Карел Полачек - Дом на городской окраине

Потом зажегся свет. Входили опоздавшие. Билетеры громко предлагали программки. Стук опускающихся сидений. Снова тьма, экран погружается в фиолетовый полумрак. Рыдающие звуки музыки. На экране молодой мужчина с блестящими кудрями и белыми, как сахар, зубами. Этот юноша влюбился в дочь керосинового короля; но он беден и не имеет доступа в богатый дом, где танцуют, обедают в огромной комнате, где есть беловласый, прекрасно вышколенный лакей, где даже телефонные трубки отличаются крикливой роскошью. Девушка с первого взгляда влюбляется в юношу. Но какой от этого толк? Миллиардер ему бесцеремонно отказывает, а язвительная леди, супруга миллиардера, меряет молодого человека насмешливым взглядом через лорнет.

— Погодите же! — произносит справедливо возмущенная пани Михелупова. — Вы еще будете рады, если ваша дочь сделает такую партию.

В далекие сказочные времена молодой человек, чтобы добыть принцессу, убивал дракона. В более недавние времена старался накопить капитал или добиться постоянного места с обеспеченной пенсией. Теперь же юноша идет в пилоты, чтобы поставить мировой рекорд и прославиться на всю страну. Наградой ему послужит рука богатой наследницы.

Молодой человек с блестящими кудрями становится пилотом. Участвует в головокружительных состязаниях. И побеждает. Потом наступает драматический момент. Самолет стремительно падает. Жив или погиб? Тут для пани Михелуповой тоже наступает волнующий момент: она разворачивает шоколад. И откусывает квадратик, посоленный слезами. Шоколад кажется ей вдвойне прекрасным.

Но герой не разбился. Только был ранен. Ухаживала за ним дочь керосинового короля. Под конец молодой пилот воркующим тенором поет страстную любовную песнь; дочь керосинового короля сопровождает ее нежной трелью колоратурного сопрано. Тенор и сопрано сливаются: лица влюбленных прижимаются друг к другу.

Свет загорается. Пани Михелупова с напудренным заплаканным лицом идет к выходу. На губах вкус шоколада, смешанного с солью слез. Она всей душой впитала трогательную историю двух любящих сердец, добившихся счастья. И чувствует себя облагороженной, ибо по дороге домой ее не покидает ощущение, будто она-то и есть дочь керосинового короля, ставшая женой героического пилота, молодого бога с блестящими кудрями.

Миновало еще несколько воскресений. В последнее время к концу недели бухгалтер ощущал особенное беспокойство. В субботу, после полудня, едва пообедав, он мог целыми часами выглядывать из окна и изучать небо. Их всех газетных сообщений больше всего его интересовал прогноз погоды. Пани Михелупова на кухне слышала его восклицания:

— Ой, в небе появилась тучка! Ну, ну, ну, только бы не испортила нам воскресенье…

И вскоре снова:

— Как думаешь, мамочка, будет дождь!

— Думаю, не будет, — отвечала жена.

Бухгалтеру почему-то становилось досадно.

— Из чего ты делаешь такой вывод? — настойчиво допрашивал он.

— Когда я ходила за покупками, небо было совершенно ясное.

— Это было давно. Сейчас совсем другое дело. Такая туча появилась…

— Что ты! — слышал он из кухни. — Никакого дождя не будет.

— Глупая женщина, — помрачнел бухгалтер, — все-то она знает. Точно пророк!

— Газеты пишут, — кричал он через всю квартиру на кухню, — что ожидается переменная погода.

— Что там газеты! — отвечала кухня.

— Ясное дело… — усмехался бухгалтер, — ты лучше всех разбираешься…. Лучше, чем газеты…

— Зачем же ты спрашиваешь, если я ни в чем не разбираюсь?

Михелуп смолк. Он внимательно изучает облачко, неподвижно застывшее в небе, круглое, вздувшееся, как деревенская перина.

Но вскоре снова раздается его голос:

— А ведь возможно — пойдет дождь. Да и неплохо бы. Хлеба поднимутся, будет урожай. Ведь только и слышишь, что у нас катастрофическая засуха.

Он говорил рассудительно, как крестьянин, чье благополучие зависит от милости небес.

— Воды всюду не хватает. Я слыхал, есть деревни, где вода продается. Жбан за двадцать геллеров…

Из кухни доносятся возгласы изумления.

— Если уж и воду приходится покупать, значит настали трудные времена, — замечает пани Михелупова.

— Вот видишь… А в Лабе обнажился валун, на котором написано: «Ежели узришь меня — заплачешь». Да… Такой засухи не помнят и старые люди…

— Пожалуй, неплохо, если спрыснет дождичком, — соглашается жена, — но только не в воскресенье, когда каждый мечтает о прогулке…

— Когда речь идет о всеобщем благе, — с упреком в голосе замечает бухгалтер, — о прогулках не приходится думать… — Мне тоже будет неприятно, если погода в воскресенье испортится, — лицемерно добавляет он.

Когда небо чистое и солнце палит во всю, бухгалтер в дурном настроении, нервно ходит по квартире и мрачно бормочет. Ничто ему не мило, он даже обнаруживает склонность к скандалам. Но как только небо хмурится и дождь начинает сотрясать оконные рамы, лицо его проясняется словно по мановению волшебной палочки.

— Давай, лей, лей во всю! — ликует он. — Золотой дождь! Да разверзнутся небеса, да грянет гром. Это я люблю…

Если на улице дождь, гораздо приятней находиться в квартире. Волоча ноги, бухгалтер бродит по комнатам, рассматривает памятные предметы, купленные по дешевке, и освежает свои воспоминания о том, как они были приобретены. Он в прекрасном расположении духа, шутит с детьми.

Тучка на небе мерцает и расплывается. Лицо Михелупа хмурится. К чертям! Будет хорошая погода, придется ехать на мотоцикле за город…

Лето в тот год было очень сухое, каждое воскресенье приходилось самоотверженно предпринимать поездки на лоно природы. Бухгалтер немало выстрадал, глядя, как крупные зубы учащегося Поха размалывают пищу и тем самым наносят ему непоправимый урон. Возвращаясь из таких поездок, он с печальным лицом склонялся над тетрадью, где в виде цифр была представлена биография машины, и, глядя на все увеличивающиеся колонки, шевелил обветренными губами.

Из-за границы к нам проникли слова standard of life. [35] Жизненный стандарт (англ.). Эти чужеземные слова чрезвычайно распространились в кругах, где господствует мировоззрение «на встречный счет», мировоззрение в кредит. В сущности, это означает: чтобы шагать в ногу с духом времени, нужно тратить больше, чем мы зарабатываем. С той поры, как Михелуп приобрел мотоцикл, он понял, что такое standard of life. Прежде он старался без промедления расплачиваться по всем счетам. Прочно стоял на фундаменте упорядоченной экономики и упрекал легкомысленных людей, которые делают долги. К долгам он испытывал отвращение, как к омерзительным насекомым. Но теперь он стал откладывать счета в ящик стола, на напоминания не отвечал и говорил: