на жирного парня с превеликим изумлением и, не сделав никаких словесных замечаний, поспешно принялся нагружать миниатюрную тележку, между тем как жирный толстяк продолжал спокойно стоять подле него, любуясь, по-видимому, работой и ухватками расторопного мистера Уэллера.

— Вот и все, — сказал Самуэль, уложив наконец последнюю сумку, — все.

— Странно, как это вышло, — отвечал жирный парень самодовольным тоном, — оно уж ведь точно, ничего больше нет.

— Вы чудесный человек, я вижу, — сказал Самуэль, — можно бы, при случае, показывать вас за деньги, как редкость.

— Покорно вас благодарю, — отвечал толстяк.

— Скажите-ка, любезный друг: на сердце у вас нет какой-нибудь особенной кручины? — спросил Самуэль.

— Нет, кажется.

— Ведь вот оно, подумаешь, как можно ошибиться; а я, глядя на вас, воображал, что вы страдаете неисцелимой привязанностью к какой-нибудь красотке.

Жирный парень покачал головой и улыбнулся.

— Ну, я рад, любезный друг, — сказал Самуэль. — Что, вы употребляете какие-нибудь крепкие напитки?

— Изредка почему не употреблять; но вообще я лучше люблю поесть.

— Так, как мне бы следовало догадаться; но я, собственно, хотел вам предложить какой-нибудь стаканчик для полирования крови… для того, то есть, чтобы согреть немножко свои кости; но вы, как я вижу, неспособны чувствовать холод.

— Никогда, — подхватил жирный парень; — да вот и теперь, с вашего позволения, не мешало бы, так сказать, стакан хорошенькой настоечки.

— Ой ли? Мы вас попотчуем и виски для первого знакомства. Пойдемте.

За буфетом «Голубого льва» жирный толстяк, не мигнув и не поморщившись, залпом проглотил огромный стакан виски. Такой подвиг значительно возвысил его во мнении столичного слуги, и мистер Уэллер немедленно последовал его примеру. Затем они пожали друг другу руки и пошли к тележке.

— Вы умеете править? — спросил жирный парень.

— Горазд был в старину, не знаю, как теперь, — отвечал Самуэль.

— И прекрасно, извольте получить, — сказал жирный парень, вручая ему вожжи и указывая на дорогу. — Путь гладкий, как стрела: не ошибетесь.

С этими словами жирный парень улегся вдоль телеги подле трески и, положив под голову, вместо подушки, бочонок с устрицами, немедленно погрузился в сладкий сон.

— Вот тебе раз, навязали на шею славного детину! — воскликнул Самуэль. — Он уж и храпит, провал его возьми! — Эй, ты, молодой лунатик!

Но и после троекратных возгласов молодой лунатик не обнаружил ни малейших признаков присутствия сознания в своем тучном организме.

— Делать нечего, пусть себе дрыхнет.

Проговорив эту сентенцию, мистер Уэллер сел на облучок, дернул вожжами и погнал старую клячу по гладкой дороге на Дингли-Делль.

Между тем мистер Пикквик и его друзья, сообщившие деятельную циркуляцию своей крови, весело продолжали свой путь по гладким и жестким тропинкам. Воздух был холодный и сухой, трава заманчиво хрустела под джентльменскими ногами, седые сумерки приближались с каждой минутой — все это, вместе взятое, со включением приятной перспективы отдыха и угощений на гостеприимной мызе, сообщило самое счастливое настроение мыслям и чувствам беззаботных джентльменов. Прогулка на уединенном поле имела столько поэтических сторон, что ученый муж был бы, пожалуй, не прочь скинуть шинель и даже играть в чехарду с пленительным увлечением резвого юноши, и если б мистер Топман предложил ему свою спину, мы нисколько не сомневаемся, что мистер Пикквик принял бы это предложение с неподдельным восторгом.