Чарльз Диккенс - Замогильные записки Пикквикского клуба

— Ну, господа, теперь надобно держать ухо востро, шепнул Самуэль, который, разумеется, бежал впереди всех. — Выставьте фонарь, мистер Пикквик.

Когда выставленный фонарь осветил пространство, Самуэль увидел почти перед своим носом фигуру какого-то человека весьма подозрительной наружности и, не говоря дурного слова, ударил его по голове, отчего ученый джентльмен (то был он) отпрянул назад и прислонился спиной к садовой стене. Совершив этот подвиг с великой ловкостью и быстротой, Самуэль взвалил себе на спину мистера Пикквика и последовал по переулку за мистером Винкелем с такой скоростью, которая, принимая в соображение тяжелый груз на его спине, могла казаться поистине изумительной.

— Отдохнули ли вы, сэр? — спросил Самуэль, когда они достигли конца переулка.

— Отдохнул; спасибо, мой друг, — отвечал мистер Пикквик.

— В таком случае, дайте немножко вздохнуть и мне, — сказал мистер Уэллер, поставив на ноги своего господина. — Бегите между нами, сэр. Теперь близехонько.

Ободренный таким образом, мистер Пикквик поспешил сделать лучшее употребление из своих ног, и можно вывести твердое заключение, что сапоги великого человека равнялись на этот раз, по своей быстроте, превосходным самоходам.

Карета стояла уже давно, лошади отдохнули, дорога была гладка, кучер не дремал. Искатели приключений подлетели к подъезду «Зеленого куста», прежде чем мистер Пикквик успел отдышаться.

— Экспедиция кончена молодецки, я надеюсь, — сказал Самуэль, помогая своему господину выйти из кареты. — Не стойте здесь на открытом воздухе после таких изнурительных трудов. — Прошу извинить, сэр, — продолжал Самуэль, высаживая мистера Винкеля, — дела ваши обстоят благополучно, если не ошибаюсь?

Мистер Винкель с жаром схватил руку своего друга и шепнул ему на ухо.

— Все хорошо, Самуэль; прекрасно!

Мистер Уэллер, в знак совершенного понимания, ударил себя по носу, улыбнулся, подмигнул и принялся, с веселым духом, закрывать подножки экипажа.

Натурфилософ, между тем, написал через некоторое время превосходный трактат, исполненный великой учености и глубочайших соображений. Он доказал неоспоримыми фактами, что «эти летучие огни, возвышавшиеся на полтора фута от поверхности земли, были произведены действием электричества, и это между прочим явствовало из того, что он, ученый муж, при выходе из калитки внезапно получил электрический удар, оглушивший его по крайней мере на четверть часа». Он сообщил свою диссертацию достопочтенным сочленам разных ученых обществ, которые, все вообще и каждый порознь, признали в нем несомненное присутствие всеобъемлющей силы таланта. Мистер Пикквик, как президент и основатель знаменитого клуба, тоже получил экземпляр этого сочинения.

В остальное время, назначенное мистером Пикквиком для проведения в Бате, не случилось более никаких замечательных событий. Между тем, заседания в суде начались. К концу первой их недели мистер Пикквик и его друзья должны были возвратиться в Лондон, и великий человек, сопровождаемый своим слугой, отправился прямо на свою прежнюю квартиру в гостинице «Коршуна и Джорджа».

На третье утро после их прибытия, в ту пору, когда часы в Сити, взятые отдельно, пробили девять раз, и взятые собирательно, прогудели около девятисот раз, мистер Самуэль Уэллер после завтрака гулял с большим комфортом по широкому двору «Коршуна и Джорджа». В это время у ворот гостиницы остановился весьма затейливый экипаж, из которого, бросив вожжи толстому человеку, сидевшему сзади, выпрыгнул с великим проворством какой-то странный джентльмен, созданный как будто нарочно для этого экипажа.

Экипаж был не то чтоб гиг и совсем не то что стенгоп. Был он вовсе не то, что обыкновенно называют собачьей тележкой, и не то, что слывет под энергичным названием гильотинного кабриолета; при всем том, он чудным образом совмещал в себе характер всех этих машин. Его кузов блистал свежей желтой краской, оглобли и колеса лоснились черной; кучер сидел на мягких подушках, возвышавшихся фута на два от перил. Гнедой конь был довольно статен; но вид его, тем не менее, был дерзок и оскорбительно нахален, как у цепной собаки, и это удивительным образом согласовалось с общим характером экипажа и его владельца.

Владелец был джентльмен лет сорока, с черными как смоль волосами и предлинными усами такого же цвета. Одет он был франтовски, и разные ювелирные вещицы огромного размера сияли как на его пальцах, так и на груди. Черный байковый сюртук фантастического фасона достигал у него до самых пяток. При выходе из экипажа, он засунул свою левую руку в один из карманов этого сюртука, между тем как правая рука вытащила из другого кармана ярко-блестящий шелковый платок, которым он весьма искусно смахнул две или три пылинки со своих лакированных сапог. Затем, скомкав платок в своей руке, джентльмен поправил шляпу, приободрился, крякнул и молодцевато выступил на широкий двор.

От внимания Самуэля не ускользнуло, что в то время, когда джентльмен выходил из экипажа, другой мужчина, одетый весьма скудно и неопрятно, в сером сюртуке без многих пуговиц, посмотрел с каким-то особенным любопытством на ворота и потом остановился как вкопанный на дворе. Не предвидя ничего доброго от этого визита, мистер Уэллер остановился перед крыльцом и загородил дорогу франтовски одетому джентльмену.

— Ну, посторонитесь-ка, любезный, — сказал джентльмен, толкнув довольно неучтиво мистера Уэллера.

— A чего угодно вашей милости? — отвечал Самуэль, отражая толчок энергичным движением своего локтя.

— Нет, брат, с нами этак не шутят, — отвечал владелец байкового сюртука, возвышая постепенно свой голос. — Эй, Смауч!

— Что такое, сэр? — промычал брюзгливым тоном мужчина в оборванном сюртуке, успевший в продолжение этого разговора пододвинуться на несколько шагов.

— Да вот этот молодой человек вздумал грубиянить, — сказал принципал, давая другой толчок Самуэлю.

— Мы его уймем, — промычал Смауч, отпихнув весьма неучтиво Самуэля.

Этот последний толчок, сделанный опытной рукой мистера Смауча, произвел ожидаемое действие. Между тем как Самуэль, отражая нападение, старался пригвоздить к стене туловище неучтивого незнакомца, принципал его, очистив дорогу, пробрался в буфет, куда, после непродолжительной возни с мистером Смаучем, последовал за ним и мистер Уэллер.

— Доброе утро, моя милая, — сказал принципал, обращаясь к молодой девушке за буфетом с ботанибейской ловкостью и любезностью жителей Нового Южного Уэльса, — в каком здесь номере квартирует мистер Пикквик?

— Проводите его, Томми, — сказала буфетчица трактирному слуге, не удостаивая ни одним взглядом вопрошавшего джентльмена.